— Нужно отбить несколько атак, выиграть хотя бы полчаса, — изобретаю на ходу, изображаю знающего, что делать. Надо же, Иорам поверил… — Потом идем следом.
Иорам хочет что-то уточнить, но не успевает. Передышка кончается, господа загонщики атакуют вновь.
Лучшее средство защиты — нападение. Сколько живу, столько убеждаюсь в этом. Бей первым — и всегда будешь на коне, а твои враги расстанутся с жизнью и посмертием. Я и бил — с той самой поры, когда, будучи еще только Рабом Лиангхара, двенадцатилетним сопляком, голыми руками убивал недругов, расчищая путь к следующей ступени посвящения. Наш Храм ведь устроен так, что за все — за оружие, еду, постель, одежду и, конечно, милость начальства — надо драться. Более того — убивать, продавать и предавать. Правил — не существует. Дрогнет хоть раз рука, убивая недавнего соратника, ошибешься в оценке сил, или не донесешь своевременно — и все. Потому уже Слугами Лиангхара становятся лишь отъявленные убийцы и клятвопреступники, профессиональные предатели и доносчики, у которых руки в крови не то что по локоть, а по самые плечи. Потом среди Слуг происходит точно такой же отбор, и один-два из сотни становятся Младшими Убийцами, потом из сотни Младших Убийц — один-два просто Убийц… И так далее, вплоть до Палача и Верховного Палача.
Я прошел весь путь, за это время успел убить в бою или замучить на пыточном станке или жертвенном алтаре, наверное, десятки тысяч. И всегда умел ударить первым, пусть и на доли мгновения опережая врага. Потому ни разу и не оступился на узкой, крутой и обледенелой золотой лестнице без перил, каковой является служение Храму. А сейчас возможность упустил. И за это предстоит платить. Да такую цену, что собственная жизнь кажется мелочью.
Тем временем мои противники звереют. Они не только не добились своего, но и понесли потери. И теперь бьют, уже не думая о защите, выкладываясь до конца и уже не стремясь взять живым. Видать, поняли, что это нереально. В то же время чувствуется, что ими руководит некто опытный и хладнокровный. Ему хватает мозгов кое на что изощренное: в подземелье сгущается и обретает каменную твердость, а заодно и вес, сам воздух. Я чувствую, как смыкаются невидимые глыбы, норовя сплющить, размазать между гранями, в наступившей абсолютной тишине хруст костей — моих и Иорама — кажется оглушительным.
Я знаю заклятие, знаю все намешанные в него Силы, знаю скрепы, которые можно разрушить, заставляя Силу моих противников бесполезно излиться в пространство еще одним взрывом на поверхности. Начинаю контрзаклятие, но вновь не успеваю. Сотые доли мгновения! Нет им цены, точнее, ценой становятся жизнь и посмертие, а главное — дело, которому служишь…
Помощь приходит от того, с кем, встреться мы при других обстоятельствах, дрались бы насмерть. Иорам, оказывается, не доверяет моим знаниям, взялся строить защиту самостоятельно — конечно, совершенно недостаточную, и все-таки…
Я заканчиваю (другое дело, что закончить не успеваю) контрзаклятие, когда чувствую, как мое построение выходит из-под контроля и творит невесть что. Вместо того, чтобы рассыпать незримые глыбы в прах, заставив их обернуться огненным фонтаном там, наверху, оно затапливает подземелье странным, но приятным зеленоватым свечением — так светит солнце сквозь листву аркотских вечнозеленых лесов. Краем глаза успеваю заметить удивление Иорама: исминианец тоже такого не ждал.
Правило противонаправленных чар во всей своей красе: если чары противоположных магических систем нацелены на одно и то же, они вступают во взаимодействие непредсказуемым образом. Заклятие-полукровка может смести врага, легко обходя его защиту, но с такой же легкостью — прикончить и самих магов, или же вообще подействовать совсем по-другому.
Был как-то случай: некий Старший Убийца попытался сделать из трупа зомби. Увы, дело было на границе Ствангара, рядом случилась жрица Амриты, лечившая разбитого параличом. Так получилось, что они, не зная друг о друге, сотворили заклятия одновременно. Уж не знаю, что вышло у жрицы Амриты, но новоявленный зомби полез к Старшему Убийце… целоваться, да еще и обнимал расползающимися руками. Ну, некромант ведь не обязательно некрофил, Старший Убийца испепелил неуместно похотливого мертвеца на месте. Лучше бы этого не делал, потому что, во-первых, сам завонял, как полежавший на солнцепеке труп, а во-вторых, любвеобильность зомби передалась его творцу. Говорят Старший Убийца безошибочно чуял дам за милю, впрочем, они его тоже, и спешили убежать подальше.
Так что противонаправленные чары применяют (если маги таких систем, обычно враждующие, собираются вместе) крайне редко и в ситуации «пан или пропал». Иорам решил, что момент настал — вот и решился. Потом я узнал, что заклятие должно было скрыть нас от магического зрения. Не дать точно нацелить удар. И только. Никаких смертоубийств, только самозащита. Вполне в духе исминианцев.
Он отчаянно рискнул и, как порой бывает, не прогадал. Зеленое свечение уплотяется, складывается в гигантское полупрозрачное копье изумрудного цвета, перевитое черными и лиловыми прожилками, и устремляется, прямо сквозь камень сводов, к поверхности. Копье? Скорее, сверло, потому что дальше начинается такое…
Выйдя из повиновения и зажив собственной жизнью, колоссальное сверло вонзается в толстенные, не пробиваемые никакой Огненной Киркой (по крайней мере, с первого раза) своды. Падают глыбы, каждая из них способна размазать нас в лепешку. Камень оплавлен, замечаю я в призрачном зеленом свечении, в некоторых местах еще вишнево светится. Наверху, свод разлетается вдребезги, шипит, плавясь и испаряясь, наполняет подземные казематы удушливым жаром и ядовитым смогом.
Иссушающий жар готов выжечь легкие. Но и силы у призрачного бура небеспредельные. Где-то на середине пути к поверхности изумрудное сверло замедляет движение. Вражеские маги делают все, что могут, чтобы остановить заклятие — другое дело, с противонаправленными чарами грубой силой не совладать. Их заклятия или просто не достигают цели, или вообще подпитывают «бур»… Но слишком их много, и наши враги быстро учатся.
…Сверло почти остановилось. До поверхности совсем немного, но преодолеть последние копья уже не коренной каменной породы, а простой земли магия не может.
— Навались! Еще немного, и поддастся! — словно наяву, вижу и слышу Ксандефа, командующего группой захвата. Глаза, налитые кровью, выпучены, будто старину Ксандефа мучит запор, по лицу градом катился пот, но в остальном он кажется живым и здоровым. Запор… Хихикаю, хотя обстановка не располагает. Магический бур окончательно зажил своей жизнью и не требует «подпитки». Я не удержался, творю простенькое, известное любому деревенскому знахарю заклятие. От такого подпевала Натана защититься наверняка не подумал. Ну, и дурак. Теперь его пару недель будет мучить и понос, и запор одновременно. Бр-р… Верховной жрице Исмины такого не пожелаю…
