О'Коннелл нервно сглотнул, и когда костер разгорелся снова, он обменялся настороженными взглядами с Джонатаном.
Это не ускользнуло от внимания Эвелин, и девушка весело рассмеялась:
– Эх вы! Я же говорю, что вы оба – самые настоящие дети!
О'Коннелл прислонился спиной к камням, сложив руки на груди:
– Значит, вы не верите в проклятья?
– Нет, – замотала головой Эвелин.– Это чушь. – И она пренебрежительно поморщилась.
Ну как ты можешь такое говорить? – возмутился Джонатан. – Все, и Карнахэны в особенности, знают, что с такими вещами шутить опасно.
Эвелин махнула на него рукой и вновь рассмеялась:
– Успокойся, Джонатан. Но обращайте на него внимания, О'Коннелл.
Лицо ее брата внезапно помрачнело, и он заговорил снова:
– А ты попроси ее рассказать тебе про наших родителей, О'Коннелл. Посмотрим, что она на это ответит.
– Наверное, это очень интересно? – Внезапно Рик почувствовал себя некомфортно. Точно такие же ощущения он испытал и чуть раньше, когда по лагерю так внезапно прогулялся порыв ночного ветра.
Но Эвелин ничуть не смутилась и отчетливо произнесла:
– Я верю только в то, что можно увидеть и потрогать. Вот во что я верю.
– Моя сестра – атеистка, мистер О'Коннелл. Она наврала, потому что вообще ни во что не верит. Ты ее как-нибудь об этом тоже спроси... А ты сам во что веришь, старина? В свои «звезды и полоски» и... что там у вас еще в почете? Вишневый пирог?
– Яблочный, – поправил Рик, доставая из рюкзака штуцер и взводя его. Громкий металлический щелчок как-то по-особенному громко прозвучал в ночи. – Я старый бойскаут, Джонатан, а потому верю в то, что всегда нужно быть готовым к любым неожиданностям.
– Что касается меня, – заговорил Джонатан, – я приверженец церкви Самовознаграждения. – Он поднял с земли какую-то вещь. Это оказался холщовый мешок, который начальник тюрьмы Хасан носил на поясе, рядом с кошельком! Молодой англичанин спокойно расстегнул его и запустил внутрь руку.
– Эта штука принадлежала нашему Хасану, если не ошибаюсь? – поинтересовался О'Коннелл, уложив страшное оружие себе на колени.
– Совершенно верно, друг мой. Я не хотел, чтобы вместе с нашим приятелем была похоронена такая ценная вещь. Это могло бы спровоцировать кого-нибудь на ограбление могилы... ой!
Эвелин настороженно подалась вперед:
– Джонатан? Что с тобой?
– Проклятье! Я совсем забыл, что тут отколот кусочек!
С этими словами он извлек из мешка бутылку со спиртным и принялся жадно поглощать ее содержимое, стараясь едва касаться губами поврежденного горлышка. Время от времени он издавал утробные звуки от получаемого им наслаждения,
– «Глен Дулей», – наконец сообщил марку напитки англичанин, удовлетворенно вытирая рот рукой. – Двенадцать лет выдержки... Для человека, совершенно не имеющего понятия о личной гигиене, наш покойный друг имел потрясающий вкус в выпивке.
Джонатан случайно задел мешок так, что из него высыпался песок, единственное, что еще оставалось внутри.
О'Коннелл и Эвелин переглянулись и одновременно покачали головами. Они оба почувствовали себя неловко из-за такого пустяка.
Потом где-то на грани слуха раздался неясный звук, такой тихий, что его уловил только Рик. Он предостерегающе поднял вверх палец, призывая своих товарищей соблюдать тишину. Брат и сестра с интересом уставились на О'Коннелла, а тот встал на колени и приложил ухо к земле, прислушиваясь. Через мгновение нарастающий топот копыт и похожая на громовой ливень ружейная пальба сделали его уловки ненужными.
Свинцовый дождь обрушился на американский лагерь. Теперь О'Коннелл прекрасно слышал и видел вспыхивающие в темноте оранжевые всплески винтовочных выстрелов: словно детишки баловались фейерверком где-то на заднем дворе.
Рик впихнул заряженный штуцер в руки Эвелин, от чего та вздрогнула. Он вскочил, выхватил одной рукой револьвер, другой подобрал рюкзак, приказал Карнахэнам оставаться на месте и стремительно бросился к руинам, где уже завязался бой.
Он не видел, как Эвелин последовала за ним, хотя и несколько неуклюже из-за тяжести массивного штуцера. Джонатан с явной неохотой присоединился к сестре, вытаскивая на ходу свой крупнокалиберный пистолет. С нежностью, словно ребенка, он прижимал к груди бутылку с виски.
– Эй, сестренка! – окликнул он Эвелин. – Мне кажется, нам было велено оставаться у костра!
Двигаясь зигзагами, прячась за встречавшимися на пути укрытиями в виде скал и обломков древних сооружений, Рик приближался к месту схватки. По палаточному городку американцев галопом носилось с дюжину всадников-медджаев. Стволы их винтовок сверкали в темноте, и нападавшие сшибали выстрелами разбегающихся феллахов, словно банки с забора. Кони своими копытами разбросали костер, и по всему лагерю появилось несколько небольших источников света. Обсыпанные песком, поднятым лошадьми, американцы достойно отстаивали свою территорию (за исключением трусливого доктора Чемберлена, который наверняка прятался в палатке). Они открыли ответный огонь из револьверов, и иногда им удавалось выбить из седла какого-нибудь медджая. Но силы были далеко не равны.
Дэниэлс схлопотал пулю в плечо, но и тогда крутой американец не выпустил револьвера. Даже закрутившись на месте от раны и упав, он умудрился прикончить стрелявшего в него медджая. По мере сил отстреливаясь, Хендерсон и Бернс оттащили своего раненого приятеля с линии огня.
Сейчас О'Коннелл находился на границе территории лагеря. Он прятался за развалинами, осторожно высовываясь из-за них и проверяя обстановку. Неожиданно откуда-то сзади, из-за груды камней, на него полетела какая-то темная фигура, оказавшаяся его бывшим товарищем Бени.
– Ты куда-то торопишься? – поинтересовался О'Коннелл.
– Рик! А я как раз тебя разыскивал! Хочу предупредить кое о чем, мой друг.
О'Коннелл ухватил Бени за рукав и начал тащить его в ту сторону, где разворачивалась настоящая битва:
– Я думаю, мы тоже должны поучаствовать в схватке.
– Только одни миленький вопрос, что ты имеешь против того, чтобы сбежать от этого кошмара? Что тебя здесь удерживает?
– Не знаю. Наверное, мои товарищи, с которыми я сюда прибыл и только с которыми покину это место.
Пригибаясь к земле, они продвигались вдоль длинной насыпи из камней и мусора, к месту боя. Неожиданно О'Коннелл дернул Бени за руку, заставив присесть.
В этот момент мимо них галопом пронесся всадник, размахивая золотым кривым мечом. Он беспощадно и даже с каким-то наслаждением рубил направо и налево наемных рабочих-арабов, видимо, таким образом выказывая им свою месть за предательство. С короткими вскриками копатели падали, а их одежды еще некоторое время трепетали в воздухе, как крылья умирающих птиц.
