давно стало черным, но Чживэй тьма нравилась больше света.
Свет означал боль. Свет означал день. Свет означал взглянуть правде в глаза. В темноте очертания приобретали ту форму, которую диктовало сознание. И Чживэй это абсолютно устраивало.
Второе испытание не спешило начинаться (или она все-таки провалила первое?). Чживэй брела и брела по снежной пустыне. Губы потрескались и засохли, а она сама была на грани отчаяния.
Ей бы просто немного воды, и у нее вновь появятся силы. Неужели она о многом просила? Просто немного воды. Почему эти гребаные Пустоты играли с ней?
Еще спустя часы, или дни, или недели Чживэй упала на колени в очередной безнадежной попытке собрать снег в руки. Как только она зачерпывала его, тот сразу обращался в пепел. В отчаянии Чживэй пыталась зарыться лицом в снег, но тот просто превращался в токсичный дым.
Тело, казалось, околело от холода, а сознание играло с ней. То и дело она слышала крики, а порой лицо опаляло жаром. Однако, когда она пыталась прислушаться, откуда доносились звуки, перед глазами все плыло.
– Ссдаешься?
Не ответив, Чживэй с трудом поднялась и побрела дальше.
Она станет самой сильной среди Темных и светлых, даже если ее губы потрескаются в кровь, а пальцы почернеют от холода.
Споткнувшись, Чживэй безвольно упала. Руки утонули в хлюпающей мягкости гниющего тела.
Только не опять. Картины убитых, искаженных тел встали перед ее глазами. Пещера, лагерь Хунцун… Тошнота подступила к горлу.
Нет! Она уже это прожила! Она не хотела проходить через это еще раз.
А прожила ли?
– Они мучились перед ссмертью.
Чживэй обернулась: Дракон стал крупнее. Теперь его морда была размером с Чживэй, и он змеился телом далеко назад. Она равнодушно отвела взгляд.
Впереди опять раздались крики, но в этот раз Чживэй разглядела очертания зданий. Она поспешила в их сторону до тех пока, пока не смогла разглядеть ворота. Тогда она замедлила бег, потому что узнала место.
Лагерь подле поселения Хунцун, где сожгли всех Темных.
Идти было больше некуда, Чживэй это знала, даже не оборачиваясь, поэтому она обреченно побрела внутрь. Чем ближе она подходила, тем больше смердило горелыми трупами, тем более знойно становилось.
Губы заболели от жара, а язык во рту распух и стал шершавым. Она хотела пить, но Холм Пустоты заставлял ее смотреть на страдания Темных.
– Осмотри, они весселятся, – горячее дыхание Дракона неприятно опалило.
Два красивых светлых смеялись.
– Сколько у тебя? Я уже могу записать на себя 17!
– У меня 20, – рассмеялся собеседник. – Больше убивай, меньше болтай.
Смутные воспоминания кольнули Чживэй. Был у нее когда-то похожий разговор с кем-то?
Нет.
Чживэй не пойдет в эти воспоминания. Пустота отчаянно пыталась заставить ее думать о вещах, о которых она думать не хотела.
– Вода, – Дракон указал мордой налево. – Целая река. Но ты можешь или напиться, или потушить бедолаг. Что ты выберешь? Спассти себя или их?
Она даже не дослушала его, жадно припадая к воде. Наконец, наполнив желудок водой, она поднялась, обтирая губы рукавом.
– Они уже мертвы, – сказала она. – Если я их спасу, то все изменится. Могут умереть мои друзья.
– Друзья? Ты уже убила их.
Смех Дракона сводил ее с ума.
– Сюанцин увидел, что ты есть зло, и убил тебя. Такой глупенький идеалист.
– Ты врешь. Сюанцин бы никогда не убил меня. Сюанцин верен мне.
– Какое интерессное слово ты выбрала, Темная. Верен. Сюанцин верен мне, я его дрруг. Прросто он еще не знает этого.
Дракон дыхнул на нее дымом, мешая думать.
– Во мне нуждаются настоящие люди, из крови и плоти. Я не стану спасать фантомов ценой своей жизни. Я должна выжить, я пойду на все ради своих людей, – прорычала она.
– Ради этих людей?
Теперь они стояли посреди Тенистой Прогалины, в саду Весны.
– Без Чживэй все выдохнули, – усмехнулся Сяо До, присаживаясь рядом с Лин Цзинь и протягивая ей яблоко…
– Без Чживэй все приуныли, – усмехнулся Сяо До, присаживаясь рядом с Лин Цзинь и протягивая ей яблоко.
Хотя в империи Чжао уже наступила зима, Тенистая Прогалина никогда не подчинялась полностью погодным изменением. Здесь стало определенно холоднее, но снег никогда не выпадал.
– Почему я не могу быть настолько уверенной, как она? – Лин Цзинь покачала головой.
– Я исчерпала себя.
– Это из-за Бянь Чжана? Он что-то сказал тебе?
Лин Цзинь покачала головой.
– Встреча с Чживэй встряхнула меня, заставила задуматься об истинном значении лидера. Лидер не просто умеет вести за собой, лидер способен принимать решения, даже если останутся недовольные. Лидер готов брать на себя ответственность за последствия.
Она так печально вздохнула, что Сяо До захотелось ее немедленно обнять.
– Что если я действительно не подхожу на эту роль, Сяо До?
– Лин Цзинь, я не знаю никого милосерднее, справедливее и мудрее тебя. Ты не стремишься к власти, ты знаешь, что она несет за собой тяжесть и одиночество. Ты великолепный лидер. Ты лучше своего отца.
Сяо До хотел прикоснуться к ней, хотел обещать быть ее поддержкой, однако каждый раз, когда он говорил о чувствах, Лин Цзинь прерывала его и начинала избегать.
Но Сяо До никогда раньше не видел, чтобы она настолько падала духом, и ему было ненавистно видеть ее в таком состоянии. И поэтому он завел руку за спину и сжал в кулак.
Как бы он ни хотел любить ее, Лин Цзинь сейчас нужен был друг, а не возлюбленный.
– Мы и правда делаем большие успехи. Бо Миньчжун многому нас научил. Ты все делаешь правильно.
– Спасибо, Сяо До, ты мой лучший друг.
Сяо До изобразил свою самую лучезарную улыбку, сжимая за спиной кулак, пока не побелели костяшки.
– …надеюсь, она не вернется, – лицо Лин Цзинь приняло несчастное выражение.
– И это твои дррузья, – прорычал Дракон. – Прредатели. Гнусные!
Чживэй стояла перед воротами лагеря и вновь мучилась от жажды. Сколько раз она уже проходила этот путь? Сколько раз она уже слышала игривые споры светлых? Сколько раз она уже выбирала напиться воды?
Чживэй опять опустилась на колени перед рекой и опять пила, как в последний раз.
– Твой выборр, – сказал Дракон, сжигая всех своим пламенем.
Я не играю по чужим правилам.
– А ессли так? – ответил Дракон на ее мысли.
– Чживэй, помоги!
– Помоги! Чживэй!
Сюанцин и Шэнь стояли на краю обрыва, они уже почти падали, и Чживэй могла бы схватить их за руку и спасти, но они были слишком далеко друг от друга. Одним из них пришлось бы пожертвовать.
