По ту сторону башни бой все еще продолжался. Аварикцы отступали по куртине к следующей, но пока не разбегались, хотя обычно, стоит первым вражеским воинам преодолеть крепостные стены, ступить на улицы города, защитники начинают спасать собственные шкуры. До последнего дерутся, если отступать некуда. Уверен, что через болото, прикрывавшее подступы к Аварику, имеются проходы. Горожане должны их знать. Ширина сторожевого хода позволяла участвовать в бою только двум-трём с каждой стороны, а остальные нажимали сзади. Впереди меня было не меньше полусотни воинов, поэтому поднялся на верхнюю площадку захваченной башни, поддержал своих стрельбой из лука.
Я выцеливал, бил редко, но наверняка. Стрел осталось один колчан. Второй растратил, поддерживая тех, кто лез на стены. Непонятно, как долго продлится бой, так что буду экономить. Впрочем, промахнуться с дистанции метров тридцать-сорок по врагу, не ожидающему прилет стрелы, не так уж и сложно. По себе знаю, когда сражаешься врукопашную, контролируешь в первую очередь того, что напротив тебя, во вторую того, что правее, с неприкрытой щитом стороны, а прилетающее сверху если и замечаешь, то в самый последний момент и лишь чудом успеваешь уклониться или закрыться. Поэтому лучников редко берут в плен, особенно конных, которых труднее поймать. В будущем так же будут ненавидеть летчиков. В первую очередь я убивал тех, кто в более-менее приличных доспехах. С такими моим подчиненным будет труднее справиться. Одному вогнал стрелу под самый обрез бронзового шлема, старинного, кельтского, доставшего, наверное, по наследству от черт знает какого по счету предка. На шлеме были два больших прямых рога, от которых никакой пользы в бою, потому что запросто сшибаются. Этот головной убор был ритуальным, использовался друидами якобы для встречи с рогатыми богами, чтобы те приняли их за своих. Боги у всех религий отличаются поразительной невнимательностью, неразборчивостью и, как следствие, несправедливостью. Нынешний хозяин не знал этого, понадеялся, наверное, на защиту кельтских, а нарвался на русского атеиста.
Снизу донеслись крики моих подчиненных, что ворота открыты. Я приказал передать на противоположный берег реки слугам, чтобы просигналили об этом Карлу Мартеллу. Теперь нам надо продержаться максимум полчаса, после чего приплывет на лодках и плотах подмога. Думаю, это будет не трудно, потому что мой отряд, благодаря, в том числе, и моей поддержке, захватил следующую башню и попер дальше. Защитников с приречной стороны было мало, а помощь им не приходила потому, что на самом опасном участке, судя по крикам и звону оружия, рубились жестоко.
Пропустил момент, когда защитники Аварика дрогнули. Это случилось еще до того, как нам приплыла подмога. Вдруг заметил, что зеваки исчезли с улиц, несмотря на то, что мои воины находились только на сторожевом ходе и у приречных ворот. Изредка из какого-нибудь дома выбегала семья с мужем во главе, часто вооруженным, видать, удравшим с крепостных стен, и устремлялась к центру города. Следом сдрыстнули менее сообразительные или расторопные. Кто успеет, удерет через болото или по берегу реки. Остальные, побросав оружие и доспехи, или набьются в церкви, надеясь, что защитит, а потом сдадутся, или разойдутся по домам, изображая мирных. В обоих случаях придется понадеяться на милость победителей, которая непредсказуема. Никаких правил пока нет. Могут и в церкви убить, могут и захваченного в бою помиловать. Взятие в плен ради выкупа встречается редко, в основном по отношению к тем, кто способен заплатить много, начиная от богатого землевладельца, настоятеля монастыря… С обычным букелларием, который через пару веков будет называться рыцарем и считаться желанной добычей, сейчас не цацкаются, если не успеет заверить, что сеньор выкупит.
50
Армия под командованием Карла Мартелла тремя колоннами возвращается, а можно сказать, что удирает, на правый берег реки Луары, увозя награбленное. Взяли нехило: каждый из трех обозов длиной километров десять, и каждый воин что-то везет на лошади, муле, осле — у кого что есть — или тащит в заплечном мешке. Мой отряд прикрывает армию с тыла и ведет разведку. В нашу сторону движется, а можно сказать, что преследует, армия под командованием Эда Большого. Пока мы не видели даже передовые дозоры ее. Сведения получили от купцов, которые таким способом обеспечивают себе благоприятные условия для торговли. Пошлины им за разведывательные данные не снизят, но лишний раз не обидят. Говорят, аквитанская армия раза в два больше нашей, в основном за счет будущих гасконцев. Тесть Мунуза поддержки не оказал, потому что готовится к войне с новым вали аль-Андалуса. Карл Мартелл решил не рисковать, уйти восвояси и там подождать врага. Если Эд Большой переправится через Луару, чтобы нанести ответный удар, то можно будет созвать народное ополчение для борьбы с захватчиком.
Мы неторопливо ехали по лесной дороге, стараясь держаться в тени, потому что день был жаркий. Подо мной был иноходец, благодаря которому не сильно отбивал себе задницу. Мысленно находился уже дома, в кругу семьи, хотя в лучшем случае попаду туда не раньше, чем через месяц, даже если оставлю обоз на лангобардов и поскачу налегке.
Впереди послышался топот копыт. Скакали двое, что было необычным. Если бы увидели врага, то прискакал бы один с докладом или, удирая от превосходящих сил, сразу весь передовой дозор. Оказалось, что это один из дозорных сопровождал встреченного по пути курьера — молодого монаха, только обзаведшегося жиденькой темно-русой бородкой. Лошаденка под ним была толстопузая и коротконогая. С вьюками на спине она смотрелась бы органичнее. Несмотря на то, что Карл Мартелл постоянно отнимал церковные земли, большинство священнослужителей поддерживало его, а не своего сеньора Эда Большого, который, наоборот, щедро одаривал их. Не знаю, чем они руководствовались в данном случае. Может быть, догадывались, что скоро и Аквитания попадет под его руку, и былые заслуги зачтутся. Монашек вез хорошую весть от настоятеля своего монастыря: Эд Большой ускоренным маршем возвращается в Тулузу, потому что боится нападения мавров. Абд ар-Рахман аль-Гафики, вали аль-Андалуса, внезапно (по слухам, не обошлось без предательства) напал на аль-Баб, небольшую крепость, бывший римский каструм Пуйсерд, где была резиденция Мунузы, и убил его. После чего арабская армия прошлась по Септимании, навела там порядок, перебив много берберов, и сосредоточилась на границе с Аквитанией.
Не зная точно, что решит Карл Мартелл, я приказал десяти воинам сопроводить гонца, а остальным возвращаться в покинутую крестьянами деревню, через которую мы проехали с полчаса назад, и располагаться там на ночлег. Если наша армия пойдет к Луаре, завтра догоним ее, а если повернет назад, нам не надо будет мотаться туда-сюда, зря отбивать задницы о седла.
Деревенька была так себе, на четырнадцать дворов. Удивило то, что виноградники занимали большую площадь, чем зерновые. Климат сейчас холоднее, чем будет в этих местах в двадцать первом веке, поэтому виноград вырастает неважный, а иногда и вовсе гибнет морозной зимой. Наверное, рискуют из-за того, что на левом берегу Луары цены на вино высокие. Возить такой громоздкий и сравнительно дешевый груз, как бочки с вином, на большие расстояния сейчас редко кто берется. Овчинка не стоит выделки. Много не заработаешь, поэтому и охрану сильную не наймешь, а значит, велики шансы потерять по пути груз и жизнь вдобавок. Два-три дневных перехода — максимальное расстояние для местных купцов.
Мои люди вернулись под вечер, сообщили, что обоз пойдет на север с одной из наших колонн, а две другие — на юг, и передали приказ Карла Мартелла провести разведку до Буржа, опять оказавшегося под властью Эда Большого. Поутру мы отправились выполнять приказ. Скакали быстро. К вечеру второго дня прибыли к городским стенам и издали понаблюдали, как уцелевшие горожане разравнивают насыпанные нашей армией пандусы.
Карл Мартелл прибыл еще через три дня. Стоило армии начать располагаться лагерем на том же месте, что и во время предыдущей осады, как городские ворота открылись, и к нам направилась пешком делегация горожан, человек двадцать — все уцелевшие состоятельные люди Буржа. Наверное, не доверяли друг другу, боялись, что кто-нибудь из них выторгует себе лучшие условия за счет других. Они без торга согласились быть подданными Карда Мартелла, платить налоги ему, в чем и поклялись так же искренне, как и в предыдущий раз, после которого сдались Эду Большому без боя. Голову даю на отсечение, что и правителю Аквитании клялись искренне. Это фишка западноевропейцев — предавать с чистым сердцем.
