древней старухой, да и воспоминания о детстве не давали цепочке выстроиться.
От размышлений меня отвлек странный звук. Обернувшись, я заметила под дверью тонкий лист.
Медленно, справляясь с темными пятнами перед глазами, я подняла кусочек пергамента. Развернула и прочитала написанное размашистым почерком предложение: «Там, где узнала правду. Сейчас».
Каменные проходы снова встретили сыростью и затхлым воздухом. Несколько секунд я не могла осмелиться сделать первый шаг. Мозг снова подкинул недавние воспоминания, и я задрожала всем телом, а мои зубы принялись отбивать мелкую дробь. Однако я торопилась, потому что знала, что послание прислал Айл. Еле справившись с желанием развернуться на пятках и сбежать прочь, я сильнее сжала кулаки и шагнула в грот, полный спящих Жертвенниц.
Я не ошиблась. Айл действительно находился здесь, сидел на каменном алтаре, склонившись над одной из Жертвенниц в ярко-алом платье.
– Ты хотел поговорить? – сиплым голосом проговорила я, обняв себя руками.
Айл вздрогнул, не заметив моего приближения, и мне показалось это странным. Деасы, Высшие, почти всемогущие существа, а он так просто пропустил мое приближение. Что же так беспокоит или ранит Айла, если он настолько погружен в свои мысли?
«Обязательно спрошу на досуге», – пообещала себе я.
Поднявшись с места, Айл медленно приблизился ко мне. Я постаралась улыбнуться так, чтобы на лице не отразился ужас прошедшей ночи.
– Я не вправе просить, Тень, но не могу сам, – тихо сказал он, и я напряглась.
В гроте было так тихо, что я слышала быстрое, хрипящее дыхание Айла. Приободряюще похлопав его по плечу, я попросила:
– Скажи мне, и я сделаю все, что потребуется.
Он горько улыбнулся, с мольбой посмотрев на меня, словно хотел, чтобы я отказалась и не совершала того, о чем он меня попросит.
– Еще до того, как появилась Завеса, моя мать часто посещала Вельссар. – Он сжал кулаки, глядя куда-то в сторону. – И я часто бывал там с ней, мы ходили в ресторанчик с ярко-розовой вывеской, прямо за каменным мостом. Она общалась с женщиной, другой, такой же Светлой, как и она. Встречаясь в том ресторанчике, они часами могли разговаривать, а я играл с ее сыном. Айроном.
Я вздрогнула, услышав знакомое и такое дорогое сердцу имя.
– Моим братом, – потерянно проговорила я.
Айл быстро закивал.
– Мы были лучшими друзьями, пока не образовалась эта чертова Завеса! Но Айрон как-то научился использовать астральную проекцию и приходить ко мне в другом обличии. Мы вместе разрабатывали план, совсем детский, которому не было суждено сбыться, не появись здесь ты! – Он говорил так жарко, почти вплотную приблизившись ко мне. – Когда ты, такая малышка, пропала из колыбели, Айрон снова пришел ко мне. Он умолял помочь ему найти тебя, и тогда я понял, кто ты такая, Тень… Но не мог помешать, никак не мог… Не знал, что полюблю…
Снова его умоляющий, ранящий душу взгляд и понимание того, что мое появление в Темных землях не было случайным. Новые, еще плохо прорисованные кусочки одной картины снова складывались, являя передо мной еще смутный, незаконченный образ. Кто-то перетащил меня сюда, пересекая белоснежную Завесу, и это мог быть только Темный, находившийся в Светлых землях. Или тот, кто спокойно мог пересекать Завесу, не используя Жертвенниц. Как говорила Кин: «Былого не вернешь», и, как бы больно мне ни было, об этой части моей истории на время придется забыть, дабы она не травмировала и без того расшатанные нервы. Это я выясню позже, когда придет время.
– Айл, что ты хочешь, чтобы я сделала?
Айл замер. А когда заговорил снова, я наконец-то поняла, чего хотели он и мой брат.
– Ярко-розовая вывеска, Тень. Уведи его, я знаю, он пойдет, последует, куда бы ты ни позвала, куда бы ни отправилась. Айрон придет, отдаст тебе кое-что. Только в Вельссаре такие делают, – бессвязно шептал он, прижавшись лбом к моему. – Это так важно, Тень… так важно. Ты должна быть спасена, для меня только это имеет значение.
Прошла неделя. Новые тренировки захлестнули с головой, вытесняя любые посторонние мысли. Металлические маски привычно давили на сомкнутые веки острыми шипами, а тело жило своей жизнью, исполняя танец и добывая из глубин души светлую энергию. Но сегодня я обратила внимание на странность, которую всегда упускала из виду, считая ее недостойной внимания.
– София, ты даешь недостаточно, – сухо проговорила я, всматриваясь в общую цепь и прокручивая поток в руках. Даже те крохи, всего пять процентов, нужные для удачного построения цепи сегодня для Софии словно были недоступны. Она старалась изо всех сил, но выдавала чуть больше двух.
– Исправлюсь, – тихо прошептала она после долгой паузы, словно слова давались ей с трудом.
Я нахмурилась, забывая о маске, и скривила губы, когда острые шипы впились в веки. Чертовы маски. Чертовы Деасы.
София снова попыталась подать в связь энергию, и та неохотно, словно желе вместо горного ручья, влилась в цепь. Обычно энергетический поток Софии был стабилен. В этом и крылась вся загвоздка, которая не давала мне покоя. Энергия Софии была такой идеальной, что казалась неправдоподобной, искусственной, ненастоящей, будто и не принадлежала ей, будто кто-то насильно помещал в ее душу этот свет, и сейчас внутри нее он дрожал и никак не хотел подчиняться.
– Хорошо, я возмещу, – сказала я, отдавая недостающую энергию и слыша облегченный вздох Софии.
«Да что это с ней сегодня?»
Внутренним взором я следила за работой Деасов. Их поток Тьмы был стабилен, а наш снова давал трещину, извиваясь и никак не желая становиться стабильным. Я чертыхнулась, когда цепь задрожала, готовая взорваться.
– Тень, ты в порядке? – голос Айла, такой теплый и проникновенный, что в душе разлилась приятная нега.
– Неудачные дни, – ответила я суше, чем хотела, и вернулась к созерцанию цепи.
Осматривая каждую из сестер и отмечая, что все на взводе, я чувствовала нестабильный эмоциональный контур, который как раз и мешал сосредоточиться. Сегодня сплоховали все, и на то была причина. День Сотворения – день, когда мы должны открыть Завесу и пропустить в Светлые земли отряд Деасов, приближался. Именно тогда Завеса ослабнет. Почему это происходило, никто не знал, а может, просто не хотел нам докладывать, да и мне было все равно. Сопротивление молчало, Айл уходил от моих вопрошающих взглядов, а сестры заметно паниковали.
– Сосредоточимся, –
