ночь признаний… – Она слезла с моей груди и уселась рядом на землю, скрестив ноги. Сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула. – Некогда и я была влюблена, – пробормотала она. – Он умер. – Она поколебалась, и впервые за все время, что я ее знаю, показалась мне неуверенной и пристыженной. – От моей собственной руки.
У меня пересохло во рту.
– Никс. Ты не обязана рассказывать об этом, если не хочешь.
– Нет. – Забытая подняла голову, ее лицо было мрачным. – Нет, прежде чем мы продолжим, ты должен услышать кое-что. Его звали Варин, и он был членом моего Ордена, таким же лунным эльфом, как я. Мы вместе выполнили несколько миссий, убивали, когда нам приказывали, и защищали Госпожу, как и все члены Ордена. Подобно мне, он был безгранично предан ей. Мы оба без колебаний отдали бы жизнь за нашу королеву.
Однажды ночью, – продолжала Никс, – мы возвращались ко двору, успешно завершив задание, и на нас напал… некто… – Она нахмурила брови. – Я не помню, как зовутся эти существа. Что, вероятно, означает, его больше нет в природе. Но оно было большим и быстрым, и поскольку мы все еще боролись с ним, когда взошло солнце, оно чуть не прикончило нас обоих. Варин был тяжело ранен, и, победив, наконец, ту тварь, мы укрылись в пещере, чтобы переждать до заката солнца. И… там-то все и случилось.
– Это было начало, – рассказывала Никс дальше. – Впоследствии мы стали проводить больше времени вместе. Варин был удивительным воином, как и ты. – Она сделала паузу, и ее лицо озарила слабая улыбка. – Хотя чувство юмора у него было намного лучше.
– Что? – воскликнул я. – Быть того не может. Ты сказала это нарочно, просто чтобы меня позлить.
Ее улыбка померкла.
– Некоторое время спустя, – заговорила она вновь, – стало казаться естественным, что Варин всегда рядом. Он практически стал частью меня. Или, точнее, мы сделались тенями друг друга. Где был один, там был и другой, наблюдал из темноты. Нам следовало бы предвидеть, чем все закончится.
Я говорила тебе, что Госпожа – ревнивый правитель, – продолжила Никс, и по моему позвоночнику пробежало неприятное покалывание. До меня начало доходить, к чему все идет. – Через некоторое время она перестала одобрять, что мы с Варином проводим много времени вместе. Ей не нравилось, что наше внимание и преданность не принадлежат ей безраздельно. Поэтому однажды ночью она вызвала к себе Варина и сказала ему, что его следующей целью… буду я.
Я прикусил щеку. Гнев, ужас и сочувствие бурей бушевали у меня в голове.
– Черт, – вздохнул я. – Я знал, что у моей ненависти к ней имелась причина. И он?..
– Варин был до конца верен своей королеве. – Голос Забытой звучал буднично, а взгляд сделался отстраненным, затерявшись в воспоминаниях. – Он пытался покончить со мной быстро, но я была не готова умереть. Мы сражались почти всю ночь. Я умоляла его остановиться, предлагала найти другое решение, но у него имелся приказ Госпожи, и его нельзя было ослушаться.
В конце концов… – Голос изменил Никс, задрожал. Она сжала кулак и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – В конце концов, стало понятно, что один из нас должен умереть. Варин был искусен, но… я всегда была лучшим убийцей. По крайней мере сделала все быстро. Он не страдал. Прямо перед смертью он признался, как ему жаль: он любит меня, но не может предать королеву. И я его поняла.
Никс замолчала, и, когда подняла глаза, на ее лице снова красовалась маска невозмутимости.
– Тогда я пообещала себе, что не совершу ту же ошибку, – сказала она. – Любовь и эмоции… в жизни убийцы им нет места. Это то, что я твержу себе с тех пор, как встретила тебя. Вот почему было бы лучше, если бы ты ничего не чувствовал.
– Слишком поздно. – Внутренности мои продолжали скручиваться. Я осторожно сел, подперев голову рукой, чтобы глаза оказались на одном уровне с глазами Никс. Протянув руку, я убрал прядь волос с ее лба и заправил за одно острое ухо. Глядя на меня, она казалась неожиданно уязвимой, и мое сердце отозвалось странным трепетом, который я ощущал всего несколько лет назад. – Черт возьми, – вздохнул я. – В прошлый раз, когда сказал нечто подобное, я очень сильно обжегся, но… не могу же я врать, что это ничего для меня не значит. Если мне суждено закончить свои дни, будучи проткнутым мечом, что ж, я готов на это пойти. Если и ты согласна.
– Добром не кончится. – Никс настороженно посмотрела на меня, но не отстранилась. – Я не хочу убивать тебя, Пак. Не хочу снова проходить через это.
Я нежно положил руку ей на щеку, и Никс моргнула.
– Я не Варин, – пробормотал я. – И Госпожи здесь больше нет. Уверяю, никто, в особенности Кирран, не будет приказывать тебе отнимать мою жизнь. Если дело дойдет до того, что ты вдруг почувствуешь желание прикончить меня собственными руками, значит, вероятно, я это заслужил. – Я попытался криво улыбнуться, но она не ответила. – В основном это твоя вина, знаешь ли, – продолжил я, поглаживая ее кожу большим пальцем. – Нельзя же быть такой красивой, смешной и удивительной и ожидать, что я этого не замечу. А давай заключим сделку!
На ее лице промелькнули удивление и настороженность. Невозможно произнести слова «сделка», «цена» или «торг» в присутствии фейри и не привлечь внимания. Или не вызвав инстинктивного любопытства.
– Что за сделка?
Я поднялся на ноги, потянув ее за собой.
– Отложим этот вопрос, – предложил я. – Пока ты не решишь, что хочешь делать. Мне это не нравится, но знаю, стоит надавить посильнее, и я смогу проявить терпение. – Она заморгала, серьезно глядя на меня золотистыми глазами, и я с трудом подавил желание поцеловать ее еще раз. – Никс, если тебе неуютно со мной или какая-то мысль не дает покоя, то я подожду. Плутишка Робин, конечно, дикарь дикарем, но не всегда же! Я хочу, чтобы ты сама решила, что оно того стоит.
– А я хочу доверять тебе, Пак, – тихо призналась Никс. – Но все так неопределенно. Я не уверена даже, могу ли доверять самой себе, не говоря уж о ком-то еще. Может быть, когда все закончится, когда Кирран и Забытые будут в безопасности, когда мы, наконец, убьем это чудовище, тогда сможем попутешествовать по Небыли и увидеть все то, о чем ты рассказывал. – Она сделала паузу, и по ее лицу расплылась улыбка. – Обхватив меня руками за шею, она посмотрела на меня таким пристальным, оценивающим взглядом, что мне сделалось не по себе. –
