весенние бури, – мягко улыбнулся он, – а потом этот союз станет великим началом для наших детей.
Он заметил, с какой алчностью загорелись ее глаза в этот момент. Он подпишет с ней брачный договор. Какая, в сущности, разница? После того как будет уничтожена наследница Игнэ, этот род перестанет существовать.
* * *
Странное утро имело весьма своеобразное и еще более странное продолжение. Как несложно догадаться, я эвей, ведущий весьма скучный и монотонный образ жизни. Конечно, если посмотреть на мое времяпрепровождение глазами кого-то вроде наследника огромной империи. Ну что сказать, в отсутствие круга Китарэ я, как и большинство эвейев, посещаю утреннюю и вечернюю молитвы, а поскольку дневных занятий сейчас для нас не проводят, то хожу на общие дисциплины, куда пускают всех.
К таковым относятся история, право и основы учения Двенадцати. Все общие дисциплины, далекие от того, что мне приходилось изучать вместе с Китарэ и остальными. Наследника учили по самой сложной программе лучшие преподаватели храма. Но если благодаря Рэби я могла не отставать от остальных в молитвах, управлении энергиями и рунами, физической подготовке, то мне, конечно, было непросто на других занятиях. Мой почерк оставлял желать лучшего. Для Рэби было важно, чтобы я писала грамотно, для преподавателей храма – чтобы это было еще и красиво. Только тут я узнала, что есть особый вид магии, когда эвей записывает иероглифы в определенной последовательности и напитывает их энергией, вкладывая в письмо то заклинание, которое ему нужно. Такие письма могут даже убивать, но при одном условии: написать надо правильно и красиво. Каждый иероглиф, по сути, и есть магическая руна, которая нуждается в энергии, чтобы стать оружием в руках мастера. Хотя, как сказал бы Рэби, это мне лишь бы кого изничтожить, а другие, может, любовные послания строчат. Были и такие дисциплины, как иностранные языки… Это вообще отдельный разговор. Я наивно полагала, что являюсь образованным эвейем, так как Рэби обучил меня дарнийскому и гаальскому. Два основных языка, которые положено знать в империи членам благородных семей. Лишь придя в храм, я узнала, что говорю на своеобразном наречии Дарнии и Гаалы. Если говорить как есть, то что в первом, что во втором случае это был язык, которым пользовался простой люд – самый простой, в том числе и преступники. Когда впервые меня услышал преподаватель гаальского, по храму пронесся очередной слушок, связанный с именем Игнэ: проклятого наследника воспитывали лучшие воры и убийцы Гаалы. Теперь меня считали еще и заграничным головорезом. Рэби, конечно, оправдывался, мол, молодость у него была бурной и самое главное я смогу объяснить, но от этого мой образ в глазах учащихся лучше не становился. Так вот, пробелы в моем образовании определенно были, потому, пользуясь свободным временем и отсутствием интереса ко мне со стороны Китарэ, я стала вольным слушателем на лекциях по праву, истории и литературе. Хотя на лекции по литературе я ходила из чистого упрямства. Все занятия, что я посетила, были посвящены стихам великих поэтов прошлого… Я не понимала ни слова из того, что они пытались там выразить.
Так вот, необычность сегодняшнего дня состояла в том, что меня изволил сопровождать на занятия Китарэ. Мы вместе молились, ели, а теперь собирались идти на лекцию по праву.
– Ты интересуешься законами? – вдруг спросил Китарэ, когда до здания, где велись общие лекции, оставалось не более сотни шагов.
Ну, он не первый, кто спрашивал меня о подобном. После слуха, который пустил один из преподавателей иностранного языка, учитель права меня тоже об этом спросил… Хорошо, что после урока.
– Мне надо поддерживать репутацию, – хмыкнула я. – Ты знал, что меня считают самым опасным из всего Ожерелья? – Я улыбнулась всей абсурдности этих слухов.
Иногда я думаю, знаем ли мы тех, кто нас окружает, на самом деле? Или мы знаем о них только то, что приписываем им сами?
– Ну, – кивнул Китарэ, – в чем-то они правы. – Он усмехнулся.
– Ха, тут ты прав, – не стала отрицать я того, что меня, несомненно, забавляло.
Натянутость в наших отношениях и улыбках постепенно уходила, точно мы провели вместе не один день, а гораздо больше времени. Я не могла сказать, что чувствует Китарэ, но для меня этот ясный солнечный денек, когда иней на деревьях продолжал искриться мириадами крошечных звезд, превратился в миг, где я обрела странное удовлетворение и спокойствие просто оттого, что могла быть рядом с ним, разговаривая ни о чем, смеясь над какой-то ерундой.
Всякий раз, как только я переступала порог огромной аудитории и направлялась в сторону мест, окружавших трибуну преподавателя, наступала мертвая тишина. Мне кажется, профессора могли бы выплачивать мне небольшое вознаграждение за поддержание дисциплины на уроках. Неважно, сколько в аудитории студентов и каких, замолкали все. Вот и сегодняшний день не был исключением. Стоило моей фигуре возникнуть в дверном проеме, как повисло почти осязаемое молчание.
– Ну серьезно, – пробормотала я, – может, в императорском цирке будем выступать? – Я бросила тяжелый взгляд исподлобья на группу эвейев, что стояли сейчас ближе всего ко мне.
Парни смутились и тут же отвели взгляд. Прекрасно, я альфа-самец! Крутой и беспощадный задохлик в полторы меры ростом.
Но когда следом за мной вошел Китарэ… аудитория буквально взорвалась слаженным «жжж». Все тихонько перешептывались, поглядывая на нас, и это было настолько неожиданно и одновременно неприятно, что я растерялась. Вот только то, что казалось неловким для меня, для Китарэ, похоже, не стоило вообще ничего. Как ни в чем не бывало, словно не замечая никого из присутствующих, он прошел мимо этой группы студентов и воплощением ледяного императора направился к самым верхним местам. Не раздумывая ни секунды, я направилась за ним. И хотя прилежным студентам следовало сидеть ближе к преподавателю, никто не имел права восседать над будущим императором. Все, кто до этого уже обосновался наверху, спешно собирали свои вещи, перебираясь как можно ниже, так что, когда мы наконец взобрались на самый верх, рядом с нами и перед нами уже никого не было. Все теснились внизу.
– С тобой можно не думать о том, чтобы занять место, – тихо прошептала я, едва подавив смешок.
– Зато с тобой всегда тихо, – изогнув бровь и глядя прямо перед собой, заметил он.
Я боюсь даже представить, какое давление испытывали учащиеся на протяжении всей лекции, зная, что за их спинами наблюдают будущий правитель и лучший наемный убийца Гаалы в моем лице. Мне кажется, даже преподаватель едва не впал в истерику, когда дело дошло до обсуждения наказаний, применяемых по отношению к
