различного рода преступникам в Артакии. По-моему, ему было неловко передо мной.
Это была самая странная лекция, которую я посетила за время пребывания в храме. В аудитории, полной эвейев, мне казалось, что нет никого, кроме нас двоих. Я честно пыталась слушать, о чем говорит преподаватель, но все мои попытки скатывались к тому, что я думала сперва о том, как это непередаваемо волнительно вот так проводить время вместе с Китарэ. Затем моя здравомыслящая сторона давала звонкую оплеуху этой не к месту и не ко времени возникшей в моем подсознании романтичной дурехе, напоминая о ночном происшествии и всячески пытаясь запугать эту восторженную идиотку, но стоило рациональному «я» немного отвлечься, и все повторялось вновь. Я то хмурилась, призывая себя к порядку, то мои губы сами собой расплывались в предвкушающей улыбке… Преподаватель время от времени ронял мел и начинал заикаться.
– Ты готова продолжить наши занятия в склепе сегодня? – вдруг прошептал мне на ухо Китарэ.
От его шепота по моей шее пробежали мурашки, и я невольно вздрогнула.
– Конечно, это важнее всего, – кивнула я. – Несмотря ни на что, мы не можем терять время.
– Точно? – зачем-то уточнил он.
– Если бы было неточно, я бы сказала. – Нахмурившись, я обернулась к нему так, что наши лица, а самое главное, губы оказались в неловкой близости друг от друга. Тяжело сглотнув, я резко отвернулась, пытаясь унять свое смущение, а в особенности все всплывающие воспоминания об этих губах. – Идем отсюда! – громче, чем следовало, и довольно резко сказала я и тут же стушевалась под взглядами эвейев, которые как по команде вдруг обернулись к нам.
Я на самом деле не понимала, что со мной происходит. Да, конечно, это могла быть влюбленность, но разве нормально так дуреть из-за этого? Меня бросало то в жар, то в холод. Мое сердце барабанило в груди так, что мне, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. И мои эмоции скакали туда-сюда, как безумные кузнечики. Где мои рассудок, сдержанность, скромность и смирение? Я так легко стала выходить из себя, порой до кровавой пелены перед глазами! И еще сейчас я бы с удовольствием поцеловала Китарэ, но уже сама… А это и вовсе неслыханное бесстыдство.
– Мне надо выйти, – севшим голосом пробормотала я, задыхаясь.
Китарэ ничего не ответил, а лишь понимающе кивнул, резко поднялся, взял меня за руку и поспешил вниз.
Я плохо помнила, как мы оказались на улице. Все, на чем я могла сосредоточиться, – это собственное дыхание. Я натуральным образом задыхалась. Рядом с входом в здание находился неглубокий пруд, в центре которого размещалась композиция из камней и цветов. Китарэ осторожно усадил меня у самого берега, зачерпнул в ладони ледяную воду и плеснул мне в лицо, помогая умыться. Ощущения были такими, словно он ошпарил меня. Но, так или иначе, мне стало легче. Я вновь могла дышать и осознавать мир вокруг. И только сейчас заметила, что обычно такая бледная кожа Китарэ заметно отличается на той самой руке, которой он держал меня. Она явно покраснела.
– Что это? – пробормотала я, указывая на его ладонь.
– Тебе лучше?
Я кивнула, но все же спросила еще раз:
– Что это?
– Немного обжегся, – слегка улыбнулся он.
Так как сейчас все были на занятиях, то рядом с нами не было любопытных ушей, потому я позволила себе спросить, уже самостоятельно зачерпнув воды и умывшись, потерев шею и руки:
– Об меня?
Он лишь кивнул, давая понять, что да.
– Странно, что твой огонь так мощно реагирует на энергетические изменения в храме. Можно подумать, ты впервые сталкиваешься с пробуждением родной стихии.
Невольно закусив губу, я старалась сообразить, как правильно стоит рассказать о том, о чем давно стоило поговорить. До зимнего солнцестояния оставалось совсем немного времени, а я не приблизилась к победе над своими страхами ни на шаг. И кто бы знал, как стыдно мне было признаться в собственной ущербности.
– Я… – Мой голос неожиданно дрогнул. – Действительно никогда…
– Ох, вот вы где! – Неожиданный оклик заставил недовольно поморщиться. Кого там нелегкая принесла так не вовремя?
По дорожке, огибающей пруд, быстрым шагом шел сам Верховный эвей. Ис Тарой выглядел встревоженным. Глубокая складка залегла между его бровей, губы были слегка поджаты. Стоило привычному выражению его лица чуть измениться, как оно тут же потеряло всю юношескую непосредственность, и появился тот мужчина, что действительно мог по праву называться Верховным эвейем храма Двенадцати Парящих драконов.
– Позвольте спросить, – чуть строже, чем обычно, начал он, – что вы тут забыли?
Вопреки строгим ноткам в его голосе, Китарэ усмехнулся:
– Я же сказал тебе, я не собираюсь прятаться за семью замками, пока идет расследование.
«Когда они успели поговорить?»
Не успела я изумиться, как пришел ответ Верховного.
– Твои тени дали это понять, но я в корне с этим не согласен. Для вас двоих, для любого из учеников храма присутствие твоей охраны незаметно, но для кого-то вроде меня определить их местоположение не составит труда. – Он махнул рукой, указывая куда-то мне за спину. Я машинально обернулась, но не увидела ничего, кроме зарослей жасмина. – Не в вашем положении проявлять беспечность, если в храм смогли проникнуть наемники, у которых хватило наглости прикрываться моим именем. Как ты, дитя? – тут же, неуловимо изменив тональность, спросил он, коснувшись моей щеки кончиками пальцев.
В его голосе было столько неприкрытой нежности в этот момент, что мне невольно стало не по себе.
– Я смогу позаботиться о ней, – чуть жестче, чем следовало, ответил Китарэ, поднимаясь с земли и вставая между мной и исом Тароном, словно отгораживая меня от него. – Вам же следует навести порядок во врученном вам заведении.
Вопреки ледяным ноткам, звучащим в голосе Китарэ, Верховный вовсе не разозлился, а лишь улыбнулся уголками губ:
– Рад слышать.
Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, в то время как я себя чувствовала крайне неловко. Я плохо ориентировалась в отношениях между эвейями. Не знала, кто враг, а кто друг для Китарэ. Но к ису Тарону я испытывала странное безотчетное чувство доверия.
– Если я понадоблюсь, то ты всегда можешь прийти ко мне, – вдруг тихо сказал ис Тарой, и я не была уверена, к кому конкретно он обратился в этот момент.
Потом он слегка поклонился Китарэ, как принято среди равных, повернулся к нам спиной и направился в здание, где проходили лекции по общим дисциплинам.
– Пойдем, – уже мне сказал Китарэ и вдруг взял меня за руку, направляясь в совершенно противоположную сторону.
Мое глупое сердце тут же застучало быстрее, радуясь простому
