– Пришел осел, и песням конец! Советую тебе в чужом хлеву овец не считать!
Тигран, торжественный и степенный, встал и произнес здравицу[19]:
– Однажды я спросил своего мудреца: «Что самое прекрасное на свете?» Он ответил: «Посмотри на горы, они прекрасны, так же как прекрасны озера, деревья, цветы, люди. Все разные, но каждый из них – это чудо природы. Так вот, прекрасное – в единстве разнообразия!» Я добавлю от себя: мы разные, но, когда едины, мы становимся могучей силой, мы непобедимы! Я поднимаю кубок с вином за царя Митридата, моего друга и союзника. Вместе мы вершили большие дела, и у нас остался один достойный противник – это Рим, но и он уважает царя Великой Армении и боится царя Понта. Наша цель, объединившись с соседними государствами, принести процветание и мир всем странам Востока. За царя Митридата VI!
Раздались одобрительные возгласы, все соединили кубки, расплескивая вино, и выпили за здравицу.
Встал царь Софены Зариадр III, сидевший рядом с царицей Клеопатрой, и тоже сказал тост:
– Мое царство Софена, где живут трудолюбивые армяне, где по дорогам гуляют, наводя ужас на пришлых, грозные львы, лежит на плодородных землях в верховьях рек Евфрат и Тигр. Благодаря царю Тиграну II мы пользуемся внутренней самостоятельностью, чеканим монету, развиваем торговлю. Ты, Тигран, вождь царей Азии и, в отличие от других завоевателей, не уничтожаешь подвластные тебе народы и их города, наоборот, все большие города и даже столицы стран – соперниц Армении стали крупными торговыми и финансовыми центрами. Я пью за тебя, твое бесконечное правление и твое могущество!
Опять все одобрительно закричали и дружно выпили. Заиграла музыка, началось веселье, и пир пошел набирать обороты.
Митридат повернулся к Антиоху и произнес:
– До меня дошли слухи, что ты, Антиох, строишь себе мавзолей на вершине горы Нимврода, причем с первого дня своего царствования. Рассказывают, там появились огромные статуи, доказывающие твою значимость.
– Каждый царь должен думать о своем величии и бессмертии, Митридат. Потому и возводится это святилище! – сказал Антиох I.
– Ты же армянин, почему же поклоняешься сразу всем богам – Зевсу, Аполлону, Гераклу, Тихе, а свою статую поставил между Дарием и Александром Великим?
– Ты плохо осведомлен. Статуи созданы руками армянских мастеров, у них армянский тип лица. Там не Зевс, а Арамазд, не Геракл, а Ваагн. Это не просто мавзолей, это алтарь, посвященный богам.
– Я понимаю, ты хочешь занять место среди богов. – Сарказм сквозил в словах Понтийского царя. – Увы, твоя слава продлится недолго, и монумент, который ты возводишь, превратится в груду камней, а твой народ тебя забудет, хотя ты бесплатно в день рождения его угощаешь едой и вином.
– Я потомок царей Александра Македонского и Дария I, этого достаточно, чтобы войти в историю.
– Я тоже потомок знатнейших македонских и персидских родов, и что с того? – парировал Митридат.
Антиох сделал усилие, чтобы не взорваться, но прорвало:
– Все присутствующие здесь знают твои коварство и жестокость.
– Эти качества только льстят мне, – засмеялся Митридат.
– Привычное дело для тебя – убийство царственных родственников. Чтобы занять престол, ты убил свою мать, а своего младшего брата ты убил только за то, что он предложил разделить царство!
– Ну и что? Все так поступают.
– Резня в Эфесе, которую ты устроил, наполнила страхом и омерзением весь мир. – Антиох I говорил с презрением. – Безжалостно и вероломно умертвить женщин, детей и стариков! Ты питаешься кровью людей! Вот твое бессмертие!
Музыка смолкла, разговоры прекратились, все смотрели на громкую перепалку двух царей. Тигран молчал, стража насторожилась.
– Все твои надежды, Антиох, получить бессмертие безнадежны, твоя жизнь мне напоминает пыль: когда она осядет, мне придется стереть ее со своих сапог!
– Боги все слышат и видят!
– Антиох, ты не очень-то веришь в богов!
Антиох I вскочил со своего места, выхватил свой острый кинжал и приставил его к горлу Митридата. Как тень между ними возникла Гипсикратия и изящным движением, перехватив кисть Антиоха, держащую кинжал, скрутила его руку так, что он, застонав от боли в запястье и локтевом суставе, выпустил оружие, которое тут же оказалось в руках скифсианки, и теперь кинжал смотрел ему прямо в лицо.
Все замерли.
– Прекратите! – властным голосом потребовал Тигран. – Фальшивые друзья хуже явных врагов! Где ваше достоинство?
Гипсикратия опустила кинжал, положила его на стол и спокойно села на свое место. Возбужденный и осрамленный Антиох опустился в кресло и до конца пира не произнес ни одного слова.
Пир возобновился: были танцы, тосты, веселье.
Через день после скандала на пиру Тигран созвал Высший совет, так как не любил принимать решений, не взвесив все «за» и «против». В Совет входили его наиболее приближенные сановники, нахарары, военачальники, мудрецы, ну и, конечно, сыновья. Зал совещаний Высшего совета представлял собой большое помещение, стены которого имели рельефные изображения богов, а также деяний и подвигов царя. Свет лился с потолка, создавая атмосферу присутствия богов и побуждая веру в царя как единственного носителя и владетеля божественного знания.
Все уже собрались, царь занял свое место и начал торжественную речь:
– Боги любят нас, потому что мы живем праведно. Я подчинил политику укреплению безопасности царства, поэтому моя цель – сделать нашу армию грозной и стремительной, а оборону страны – устойчивой и активной. Мои подданные! Грядут изменения. Опаснейший наш соперник Рим прислал свои легионы к нашим границам, они стоят в соседнем Понте. Рим хочет противоборства с Великой Арменией, разжигая костер войны, к чему надо относиться очень серьезно. Я, царь царей Тигран II, служу порукой тому, что территория царства останется целостной. Чувствуя величайшую ответственность за страну и союзников, вдохновляясь наследием наших предков, я обещаю покровительствовать армии, не забывая содействовать градостроительству, торговле, науке и искусству. Да помогут нам боги!
Все слушали затаив дыхание. Царь, посмотрев на верховного главнокомандующего, сказал:
– Мамиконян, доложи Совету обстановку.
– Государь, – начал тот, – у нас нет точных сведений о намерениях Лукулла, но разведка доложила, что шесть римских легионов размещены в понтийских городах. Для вторжения в нашу державу Рим может задействовать четыре легиона, это до сорока тысяч хорошо обученных воинов – пехота и конница, плюс вспомогательные войска и до пятисот всадников от Галатии и Фракии.
– Почему же все-таки четыре легиона? – спросил царь.
Мамиконян, оглядев зал, произнес:
– Если ты, государь, примешь решение дать войска Митридату, об этом сразу узнает Лукулл. У него есть шпионы в твоем дворце. Полагаю, два легиона он оставит в Понте, так как велика вероятность удара Митридата с целью вернуть утерянные земли.
Тигран произнес:
– Веские доводы в твоих словах, Мамиконян, есть. – Оглядев присутствующих, царь продолжил: – Риму нужна новая война. По сути, неважно, нарушаем мы или нет какие-то римские правила, все обвинения в наш адрес – это попытка давления и повод для вторжения.
Мамиконян продолжал:
– Мы не знаем, где начнется вторжение, есть несколько вариантов, и мы их рассматриваем. Колонна противника способна выйти к Тигранакерту самое быстрое за двадцать дней, при условии, что у противника есть точные карты дорог, горных проходов, перевалов, ущелий, бродов рек и наших крепостей. Полагаю, у противника этих данных нет, следовательно, здесь его можно ждать не ранее чем через сорок дней. Остановить его силами небольших гарнизонов не удастся, но времени будет достаточно, чтобы сосредоточить наши главные силы на острие удара противника.
Астролог Вараздат с испугом произнес:
– Эта война будет губительной для Армении!
– Вараздат, я всегда прислушиваюсь к своим советникам, – сказал Тигран, – но в данном случае я не согласен. Рим рассматривает нас в качестве врага и трофея, но Армения – тот кусок, который ему не по зубам, мы хорошо подготовились к войне.
Поднялся мудрец Евсевий и сказал:
– Любую неприятность, государь, можно избежать, проблемы решить, а преграды обойти. Просто нужно быть осторожным и не провоцировать противника.
– Евсевий, остановить конфликт невозможно, можно только дать достойный отпор врагу, – сказал Тигран.
– Государь, в земледелии мы добились успеха, употребив плуг с железным лемехом, – произнес Гнуни, главный казначей, – так и в военном деле мы должны применить неожиданную тактику.
– Понимаешь, Гнуни, – царь говорил убедительно, – движущая сила этой войны – римская аристократия с ее жаждой наживы, и, если мы остановим четыре легиона Лукулла, к нам пришлют еще шесть. Превосходство Рима и его мощь держатся на грабеже всех окружающих его стран; простой сменой тактики войну не выиграешь, нужны другие решения.
