Руна засветилась, и вдруг показалось, что вокруг темнеет. Стремительно наступала ночь, и за пределами скалистой площадки уже ничего не было видно. Дагейда бросила камешек куда-то в пространство, не глядя. Но там, вдали, он вдруг засиял ярко, как голубоватая звездочка, и Дагейда быстро открыла глаза. Застывшим взглядом вцепившись в голубоватый свет, она побежала куда-то вперед. Теперь и скалистая площадка исчезла, вокруг висели густые серо-коричневатые сумерки. Мерещилось, что вверх уходят каменные стены, но разглядеть их не получалось, плотная каменная порода отступала, как будто взгляд ее отталкивал, оставался туман, почти такой же плотный, как камень. Дагейда бежала сквозь этот каменный туман, видя впереди лишь свет голубоватой звездочки и не замечая черных провалов, то и дело открывавшихся по сторонам. Ведьму вела ее собственная кровь, самый надежный проводник на тропинках девяти миров.
Потом Дагейда пошла медленнее. Свет делался ярче, звездочка казалась все более крупной, но ее лучи не раздвигали тьму и не освещали ничего вокруг, свет оставался собран в одном месте. Туманные стены вокруг уплотнились, стала видна широкая расщелина в скале. Дагейда шла все медленнее. Где-то рядом журчала вода, но ни ручья, ни родника не было видно.
Расщелина превратилась в пещеру. Голубая звезда лежала на каменном полу и подрагивала, билась, как живое сердце, и из нее изливался прозрачный чистый поток, убегающий по расселине куда-то прочь. На прозрачной воде играли голубовато-серебристые блики.
Вокруг звезды-источника сидели три женщины: две по бокам, одна позади. Одна была старухой с серым вдовьим покрывалом на голове, сморщенная и сгорбленная, вторая – величавая и уверенная женщина средних лет, третья – молодая девушка с золотистыми волосами и улыбчивыми ямочками на щеках. Все три пряли, и нити в их руках текли, как живые, каждое мгновение меняя цвет. По ним то бежали красные сполохи, то золотистые отблески, иногда они чернели, как обгорелые. Старуха мерно покачивала головой, девушка улыбалась, женщина смотрела прямо перед собой, и у всех трех глаза казались застывшими. Они смотрели так далеко, что не могли ни догнать своих взглядов, ни вернуть их.
Дагейда приблизилась шага на три и остановилась. Ближе подойти она не смела – было страшно, что и ее захватит этот поток безостановочной пряжи, вечно движущийся и застывший в своем неизменном движении. Перед ней сидели три норны – три ее собственные норны, потому что у каждого живущего они свои.
– О чем ты хочешь спросить, душа Медного Леса? – произнесла женщина.
– Говори, пока светится звезда! – добавила девушка.
Старуха быстрее закивала головой.
– Я хочу добиться мести за смерть моего отца, – начала Дагейда. Ее желтые глаза смотрели с любопытством и отчасти с робостью. Она знала свою силу, но судьба сильнее всякого. – Его убил Торбранд сын Тородда, конунг фьяллей. С тех пор как я родилась, он подрывает корни квиттингских гор. Моя мать боролась с ним, но он увел ее с собой. Я хочу отомстить ему. Много лет я искала мстителя, на которого укажут боги. Я увидела знак – белый дракон памяти был передо мной. Но тот человек не хочет отдать его, чтобы я помогла ему в нашей общей мести. Нашелся другой – сын старого конунга. Моя мать убила его отца, а я помогу сыну! – Дагейда гневно взмахнула маленьким кулачком: во всем, во всем она имела одну цель – поступать наперекор предательнице-матери. – Скажите, он поможет мне?
– Ты хочешь получить Белого Дракона? – спросила женщина.
– Да. С ним я обрету силу, которая была у моего отца. Но я должна получить его добром.
– А тот, кто отдаст его тебе, тоже должен получить его добром? – Девушка лукаво улыбнулась, не переставая прясть.
Дагейда дернула плечиком:
– Это все равно… Но тогда на него падет проклятье. Сможет ли он тогда помочь мне?
– А что ты хочешь получить? – спросила женщина.
– Да, что ты хочешь получить? – Старуха подняла трясущуюся голову и устремила на ведьму тусклый взгляд.
– Я хочу получить души фьяллей! – жадно выкрикнула Дагейда. – Души всех, сколько есть! Я буду собирать их, они будут питать мою силу, и я стану такой же, как мой отец! Такой же огромной и могучей! Мне нужен Белый Дракон и нужны души моих врагов!
– Избери из двух того, кто поможет тебе, – посоветовала женщина. – Один из них живет в цепи предков и потомков; он ошибается потому, что его сердце не хочет выждать сроков. Но он свободен от тебя, дух корней и камней, он не отдаст тебе Белого Дракона, потому что ничего более драгоценного ты не в силах ему дать. А второй вырос одиноким, он не вплетен в цепь, он не помнит предков и не думает о потомках. Его не учили свободе, ибо что есть свобода, как не право отвечать за себя? Он один на свете и он не свободен, ему нужна опора. Где нет любви и памяти, там будут корысть, злоба, зависть, а они голоднее и прожорливее всякого дракона. Корми его драконов, и взамен он отдаст тебе все.
– Тогда я знаю, что мне делать!
Дагейда стремительно вскочила с земли и бегом бросилась прочь. Три пряхи смотрели ей вслед, даже старуха подняла дрожащую голову.
– Дерево судьбы растет медленно! – протяжно произнесла женщина, глядя вслед убежавшей ведьме долгим-долгим взглядом и видя всю дорогу Дагейды и много дальше вперед.
– Но дерево судьбы растет, и ничто не в силах его остановить! – как песню, подхватила девушка.
– Дорога судьбы приведет каждого туда, куда он стремится в сердце своем, – медленно протянула старуха, потряхивая головой при каждом звуке.
– Каждый идет по цепи! – шепнула женщина.
– Из прошлого в будущее! – добавила девушка.
– Из предков в потомки!
– Каждый – и кузнец, и звено этой цепи.
– Цепь эта держит Волка!
– Того, что внутри тебя и живет твоей злобой!
– Того, что снаружи и жрет вашу вражду!
– Всему когда-то приходит конец…
– Человеку, и роду, и племени…
– Зерно дает колос, а колос – новые зерна.
– Нет начал и концов!
– Нет правых и виноватых!
– Есть только цепь…
– Цепь для Волка…
– Цепь рода человеческого…
– Нет начал и концов!
– Но всему бывает свой срок…
– Свой срок…
Источник иссяк, голубая звезда померкла и слилась с серым камнем, расщелина ночи закрылась.
Под вечер в усадьбу Сосновый Пригорок прискакал подросток, сын бонда с побережья. На Квиттинге опять появились фьялли. Весть о них передавалась от усадьбы к усадьбе, пока не достигла Бергвида конунга. Юный гонец сам не видел фьяллей, но мог повторить то, что слышал от предыдущего вестника: что с севера приплыли три больших и четыре маленьких корабля, что на них пять сотен человек со знатными вождями, а самый главный там – Хрейдар Гордый. Передавали, что фьялли расспрашивают: правда ли, что у квиттов объявился конунг, называющий себя сыном Стюрмира?
