— Да они сами им цены не знают, самоцветам своим. Никогда раньше дела с ними не имели. Камни и камни, — Сидор неопределённо как-то пожал плечами. Он сам был в шоке и не знал, как и относиться к тому, что лежало перед ним на столе. — Поэтому и назначать им конкретные суммы — сами же и запутаемся, — медленно проговорил он.
Да и они сами отказались так считать. Голову десять раз сломаешь, высчитывая, что и как. А вот так, — растерянно махнул он рукой в сторону небольшой горки изумрудов, — десятина, она и есть десятая часть.
Ну всё, — сгрёб он камни на подобранную из-под стола какую-то грязную, рваную тряпочку, в которую они до того были завёрнуты. — Пошли делами заниматься. Времени осталось мало, а дел ещё полно. Нам завтра с утра ещё и остальные налоги с них собирать. Так сказать, натуральный налог. А потом сразу в дорогу. А ещё надо самим хорошенько упаковаться. А то там какой-то их травник сена всякого непонятного натащил. Бугуруслан мне уже все уши прожужжал, какой он хороший специалист и какие прекрасные у него травы.
Иди теперь, разбирайся ещё и с этим, — уныло вздохнул он. — Как будто я ему ботаник, какой-то. Как будто я что-то понимаю в этих его редких травах.
— Так, я не понял, — перебил его Димон. — Почему остальные налоги завтра, а не сейчас. День только начался, спокойно можно до вечера со всем успеть. А завтра, спокойно по утреннему морозцу и отправимся, уже полностью упакованными.
— Нету, — с сожалением развёл Сидор руками в стороны. — Нету сейчас их травника в крепости. Где-то шляется по горам. Будет только к вечеру. Да и половины того, что они хотели бы взять с собой, сейчас в крепости нет.
Да и под вечер что-то затевать не есть хорошо? Значит, ждём до завтра.
— Да хрен бы с ним, — возмутился Димон. — Нам то какое дело до их травника. Нет на месте — значит пролетел. Идём без него.
— Ты чем слушал, когда мы там внизу ругались? — раздражённо оборвал его Сидор. — Нет на месте ни их травника, ни их кузнеца, который, как ты сам прекрасно должен был слышать, будет тоже лишь к вечеру. И этого где-то носит, — недовольно проворчал он. — А кузнец должен ещё будет проверить подковы у всех лошадей и все телеги, чтоб не сломались на середине дороги. А для этого нужно время. И хватит ли ему одного вечера и всей ночи, я не знаю.
Не хватит — будем сидеть, ждать, пока всё не починит.
— Ах, вот ты кому уступил походную кузню, — понимающе кивнул головой Димон. — А я, честно говоря, прослушал. Ты так ругался, что за твоим матом ничего разобрать нельзя было. Ну, — задумчиво почесал он пальцем висок. — Тут я с тобой согласен, кузнеца у нас нет.
Тогда, ждём-с, — развёл он руками. — Деваться некуда.
Задержавшийся отъезд.*
Следующим утром Сидор встал, как он спросонья посчитал, ни свет, ни заря. Но это только он так думал. В крепости уже давно шла какая-то непонятная, тихая, деловая возня. Может он и встал-то так рано, потому что стал последнее время очень остро воспринимать окружающее пространство и во сне почувствовал какое-то непонятное движение под окном.
Осторожно отодвинув в сторону край своего плаща, которым было занавешено выбитое когда-то в далёком прошлом бывшее на этом месте окно, он выглянул наружу.
Внизу перед домом, где ещё вчера с вечера был собраны пустые телеги, выделенные им для размещения завтра, то есть уже сегодня, отряда Бугуруслана, в предутренних сумерках только начинающего рассвета он заметил смутные тени, по-деловому копошившихся возле чёрного проёма двери подвала соседней башни.
"А вот и люди Бугуруслана, — заметил он несколько знакомых ему по вчерашней ругани мужиков, которые в предутренних сумерках суетливо вытаскивали из подвала башни туго набитые чем-то лёгким мешки.
Возле стоящих вдоль улицы пустых подвод высились уже аккуратно сложенные внушительные горы вытащенного ранее имущества. И судя по тому, с какой скоростью копошились люди, работу закончить они должны были ещё до восхода солнца.
"М-да, — мрачно подумал Сидор. — Хорошо работают. Так глядишь, вовремя и выйдем с утра. Судя же по тому, как быстро и ловко они суетятся, ещё одни термиты выискались на нашу голову. Теперь только уже не лесные, а крепостные. Или подгорные?" — с невольно проскочившим в мыслях раздражением, Сидор душераздирающе зевнул и, приволакивая заплетающиеся от слишком ранней побудки ноги, вяло потащился на улицу. Надо было уже опять привыкать к ранним побудкам.
Спустившись со второго этажа, Сидор, не обращая внимания на суетящихся рядом людей, двинулся к полуразрушенному колодцу в конце улицы. Достав ведро ледяной воды, он скинул с себя рубашку и с довольным уханьем опрокинул ведро себе на голову. Громко отфыркиваясь, Сидор принялся яростно растираться захваченным с собой махровым полотенцем, разгоняя ещё оставшийся в его гудящей, плохо выспавшейся после вчерашнего позднего отбоя голове утренний сон.
Смотреть со стороны за суетливо мечущимися по улице мужиками было весьма занятно.
Не обращая на заинтересованно наблюдавшего за ними Сидора никакого внимания, они, словно муравьи, деловито сновали вокруг, подтаскивая к месту будущей погрузки всё новые и новые тюки и какое-то непонятное снаряжение. Невольное сравнение с муравьями как нельзя точно совпадало с их поведением.
Наконец, устав от непонимания того, что здесь происходит, и почему не грузят, Сидор решил всё ж поинтересоваться, чем они так целеустремлённо тут заняты. Вчера как-то не сподобился узнать, а теперь неожиданно стало остро интересно, чего такого они таскают в этих своих наглухо зашитых матерчатых и кожаных мешках. Что там могло быть такого, что они даже не потрудились с ним поздороваться, будучи всецело захваченными работой.
Наконец-то заметив появившегося словно из ниоткуда, Бугуруслана, Сидор, небрежно помахивая мокрым полотенцем, с заинтересованным видом не спеша направился к нему.
— Доброе утро, — поздоровался Сидор.
— И тебе не хворать, — откликнулся тот, с хитринкой в глазах глядя на него.
— Может, ты мне объяснишь, что у вас тут происходит? — кивнул Сидор на аккуратно сваленные возле каждой подводы тщательно запечатанные тюки с какими-то непонятными значками, нанесёнными разноцветной краской прямо на серую мешковину. — Что это?
— А чего объяснять, — пожал плечами Бугуруслан. — В половине мешков кедровый орех, в тех, что потяжелей, а в другой половине трава разная, лекарственная. Пока мы по твоей милости здесь полгода сиднем сидели, успели хозяйством обзавестись. Нашли несколько безхозных рощ кедрача, набили шишки. Теперь не знаем, куда орех девать. Везти обратно в город, смысла нет. Кто его там купит? А если и купят, то по такой цене, что проще не связываться, — усмехнулся он. — Бросить? Жалко. Чуть ли не месяц, до твоего появления здесь, колупались. Масло надавить? Так пресса нет. Не приобрели ещё.
