— Кстати, а где ты оставил Божественного Ацилия? — спросила Ливия озабоченно.
Очень вовремя спросила.
Квинт Марций уставился на своего ничего не подозревающего контубернала, словно на закоренелого преступника. Луций же, в свою очередь, знал за собой единственное нарушение прямого приказа — он до сих пор не прочитал взятую у амикуса книжку. Сначала молодой человек прикинулся, будто ничего не замечает и не понимает, но пламенеющие уши, можно так сказать, выдали его с головой.
«Что?» — одними глазами спросил он у префекта. Квинт Марций набычился и гневно выдвинул челюсть.
«Да, что мне надо делать-то?» — молча прожестикулировал непонятливый контубернал.
И тут же получил пинок от товарища «по несчастью» — от Флавия — порученца наварха.
— Мччччи за лигариями, — прошипел тот на манер Фиделиса. — Бысссстро…
Луций встрепенулся и последовал доброму совету с такой прытью, словно таки получил пресловутый удар энергоплетью.
***
По инструкции корабельному авгуру во время пожара или другой экстренной ситуации полагалось находиться рядом со своими подопечными, обеспечивая сохранность поголовья священных аптериксов всеми доступными способами. Поэтому, едва услышав вой сирен, Гней Помпилий бросился в «курятник» спасать если не всех питомцев, то хотя бы Малышку. И кабы не суматоха, возникшая при эвакуации техперсонала, то успел бы к самому началу битвы беглых лигариев с аптериксами. Но сначала авгура едва не затоптали убегающие ремонтники, потом по внутренней связи прозвучали сбивающие с толку слова наварха, и когда Гней Помпилий очутился в предписанном инструкцией помещении, взору ему открылось жуткое зрелище: упорные, в основном из-за отсутствия опыта, пернатые ящеры волнами накатывались на парочку исцарапанных, изрыгающих богохульства цивилов.
— Что здесь происходит? — взвизгнул авгур. И включил освещение.
Это было неправильный поступок, радикально изменивший ход сражения.
— Ага! Попались, сучьи твари! Щас вы у меня получите! — закричала разъяренная девчонка.
Она схватила первого же попавшегося аптерикса, свернула ему шею и принялась хлестать по оскаленным мордам обмякшей тушкой собрата.
Священные «куры» поспешно ретировались в дальний угол.
— Так вот знайте, я вас жрала и буду жрать дальше! — посулила убийца аптериксов.
И чтобы слова не расходились с делом, укусила поверженного и слегка измочаленного врага. Но даже с полным ртом перьев она выглядела совсем не смешно, а скорее даже свирепо.
Неизвестно, что подумали аптериксы, но на Гнея Помпилия демонстрация силы произвела ужасное впечатление. Он испуганно огляделся в поисках любимца и, только обнаружив Малышку живой и невредимой, принялся наводить порядок.
— Что вы тут делаете? Как вы сюда попали? Кто пустил? — возмутился авгур.
Беглого подсчета хватило ему, чтобы осознать страшное — треть поголовья священных «кур» пострадала настолько серьезно, что не проживут и суток. Безмозглые ремонтники потоптали бедных «птичек» своими ботинками.
— Я пожалуюсь руководству. Назовите свое подразделение.
— Фалуй… Тьфу! — девушка с чувством выплюнула в авгура жесткие перья и рявкнула. — Жалуйся!
Кинув в Гнея трупом несчастного «птенчика», неотесанная грубиянка выскочила прочь. Следом за ней с невозможным при таком потрепанном облике достоинством вышел её сотоварищ.
Разрываясь между желанием догнать богохульников и необходимостью спасать раненых питомцев, Гней Помпилий, как человек глубоко верующий и ответственный, выбрал последнее. Ремонтников он еще успеет наказать, а несчастные аптериксы ждать не будут.
— Ах вы, глупые птенчики, — жалостливо вздохнул авгур, подсчитывая невосполнимые потери. За них ему еще предстояло держать ответ перед навархом, что само по себе испытание для чувствительной натуры любого Помпилия.
Признавшие в Гнее кормильца и защитника священные «птицы» довольно закурлыкали и столпились у кормушки. Мол, гляди, какие мы бойцы, нас надо бы покормить.
— Зато теперь я точно знаю — вы сумеете постоять за себя.
Авгур, как никто другой, умел видеть во всех событиях их положительную сторону, плюсы, так сказать.
***
Наварх «Аквилы» уже давным-давно так хорошо себя не чувствовала. Какой полет, вечные боги! Ради этого стоило затеять бунт и проредить защитную сеть Цикуты Вирозы на три автоматические единицы! Слияние полное, абсолютное, гармоничное, как никогда прежде… Ах, какой полет! Но сидеть и таращиться в экран с бессмысленной счастливой улыбкой до ушей, как после отличного секса — это непозволительная роскошь для мятежницы.
— Наварх? — осторожно окликнул Ливию астрогатор. — Какой заложить курс, наварх?
Курс, ну конечно же. Надо заложить курс. Подальше от станции — во-первых. Во-вторых, не стоит так же приближаться к зоне возможных боевых действий и точкам сосредоточения флота Республики. Вариантов оставалось не так уж много. Система Вирозы на поверку оказалась весьма тесной, особо не развернешься при нынешних-то скоростях.
— Курс… — Ливия потерла лоб. — Помнишь то поле астероидов рядом с Карбоном-Три, Плавтий? Давай пока туда.
Астрогатор едва слышно фыркнул, вводя координаты, но замечаний вслух себе не позволил. Мятеж никак не отразился на субординации на борту. Пока. Прочие офицеры мостика еще только оправлялись от шока, но за оружие никто не хватался, и призывов к возвращению тоже не звучало. Авторитет наконец-то объединившихся наварха и префекта оказался достаточно велик, чтобы экипаж «Аквилы» начал стрелять по защитным сооружениям станции, а теперь пути назад уже не было. Мятежников не помилуют, даже если они отправят впереди себя головы Ливии и Марция, аккуратно запаянные в синтепластик. Децимация — не самая приятная процедура, вообще-то, но промывка мозгов психокорректорами стократ хуже.
Этот момент растерянности упускать не следовало. К счастью, на борту биремы присутствовал лидер и вдохновитель мятежа. Вот ему, Божественному Ацилию, и карты в руки. Пусть займется агитацией масс, как ему по статусу положено.
— Квинт Марций, мостик твой, — сказала Ливия. — Пойду займусь нашим лидером. Публий Вителлий, прошу со мной.
Она прошла коридорами своего корабля, на ходу набрасывая сценарий грядущего выступления Ацилия. Тога, прежде всего нужна тога. Беглый лигарий в комбинезоне ремонтника — это одно, а вот изможденный, но сияющий незримым внутренним светом патриций в полном сенаторском облачении — совсем другое. Впрочем, синтезаторы «Аквилы» воспроизвести традиционное одеяние патрициев были в состоянии. Пусть не ручной работы, но чистая и новая одежда определенно придаст грядущей речи Ацилия убедительности. Поэтому навстречу Божественному Куриону Ливия устремилась, таща за собой на буксире Вителлия, нагруженного большим свертком.
