Я тяжко вздохнул, развернулся и побрел дальше — то, что она права, не значит, что мне хочется с нею общаться.
— Стой! — раздалось сзади.
Остановился.
— Прости, я была не права. Я привыкла играть человеческими судьбами, и заигралась.
Теперь она извинялась. Наконец-то! Но как-то неискренне.
Позже я понял, что такие, как она, просто не умеют извиняться перед младшими и слабыми. Даже если очень хотят.
— Зачем ты извиняешься? — усмехнулся я. — Что тебе, всемогущему офицеру, от мнения такого, как я?
— Теперь ты будешь одним из нас. Мне бы не хотелось, чтоб ты видел во мне врага. Я не такая. И…
Пауза.
— …И еще, я привязалась к тебе. С тобой интересно. В день, когда ты вошел в Восточные ворота, моя скучная рутинная служба перевернулась с ног на голову.
— Это и правда был приказ, малыш, — продолжила она почти жалобно. — Я не могла его не исполнить. Мы — рабы, винтики, и мы с тобой обсуждали это. И я, действительно, взяла на себя слишком много — играла и заигралась, забыв, что управляю судьбами реальных людей. Я виновата.
Молчание.
— Но я предлагаю забыть о прошлом и начать с чистого листа. Я — твой куратор, и им останусь, хочешь ли ты этого, или нет. Нам НУЖНО найти общий язык.
Я отрицательно покачал головой.
— Мне кажется, лучшая модель наших взаимоотношений, это принцип: «я не замечаю тебя, ты не замечаешь меня».
— Так не получится.
— Тогда пусть приставят ко мне кого-то другого. Другого куратора.
— Так тоже не получится.
— Жаль. Но иного я предложить не могу.
…Она блефовала. Получится. Мне поставят другого куратора, если с Катариной сойдемся на ножах. Но они могут не захотеть сделать это в воспитательных целях — чтобы не идти на поводу у рядового, хоть и ценного, бойца. Вопрос в том, как раскалить ситуацию до момента, когда их руководство пойдет на уступки, и нужно ли мне это самому? Боевые действия — это плохо, тем более на условно вражеской территории. Не проще ли договориться до чего-нибудь с ней, чем проходить через этот геморрой заново?
— Я предлагаю тебе помощь, — продолжила Катарина после длинной паузы, дав остыть. — Защиту и помощь. Я… Подарила тебе несколько неприятных часов жизни — я же сделаю так, чтобы несколько неприятных часов стали более приятными. Как искупление за былое. Как тебе такая постановка вопроса?
Я неуверенно покачал головой.
— Мне не нужна помощь. Тем более, твоя. Справлюсь.
Она ласково улыбнулась, как улыбаются маленьким детям:
— Хуан, ты, конечно, юноша смелый, и сильный, но не переоценивай себя. Разложить тебе по полочкам, что тебя здесь ожидает после испытания? С точки зрения банальной психологии?
— Попробуй.
Она демонстративно прокашлялась:
— После зачисления ты попадешь в незнакомое место с незнакомыми варварскими порядками и жесточайшей дисциплиной. Ты сам видел, молодняк здесь ходит по струнке. Тебя будут дрессировать наравне с ними, и даже больше — их сломать гораздо легче. Или думаешь, тебе сделают персональную скидку, как ценному «сотруднику»?
Нет, я так не думал.
— Тебя будут окружать… Люди с непонятным тебе, но устоявшимся мировоззрением, диким для «гражданки». Ты никогда с таким не сталкивался и не знаешь, какую модель поведения с подобными людьми использовать. Это конфликт?
Я согласился:
— Конфликт.
— Ты будешь пытаться выработать ее, эту модель, но для этого нужно время, период адаптации, и во время оного будешь совершенно беззащитен. Но это только начало, самое первое, что тебя ждет.
Далее хуже. Все окружающие поголовно будут противоположного пола. При том, что рядом не будет никого пола твоего, на общении с кем вы бы оба могли построить циклическую защиту. Этот дисбаланс — кладовая конфликтов. И все они нанижутся на конфликт мировоззренческий, доломают тебя там, где ты сможешь устоять сам.
Это еще не все. Есть конфликт социальный. Наши девочки поголовно… Низы общества, со всей присущей спецификой. Плюс, конфликт возрастной. Плюс, иерархический — те, кто старше и кто принял присягу, вряд ли будет считать тебя равным себе. Отмечай, отмечай, это все нанизывается на предыдущие «достижения»! Плюс, кому-то просто так не понравится твоя рожа — нельзя ведь всем нравится? В любом социуме возникают люди, к которым испытываешь симпатию, и к которым ярко выраженную антипатию, а значит, кое-кто обязательно захочет поставить тебя на место.
…Я вспомнил Оливию и ее девочек, охрану ее высочества. Пожалуй, и здесь Катюша права. Такие возникнут. Обязательно.
— Что у нас получается? — издевательски усмехнулась мой нынешний куратор, — наложение конфликтов? Социального, возрастного, иерархического, мировоззренческого, и, наконец, полового? Это без межличностных? Ты все еще уверен, что справишься?
Я насупился:
— Попробую.
Уверен я не был, и она прекрасно читала это по моим глазам. А потому била дальше, на поражение:
— Все, на кого ты сможешь опереться, это твой будущий взвод. Пока непонятно, кто им станет, и только высшие силы знают, как у тебя сложатся отношения внутри коллектива. Дай бог, чтобы они тебя поддержали. Всех же остальных смело записывай в условно-враждебные тебе силы. Радостные перспективы? Одно могу сказать точно, твои девочки однозначно будут… Не самого высокого статуса по местным меркам, под стать тебе. Хорошо, если у них будет право свободного выхода за территорию, а может не быть и этого. То есть, их возможности защитить тебя будут ограничены. А сам ты…
Вздох.
— Не обижайся, но ты совсем не подготовлен для существования в нашем террариуме. Ты можешь защититься от Кампоса и его дружков, дать в морду зарвавшемуся подонку, выйти против превосходящих сил, утопить кого-то в фонтане… Но здесь это не сработает. Это не мужской коллектив, Хуан, тут правят бал иные законы. Здесь надо извиваться и жалить, как извиваются и жалят все вокруг, и уворачиваться от других жал. Только так здесь можно выжить, поверь.
Я ей верил. Конечно, она драматизирует, как обычно, на самом деле все не так плохо, но доля правды в ее словах есть, и доля эта — львиная.
Катарина протянула руку:
— Я не всемогуща. Но вовремя дать нужный совет смогу. А остальное в любом случае будет зависеть только от тебя, от того, как ты себя поставишь. Я виновата перед тобой, и моя помощь будет искуплением. Мир?
Я задумался. И думал долго. Послать эту представительницу «террариума», как просит душа? Вместо нее все равно кого-то дадут, кого-то другого, а стоит ли менять коней на переправе? Я знаю, что это за человек. Я знаю, что от нее можно ждать. У меня есть опыт общения, я уже начал чувствовать, когда она врет, а когда нет. С новым куратором придется начинать все заново, а где гарантия, что она окажется не такой же стервой? Или еще хлеще?
