Теперь я видел перед собой насмешливую пародию на юношеские мечты. Ряды длинных ангаров, короткие взлетные полосы, невысокие домики, в которых явно выделялись жилые и служебные помещения, башенки радаров, решетчатую ограду. Все было сделано из того же похожего на бумагу материала, что и наша лодка. Значит — обманчиво хрупкое на вид, но чертовски прочное… да еще и напичканное внутри техникой.
Вот как осуществляются желания. Хотел служить в гарнизоне на границе — получай. Правда, на другой планете. Зато можно вдоволь противостоять безумным экологам за компанию с не менее безумными пилотами.
— Чему улыбаешься? — поинтересовался Снег. Мы неслись прямо на ограду. То ли лодка могла перемахнуть двухметровый забор, то ли перед ней откроется проход.
— Напоминает… одно знакомое место.
Удовлетворенный ответом, Снег кивнул.
Перед лодкой открылся проход. Секции забора словно сокращались, втягивались друг в друга. Наверное, лодка не могла высоко подниматься над землей. Вылетев на середину базы, она остановилась, медленно опустилась. Вокруг никого не было видно.
— Снег… устрой парня, — Галис первым шагнул на каменные плиты, выстилающие что-то похожее на плац.
— Да уж можешь не объяснять, разберусь.
Капитан никак не отреагировал на подобный ответ. Кивнул мне:
— Петр, если хочешь поговорить — заходи. Буду рад.
Я смотрел, как он удаляется твердой уверенной походкой, широко расправив плечи, всем видом воплощая представления о командире.
— Странная у вас субординация, — сказал я Снегу. — Ты с ним разве что не подрался.
Снег хмыкнул.
— Сейчас — можно. Тревоги нет.
— А если бы была?
Лицо пилота на миг утратило расслабленное выражение:
— Тогда — заряд в лоб. Немедленно. Ты что, Петр! И не вздумай себя так вести, если база будет на военном положении!
— Спасибо, — поблагодарил я. Особого впечатления предостережение не произвело. Дисциплиной тут и не пахло, а уж более того — трибуналами и военно-полевыми судами. — Предупредишь, когда это случится.
Снег хихикнул:
— Ты и сам заметишь. Идем…
Безлюдность базы по-прежнему смущала меня. Мы прошли к приземистому двухэтажному зданию, вошли внутрь. Я с жадным любопытством вглядывался в обстановку. У Геометров, по сути, удовольствия от изучения чужого быта я был лишен — с отключенной памятью мне не с чем было сравнивать их мир.
Впрочем, и здесь трудно чем-то заинтересоваться. Слишком уж все земное. Более того — образца начала двадцать первого века. Помесь военного городка с уютным отелем.
Сразу за входом — проходная. Наличествовала низкая стойка, за которой, по идее, положено находиться часовому. Над стойкой к тому же был включен какой-то энергетический барьер — угадывалось в воздухе слабое мерцание. Но вход никто не охранял.
— Только по тревоге, — заметив мой взгляд, сообщил Снег. — Все строгости — лишь в случае военных действий. У вас не так?
— Не так.
— Это ничего. Привыкнешь быстро…
Привыкать я не собирался, но говорить об этом, конечно, не стал.
— Идем.
Мимо холла, вполне сгодившегося бы гостинице без особых претензий — кожаные кресла, столики, огромный экран на стене, мы прошли к лестнице. Интересно, почему все расы в Галактике так цепляются за экраны — ведь технология, позволяющая проецировать качественное изображение прямо на воздух, очень проста? Даже на Земле ее разработали без всякой помощи чужих. Я старательно цеплялся взглядом за стены, пытаясь отыскать какие-нибудь картины. Чужая культура — самый верный путь к пониманию.
Одну картину я заметил. Море — или все же болото? — в лунном свете, серебристая дорожка на воде, парящая птица. Такие произведения искусства я тоннами возил для хиксоидов. Блин. Какая близкая культура!
С каждым шагом мне делалось все более не по себе. И не потому, что обстановка была чужой, а прямо наоборот. Ничего необычного. Разве что силовой барьер перед пустующим постом… впрочем, после парализаторов, сработанных умельцами ФСБ, такой барьер меня бы и в Звездном не удивил.
Близость культур?
Полноте.
У Геометров и то быт куда необычнее. А ведь Тень — это цивилизация, стянувшая сетью гиперпространственных ворот сотни планет. Цивилизация, мимоходом обратившая в бегство маленьких, но таких кусачих Геометров. Будь между ними и Геометрами серьезный конфликт, меня бы не приняли так легко и беззаботно…
И вот я на их планете. В мире, где склеенные из бумаги лодки носятся со скоростью гоночного автомобиля. На планете, где половина населения модифицирует природу под себя, а вторая половина модифицирует себя под природу. Здесь появление чужака не вызывает даже лишнего любопытства, а этот самый чужак успевает выучить местный язык, сам того не заметив.
И ничего, совершенно ничего не режет глаз. Стены, окна, двери. Двери, кстати, на петлях, и петли поскрипывают…
На втором этаже был еще один холл. Такой же казенный уют кресел и столиков, неработающий экран. Я остановился, ожидая.
— Тебе, вроде, все знакомо? — спросил Снег.
— Да. Почти все. Как-то… я и не надеялся на это.
— Тоже не люблю перемен, — согласился летчик.
Кажется, мы говорили, не понимая друг друга. Что-то в их жизни делало мое появление не просто обыденным, а словно бы и запланированным. И то, что я буду воевать на их стороне, и что смогу разобраться в чужой технике — все словно бы подразумевалось.
— Я тебя устрою в комнате Лайда, — сказал Снег.
— А он против не будет?
— Уже нет. Его сбили на вражеской территории, два дня назад. Со спутников зафиксировали огонь… сожгли вместе с машиной, он и выбраться не успел. После такого, знаешь ли, не возвращаются.
Говорил Снег обыденно-скучным тоном. Подумаешь, сбили и сожгли заживо.
Я уставился на него, в робкой надежде, что это просто черный юмор. Да нет, таким не шутят. Снег был вполне серьезен.
— Если накроют на чужой территории — лучше покончи с собой, — посоветовал он. — Пленных зеленые все равно не берут.
— А вы?
— Мы — берем, — Снег улыбнулся. Вот только улыбка была нехорошая. — Сходим попозже. В тюрьме сейчас сидит одна жаба. Полюбуешься… врага надо знать в лицо.
Словно два разных человека. Первый пререкается с командиром и ведет себя, будто хулиганистый бойскаут на военной игре. Второй — холодно кровожаден.
— Давай, заходи.
Дверь в комнату, где раньше обитал неведомый мне Лайд, была полуоткрыта. Никаких геометровских церемоний с чужим помещением. Снег вошел первым и по-хозяйски огляделся.
