Он был совершенно безрассудно щедр и никогда никому не отказывал в помощи. Многие друзья Чайковского знали об этой его особенности и при нем старались избегать подобных разговоров.
Приезжая в Петербург, часто на очень короткий срок, Чайковский много времени отдавал деловым визитам, навещал друзей, знакомых. Иногда он делал это с чувством искренней симпатии, иногда же с присущей ему деликатностью, не желая обидеть никого из близких.
Работать в Петербурге, т. е. писать музыку, было совершенно невозможно. Даже если сам он никуда не пойдет и останется дома — придут к нему и по делу, и просто так, чтобы увидеть, поговорить.
15 июня 1886 года Чайковский еще на три дня приехал в Петербург и остановился в Европейской гостинице. Стояли белые ночи, и Петр Ильич писал:
«…Как странно после Парижа очутиться внезапно в июне в Петербурге. Зимой он так оживлен и блестящ, теперь это совершенная пустыня. Что касается «белых ночей», то красоты в них много, но я во всю сегодняшнюю ночь, несмотря на трехдневное путешествие, не мог глаз сомкнуть. Не спится при этом непостижимом сочетании ночной тишины с дневным светом».
Сложное и грустное семейное дело привело его на этот раз в Петербург, — дело, связанное с судьбой его племянницы Татьяны Львовны Давыдовой, дочери Александры Ильиничны.
Первенец и любимица семьи — красивая, темпераментная, избалованная Таня долго не могла выбрать жениха. Потом была помолвлена, внезапно порвала с женихом, тяжело пережив этот разрыв. Затем полюбила учителя музыки, женатого человека, который не мог получить развода.
Должен был появиться ребенок.
Татьяна Львовна Давыдова.
В тайну Тани был посвящен только Петр Ильич. Родители не знали ничего.
Чайковский уговорил их отпустить Таню с ним в Париж якобы для лечения нервной системы.
Там родился у нее мальчик, которого отдали на воспитание в одну французскую семью, жившую в окрестностях Парижа.
И вот теперь Петр Ильич уговорил бездетного старшего брата Николая Ильича и его жену Ольгу Сергеевну усыновить трехлетнего Жоржа и вместе с Ольгой Сергеевной привез в Петербург ребенка.
Вот как писал он об этих днях в своем дневнике:
«15 июня. День тянулся долго. Приходилось много занимать и возиться с Жоржиком… Обед в Луге… Наконец, Петербург. Коля (Николай Ильич. — Л. К.) встретил.
Я отправился в «Европу». Господи, как в этой гостинице мало чувствуешь себя в России! Одевшись, к Николаю Ильичу пошел. (Николай Ильич Чайковский жил на Крюковом канале. — Л. К.) Жорж имел очень веселый вид и играл… Побеседовавши и уложив спать Ж., отправился ужинать к Палкину. Белая ночь! Странно, но красиво…
16 июня. Вставши, читал газеты и писал письма. Оделся в 11 часов и вышел… Прогулка по Летнему саду мимо Училища правоведения. Обед у Николая Ильича. Жорж неузнаваемо мил, обстрижен, чистенький!.. После обеда он рассердился на Олю и судорожно плакал у меня на руках. Когда я уходил, сильно плакал и хотел, чтобы я остался. Поехали в 8 час. в Павловск. Сыро. Погуляли. Музыку играли неинтересную. В 10 час. уехал. Светло, как днем.
17 июля. У Н. Ильича. Жорж бледен. Крещение назначено в 2 часа. Походил. Купил картиночки для Ж. Возвратился к Коле… Обряд. Ж. был очарователен в своем балахончике. Был умен и терпелив. В купели очень заплакал… уехал домой укладываться… Игрушки для Ж. Обед у Коли. Жорж очень доволен игрушками, особенно солдатиками, входящими в крепость. Уехал тайно от него, избегая слез».
Впоследствии Петр Ильич сделал Жоржа одним из своих наследников.
Мальчик подрастал, и никому в семье Давыдовых не было известно его происхождение, пока однажды не произошел следующий разговор: Лев Васильевич, отец Тани, как‑то сказал Николаю Ильичу: «Ой, как я не люблю этого твоего французика!» — на что присутствовавший при этом Ипполит Ильич простодушно заметил:
«Как же ты можешь его не любить, это же твой внук!»
Татьяны тогда уже не было в живых — она умерла скоропостижно, двадцати четырех лет, на балу в Дворянском собрании в том же 1886 году, когда привезли в Петербург ее сына.
Жорж Чайковский (Публикуется впервые).
О следующем пребывании Чайковского в Петербурге в октябре 1886 года читаем опять в его дневнике: «18 окт. Приезд… Завтрак у Ник. Ил. Жоржик. С Модей домой.
20 октября… После чаю и чтения газет ушел гулять. Чудная погода. Летний сад. Набережная. Невский… Вас. Остров. Петербургская сторона. Опять Васильевский… Домой».
21 октября Чайковский был в Мариинском театре, где слушал оперу «Руслан и Людмила».
22 октября во втором русском симфоническом концерте присутствовал на исполнении своей Первой симфонии.
«24 окт. Утром у Направника… у Павловской. Вечер у Корсакова. Лядов, Глазунов.
25 октября. Репетиции в зале Консерватории. Овация оркестра.
27 окт. Репетиции симф. оркестра в зале Кононова. Стасовы, Балакирев, Глазунов и т. д.».
И 25 октября в консерватории, и 27–го в зале Кононова (бывшем зале Руадзе) на Мойке (д. 61—там, где теперь Электротехнический институт связи имени М. Д. Бонч–Бруевича) репетировались произведения Римского–Корсакова, Мусоргского, Глазунова, Глинки, Балакирева, Кюи, Щербачева, которые были исполнены 29 октября в третьем Русском симфоническом концерте.
Почему «овации оркестра» в адрес Чайковского? Очень уж любим был Петр Ильич оркестрантами, и, естественно, его неожиданное для них появление в Петербурге и на репетиции вызвало эти овации.
«28 окт. Утром занимался (чудеса, — ухитрился в Петербурге поработать!). Погода хорошая. После домашнего завтрака гулял. Был у Всеволожского… На Невском встретил Глазунова и должен был с ним всю Садовую пройти… Обед у Направника. Был в Мариинском театре. «Фауст» Гуно.
31 окт. Вечер у Балакирева (на Коломенской улице, 87, кв. 7. — Л. К.). Вся кучка, кроме Кюи и Бородина».
5 ноября было четвертое собрание камерной музыки, посвященное Чайковскому. Исполнялись квартет, трио и мелкие вещи. «Энтузиазм был искренний, и я вышел оттуда подавленный чувством умиления и благодарности».
«8 ноября. Дома, где все уже было уложено для отъезда, нашел письмо от Всеволожского с приглашением на воскресенье потолковать о балете. Пришел в отчаянье, но решил остаться. Побежал к Всеволожскому. Тут же Петипа и Фролов и мы немедленно приступили к обсуждению. Отказ мой от ,,Саламбо“».
Надо сказать, что новый директор императорских театров И. А. Всеволожский очень высоко ценил и любил музыку Чайковского.
В эти дни особенно возросла популярность Петра Ильича в Петербурге. Он окружен симпатизирующими ему людьми. Всеволожский нетерпеливо ждет нового балета. Все складывается хорошо и радостно.
