Словом, сидели хорошо.
Когда за стеклянными стенами окончательно стемнело и в небе вспыхнули россыпи ясных звезд, гундосящий пенек развел гостей по комнатам, где для каждого уже была приготовлена широкая кровать под балдахином, застеленная шелковым бельем.
Опьяневшие от вина и счастья путешественники уснули глубоким, покойным, счастливым сном…
Глава 23
Стремительно и под джаз
«Яблочный пирог…
Ты уверен? Да, абсолютно. И еще… как же она называется? Ах да, жареная индейка. Ее нашпиговывают маленькими кисловатыми орегонскими яблочками, зашивают брюхо суровой ниткой и отправляют в сильно нагретую духовку. Затем надо каждые десять минут поливать ее жиром, чтобы образовалась хрустящая корочка. А яблочный пирог? Его нужно накрыть полотенцем, чтобы не осел…»
Сол открыл глаза и сладко потянулся.
«Надо же, какой сон! Прямо как в детстве… Мама готовила яблочный пирог на Рождество и в День Благодарения. Даже запах мне приснился такой же, как тогда…»
Соломон понюхал воздух. Запах не исчезал. Приподнявшись на постели, он увидел, что на небольшом столике рядом с кроватью сервирован завтрак.
Спустив ноги с кровати, он ощутил босыми ногами теплое прикосновение пушистого ковра. Накинув халат, висящий тут же, на стуле, Сол приподнял крышку самого большого из стоящих на столике блюд. В нем лежал изрядный кусок горячей жареной индейки, окруженный дольками орегонских яблок и картофеля.
«Кто-то тут умеет читать мои мысли», — подумал Сол, снимая крышки с остальных тарелок. Там были: несколько ломтей дымящегося барбекью из баранины, жирный цыпленок по-кентуккски и… огромный кусок обжигающего яблочного пирога! У Сола потекли слюнки. Однако на пятой, последней тарелке он с удивлением обнаружил ненавидимую им в детстве тушеную капусту брокколи в мучном соусе.
— Это какая-то ошибка, — сказал Сол куда-то вверх. — Я не люблю и никогда не любил брокколи.
Тем не менее остальные блюда пришлись в самый раз, и Сол славно позавтракал, запив еду большой кружкой кофе с молоком.
— Ну, что же, теперь пора навестить остальных, — решил он, поднимаясь из-за стола.
Старый тюремный комбинезон валялся в дальнем углу комнаты. Солу ужасно не хотелось его снова напяливать.
«Посмотрю-ка я в шкафу», — подумал он, заметив в противоположной стене дверцу с маленьким ключиком. В шкафу оказалось как раз то, что нужно: легкие белые брюки, хлопчатобумажная клетчатая рубашка, твидовый пиджак и мягкие коричневые башмаки. Размер был тоже подходящий.
Выйдя в коридор и заглянув в соседние комнаты, Сол обнаружил, что остальные еще спят.
«Вот сони», — подумал он.
Побродив немного по дому, Сол решил обследовать окрестности. Накинув пиджак, он вышел за дверь.
Метрах в двадцати от крыльца дома Сол заметил новенькое, покрытое темным асфальтом, пустынное шоссе. «На дороге должны быть указатели. Нужно узнать, как называется эта местность». Сол зашагал по направлению к шоссе.
Но никаких знаков он не обнаружил. Услышав за спиной шум мотора, Сол обернулся. Рядом с ним затормозил автомобиль неизвестной ему марки, и из окошка выглянул лысый водитель.
— Могу подвезти.
Секунду помедлив, Сол забрался в машину.
«Двадцатый век на Земле, — подумал Сол. — Тоже бензиновые двигатели внутреннего сгорания. Ужасно неэкономные и опасные.»
— В город направляетесь? — обратился к Солу водитель, когда они отъехали.
— Да, — не очень уверенно ответил он.
— Ученый, наверное?
Они проехали небольшую табличку с цифрой «22».
— Ученый…
— Да, — продолжал водитель. — Сейчас полный город ученых. У них этот… как его…
Сол с удивлением обнаружил, что язык, на котором говорил водитель, был французский. Сол с трудом, но понимал его и даже мог отвечать.
«Вот уже не думал, что на планете-двойнике Земли все будет так буквально похоже…»
— … Симпозиум, — вспомнил лысенький водитель. — Научный симпозиум.
По обеим сторонам дороги тянулись бесконечные пшеничные поля, кое-где прерываемые маленькими деревушками, состоящими из деревянных, крытых черепицей домиков. На горизонте виднелся высокий прямоугольник элеватора.
Вскоре поля сменились городскими постройками, а впереди, к бесконечному изумлению Сола, появился большой синий щит с отчетливой белой надписью «ПАРИЖ — 10 км».
Соломону всего один раз довелось побывать в Париже — когда он безуспешно пытался уговорить Робеспьера не устраивать революцию. Теперь Париж был совсем другим.
— Приехали, — водитель остановил машину. — Идите прямо по Латинскому кварталу, за углом как раз будет Сорбонна. Там и проходит симпозиум. С вас шестьдесят франков.
«Вот те раз, — подумал Сол. — Где же я их возьму?». Но его рука машинально пошарила в кармане пиджака, в котором по счастливой случайности обнаружились три монетки по двадцать франков.
Между домами был натянут огромный транспарант:
«ВСЕМИРНЫЙ СИМПОЗИУМ ПО ПРОБЛЕМЕ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА.»
— Хм… интересно, — буркнул себе под нос Сол и зашагал в указанном водителем направлении.
Вокруг здания Парижского университета прогуливались ученые. До Сола доносились обрывки их разговоров.
Ученые были низкорослые и долговязые, тощие и с порядочным брюшком, обладающие копной нечесаных волос на голове и сияющие полированной лысиной на солнце… И все-таки в их глазах было что-то общее. То, что отличает ученого от обычного человека.
Сол прекрасно вписывался в эту компанию. Он даже успел переброситься парой фраз с каким-то чокнутым историком, утверждающим, что египетские пирамиды были возведены не раньше, чем император Константин построил Суэцкий канал. В доказательство он потрясал старым, потемневшим от времени свитком папируса.
К большому сожалению Сола, в само здание Сорбонны его не пустили.
— Нужна аккредитация, — объяснил ему стоящий при входе здоровенный детина в форме. — Без аккредитации никак нельзя.
«Ну вот, — огорченно размышлял Сол, стоя на ступенях главного входа в Сорбонну. — Нам действительно попалась точная копия Земли. Такая же бюрократия. Где я им возьму эту аккредитацию, спрашивается?»
— Мсье Соломон Симпсон? — услышал Сол пронзительный голос за своей спиной.
Его обладательницей была довольно миловидная девушка в джинсах и ярко-синей майке с эмблемой симпозиума на груди. В руках она держала блокнот и шариковую ручку.
— Это вы месье Соломон Симпсон? — с некоторой неприязнью в голосе спросила она.
— Да, это я, — недоуменно произнес Сол. — А в чем дело?
