— Да, — прошипели спереди, — Всем молчать. Не говорить о том, что видите. Это сон. Иллюзия. Мертвые пугают. Идти. Ни о чем не думать и не говорить.
— Но они ее насилуют, мрази, а меня заставляют смотреть! Нет, блядь, нет! — закричал Ятти, и впереди вдруг что-то громко ухнуло.
— Бросается рунами, — зашипел Ксиб, — Мартин, паралич на Ятти…
Заклинание вылетело сзади и промчалось мимо Андрея, утонув в мерцавшем тысячей сценок тумане.
— Эй… Как паралич? Я его не вижу, не вижу цели, — сказал колдун, голос у него дрожал.
Метание на ощупь паралича в тумане вообще-то было не в духе Мартина. Андрей осознал, что он сам, похоже, единственный, кроме рептилии, кто способен сохранять разум и действовать в этой локации.
— Ксиб, я разберусь с ним! — крикнул Андрей и бросился вперед.
— С-стой! Не бросай меня! — заверещал Шаб.
Андрей пробежал мимо Мелкой Буквы, выкликивая Ксиба или Ятти, но никто не отвечал. Андрей испугался, что левитатор убил рептилоида и себя самого заодно, но отбросил эту мысль, поскольку системных сообщений о смерти соратников не было.
— Да где ты, Ятти? Иди сюда, я помогу, — кричал Андрей, но ответа не было.
Андрей вдруг понял, что рядом с ним больше никого нет, и волшебная огненная веревка пропала, растворилась. Туман теперь загустел, сомкнулся, сценок больше не показывали, а марево стало черным, как ночь. Волшебный огонек над головой тоже исчез.
Андрей разбил о себя руну света, но появившийся рыжий огонек не осветил ничего, кроме самого Андрея.
Андрей неуверенно сделал несколько шагов вперед, потом заорал и побежал.
Впереди прямо перед Андреем неожиданно появился старый обветшалый двухэтажный особняк, из черного камня и стоявший среди абсолютной пустоты. Андрей остановился, со страхом рассматривая в свете волшебного огонька заколоченные ставни, черный пустой дверной проем и засохшую пальму перед входом, висевшую в пустоте, как и сам дом.
— П-проклятый старый дом, — сказал вывалившийся из темноты следом за Андреем Шаб, — Там живут ч-чудовища.
— Чудовищ не бывает, — брякнул Андрей первое, что пришло в голову, чтобы успокоить Шаба.
Но в этот момент старческий оглушительно громкий голос из дома проскрипел:
— Свет. Уберите. Свет — больно.
Голос говорил на каком-то очень старом темноэльфийском диалекте, так что Андрей с трудом понял смысл фразы, а Шаб, судя по всему, не понял произнесенных таинственным голосом слов вообще.
— Ой! Что это? Нет, не н-надо, — запричитал Шаб.
— Да все в порядке, — успокоил его Андрей, — Просто голос из дома. Свет просят убрать.
Андрей закричал по-темноэльфийски неизвестному в доме:
— Эй, там! Мы не уберем свет! Нам страшно без него! Кто ты такой? Покажись!
— Еда, — заскрипели из дома, — Есть у вас еда? Мечтаю о ней уже три тысячи лет.
— Да, есть, — крикнул Андрей, — Дадим тебе еду, если ты нас отсюда выведешь.
— Я выхожу, — проскрипел голос.
В пустом дверном проеме что-то зашевелилось, Шаб ахнул, Андрей достал кинжалы — и ритуальный, и гномий, поскольку не знал, духовная сущность выйдет из дома или материальная.
Андрей сначала даже не понял, что именно вывалилось из пустого дверного проема, уж больно оно было странным. Но по мере того, как Андрей разглядывал медленно ковылявшее существо, он с ужасом сознавал, что это темная эльфийка. Только очень древняя, гнилая и частично расчлененная.
Старухе на вид было лет двести, не меньше. Ноги у нее были тощими, не толще ветки кустарника. У одной из ног отсутствовала ступня, и старуха ковыляла, опираясь на культю. Давно обвисшие и засохшие груди свисали до самых бедер. Живот у старухи был вскрыт, из него торчали и раскачивались гнилые кишки, в которых белели подохшие еще лет сто назад черви. Руки существа, все переломанные и с торчащими наружу костями, были еще тоньше ног. Лицо представляло собой просто гнилое месиво, на котором можно было разглядеть единственный сохранившийся глаз и два черных зуба во рту. Голову старухи украшали ошметки седых волос, а из одежды на монстре была только почти что полностью истлевшая набедренная повязка.
Сзади послышался стон, а потом мягкий звук падения, Шаб упал в обморок.
— Ну, здравствуй, любовь моя, — проскрипела старуха, распространяя омерзительное зловоние, — Я ждала тебя, и вот ты пришел. Ты — психирург, ведающий тайны, как и я. Мы суждены друг другу, и ныне конец моему одиночеству. Теперь ты останешься здесь со мной навечно. Ведь я твоя любовь, твоя красавица, твоя прекрасная Курукс!
Уровень 8: Безумец VII
Шаб, обмякший от красы и аромата Курукс, вроде бы начал приходить в себя, он охнул, потом открыл глаза и захлопал ими. Андрей тем временем с сомнением рассматривал гнилую старуху с грудями до бедер и выпущенными кишками. Андрей не так представлял себе таинственную Курукс, оставлявшую ему записки во ртах покойников в катакомбах.
— Я тебе не верю, — сказал Андрей, все еще сжимавший по кинжалу в каждой руке, — Курукс писала, что она юна и прекрасна. А ты… Конечно, не удобно говорить такое женщине, но ты немного старовата для Курукс. Ты больше похожа на нежить, вот что.
— Я Курукс, — упрямо прохрипел гнилой монстр, — Вот, смотри, любимый.
Старуха приблизилась, и система подписала ее.
Курукс
Уровень: 22
Раса: Темный эльф
Класс: Психирург
— Я не нежить, мой прекрасный господин, — зашевелила зловонным ртом Курукс, — У меня есть душа, нежить же лишена ее. Я могу говорить и любить, а нежить не умеет этого…
— Нежить не умеет любить только у плохих психирургов, — ответил Андрей, — Я, например, заставил мертвую матку термитов влюбиться в меня. Так-то. Психирург берет, что желает, и может даже скалы заставить стать золотом. Я сам видел такое, правда только во сне.
Андрей и сам не знал, откуда у него вдруг появилось такое красноречие, а еще бесстрашие и уверенность в себе к нему в придачу. Почему-то эта странная локация, сводившая с ума ужасными видениями его соратников, наполняла Андрея некоей отвагой, будто он снова впервые попробовал колки или второй Андрей опять начал лезть в голову и замещать собой первого трусливого Андрея. Но дело было не в этом, колки уже давно потерял все позитивные эффекты, и ужасный двойник Андрея сейчас тоже не тревожил. Здесь было что-то другое.
В любом случае, Андрей ощущал себя здесь, как будто вернулся домой после долгой дороги. Курукс, конечно, вызывала у Андрея отвращение, но он ее не боялся. Как будто он просто беседовал с собственной бабушкой, просто бабушка была несколько эксцентрична и не совсем в своем уме.
— Да, мой муж и господин, — смиренно проскрипела старуха, — Ты великий психирург, и твои таланты вне сомнений. Но твой уровень еще мал. Тебе нужно учиться. Ты ведь игрок и можешь прокачиваться, в отличие от меня. Позволь мне научить тебя. Чего желает мой господин? Я могу научить тебя убивать взглядом, проникать в мысли трав и плодов, порабощать целые народы, причинять нестерпимую боль. Чего же захочет от меня мой господин? Каких знаний? И я умоляю тебя, не гневайся на мой внешний вид. Я знаю, ты прочел мои послания. И думал, что я все еще юна и прекрасна. И это действительно было правдой, когда я писала тебе. Но ведь мои послания были написаны тысячелетия назад, когда я еще покидала это место и ходила наверх. С тех пор моя краса ушла, мой господин, но душа моя все так же горит, и именно этот жар души поддерживает жизнь в моем древнем теле. Чего же ты желаешь, моя долгожданная сладость?
— Во-первых, не называй меня сладостью, — поморщился Андрей, — Сладость у меня ассоциируется с колки, а он в последнее время стал на вкус, как дерьмо. А во-вторых, как ты вообще узнала, что я приду?
— Я не знала, солнце мое, — прохрипела Курукс, — Но я надеялась, ждала и верила, и ныне мое ожидание вознаграждено! Много тысяч лет назад Эльфарийская армия и пришельцы с севера вторглись в Джасиирадду Каймаху. Восставшие рабы помогали завоевателям, и они стали истреблять психирургов без жалости. Я укрылась в этих катакомбах и запечатала их изнутри, так что захватчики не смогли войти сюда. Я наложила на катакомбы жуткое и невыполнимое заклятие, так что войти сюда вслед за мной можно было, только пролив кровь гнома. Только тогда земля под холмом открылась бы. Но ведь всем известно, что гномов не существует, это мифические существа! Так что никто не должен был войти сюда, никто. И, тем не менее, я верила, что ведающий психирург сможет преодолеть мои чары и войти. И вот ты пришел, мой темный жених. Ты здесь, любовь моя.
