человека, смотрящего на свою родную дочь.
— Я… беременна.
Поэтому я не могла поступить с ним, как со всеми остальными.
Боль и страдание от того, что узнал произошедшее с членом семьи одновременно со всеми остальными, а то и позже их. Так ли уж необходимо заставлять герцога чувствовать это? Это точно месть?
— …Чт-что?
Однако такого я себе и представить не могла.
Лицо герцога стремительно побелело.
— Только ч-что… Что ты сказала… — герцог шумно хватал ртом воздух, словно рыбка, выброшенная на берег. — Ты… Ты сказала, что беременна?
— Да, просто так получилось…
— Б-бе-беременность?
— …
— Беременность! Не могу поверить, беременность!.. — повторял герцог, распахнув глаза так широко, что они грозили выпасть.
Я была так смущена, что опустила голову и отвела взгляд. Только я приготовилась выдержать его головомойку, как…
Скрип!
— Дворецкий! — яростно вскочил долго молчавший герцог, шаркнув стулом. И немедленно принялся искать дворецкого.
Услышав рев своего хозяина, тот ворвался в столовую.
— Ха-а-ха-а, Вы меня звали, герцог?
Герцог проорал ему:
— Принеси меч! Собери всех рыцарей!
— Что…
Внезапный приказ заставил дворецкого растеряться. Я тоже потрясенно уставилась на герцога, вообще не понимая, что он такое несет.
Раскрасневшийся герцог кричал:
— Я немедленно поведу рыцарей на Императорский дворец. Я отрублю ему голову! Да как посмел он с моей дочерью!.. Угх!
Взбешенный герцог вдруг схватился за шею и пошатнулся.
— Герцог!
— Отец!
Хором воскликнули мы с дворецким.
К счастью, покачнувшийся герцог не упал на пол, а с помощью дворецкого снова уселся на стул.
— Беременность. Беременность. Ты беременна. Беременность…
По тому, как, страдая, он бормотал «беременность», словно одержимый, было ясно, в каком он шоке.
Герцог среагировал точно так же, как и другие родители, узнавшие, что их хорошо воспитанное чадо пошло по кривой дорожке. Я не сильно задумывалась, совершая свое грехопадение, однако при виде измученного лица герцога помрачнела.
— …Вы в порядке, отец? — взволнованно спросила я, легонько тряся его за плечо.
Тут герцог, сидевший с таким видом, словно находился при смерти, взял меня за руку.
— Пенелопа, детка. Это он с тобой сделал?
— А? Что…
— Я не хочу, чтобы ты за него выходила. Он чертов ублюдок… Ты!.. Ты сделал такую мерзость с моей драгоценной дочерью, сукин ты сын!.. — расплакался герцог, с трудом подбиравший слова.
— О-отец, — открыла я рот.
Разумеется, я думала, что герцог разозлится, если узнает, но я никак не ожидала, что он будет плакать.
— …Простите.
Мерзость… Не могла же я сказать, что напилась и сама его завалила. Я в равной степени чувствовала как жалость к герцогу, так и вину перед Каллисто, ставшим «жалким ублюдком».
— Не стоило сажать его на престол, ух… Дворецкий, дворецкий… Войска… — продолжал нести чушь герцог, пытаясь сдержать слезы.
Тут помогавший герцогу дворецкий вдруг решительно посмотрел на меня.
— Не волнуйтесь, госпожа. До тех пор, пока молодые господа не вернутся с выездной тренировки, от лица герцога я возьму командование войсками на себя.
— Что? И что все это должно значить…
— На случай непредвиденных обстоятельств особняк Экхартов спроектирован как крепость. Здесь достаточно еды — если активировать защитный барьер, можно будет продержаться целый месяц. И как только молодые господа вернутся, мы пойдем штурмом на дворец, — серьезно сказал дворецкий.
— Стойте! Нет! Все не так! — воскликнула я, яростно тряся головой. — Он был такой красивый, что я сама его завалила!
— …
Герцог, дворецкий и все слышавшие нас слуги потрясенно на меня уставились. Повисло такое холодное молчание, словно я засыпала сад льдом.
Мое лицо едва не лопалось от прилившей к нему крови.
В итоге мне удалось удержать герцога от государственной измены и вернуться во дворец только после того как я утешила герцога обещанием часто навещать его вместе с ребенком.
Вот так и закончилось мое признание в беременности.
Два месяца спустя, яркой поздней осенью прошла свадьба императора с императрицей. Люди прозвали ее самой роскошной свадьбой всех времен.
И ранней весной, когда снова набухли почки, у меня родился ангелоподобный… нет, драконоподобный ребенок.
Джудит Регулус. Одного лишь взгляда на девочку, которой в этом году исполнялось три года, было достаточно, чтобы украсть мое сердечко. Не могу поверить, что носила ее в себе.
Ослепительные золотистые волосы и красные глаза, отличительная особенность императорской семьи. Герцог аж всплакнул от злости из-за облика, напоминавшего императора.
Все говорили, что она — Каллисто в девичьем обличии, но, как по мне, они были разные. В отличии от прямых волос ее отца, волосы Джудит мило завивались. У нее были мягкие белые щеки, длинный нос и красные губы.
Иногда на свету ее глаза становились не кроваво-красными, а отливали темно-розовым цветом — совсем как мои волосы. И мне не просто казалось, Каллисто тоже это замечал.
Не считая некоторых черт, она точно была моя маленькая копия.
«Конечно же, характером она похожа не на меня, а на отца», — подумала я, прочесывая лес рядом с охотничьими угодьями, в котором Джудит часто играла.
Она была милой и ласковой, но количество неприятностей, что она создавала, было уму непостижимо. Как-то раз она разбила колонны и потолки дворца, а в другой притащила мелкое зверье из леса.
«Может, это потому, что она тогда впервые побывала на охотничьем состязании…»
Наверное, было круто глазеть на охотников. В последний день фестиваля ее красные глаза ярко сверкали, глядя на отца, занявшего первое место.
Помню, как во дворце резвились кролик, фазаны, какая-то птица, лисица и олень.
— Я хочу подарить их маме… Джуди будет на первом месте, как папа…
Я пыталась отругать ее, но не смогла разозлиться при виде сияющих глаз, отливающих бордовым.
Однажды она пробралась в зал заседаний во время собрания и выбежала, размахивая императорским скипетром. Я не могла не разозлиться, ведь эта выходка помешала государственным делам.
Когда, ругая, я довела ее до слез, она поразила меня следующими словами:
— Сампон — враг Джуди. Врагов нужно побеждать…
— Джуди хочет поскорее победить папу и стать его соперницей! Вот почему дядя… дядя… сильнее папы.
Рейнольда, наговорившего моей дочке всякой чепухи, не пускали во дворец целых три месяца.
— Ха…
Размышляя о славных подвигах трехлетней дочери, я не смогла сдержать глубокий вздох.
Когда она подолгу пряталась где-то, я боялась, что кто-то навредит ей. Я не знала, что и делать.
— Фух, фух! Ваше Величество! Я прошерстил весь лес, но не думаю, что принцесса здесь, — тяжело дыша, доложил один из стражников, искавших девочку.
Я понимала, почему няня и другие служанки так торопились. Прятки, длившиеся с полудня, заставили их
