в пасмурное небо. Чуть дальше, на табличке с надписью «Добро пожаловать в Уондер-Плэйс» кто-то зачеркнул черным маркером название города и приписал под ним «Ад».
Пикап с трудом объехал рухнувший столб. Амата с горечью смотрела на то, что осталось от вывески, возле которой молодежь так любила фотографироваться. На контрольно-пропускном пункте, словно в усмешку, был опущен шлагбаум. Райан и Яго, выпрыгнув из багажника, подошли к нему. Механизмом управляли из будки, но теперь, после отключения электричества, кнопки не работали.
— Придется вручную, — сказал Райан. Яго жестом поманил из машины остальных мужчин. Вместе они с трудом подняли шлагбаум, сломав механизм. Пикап въехал в город.
Мертвецов пока не наблюдалось. С автоматами наизготовку, мужчины сидели в багажнике, всматриваясь в каждый куст. Рита, опустив стекло, высунулась в окно и с интересом разглядывала столицу, которую прежде видела только по телевизору.
Пикап миновал частный сектор — особняки богачей, стоящие в ряд и похожие друг на друга. У некоторых ворот стояли машины, а у некоторых на земле в лужах крови лежали гниющие тела. Окна многих домов были выбиты, решетки оторваны. Кое-где двери были распахнуты настежь; в других домах они и вовсе лежали на крыльцах и подъездных дорожках. В этом месте путникам встретилось несколько зомби. В основном это были богатые люди, хорошо одетые, на некоторых даже блестели украшения. Один живой мертвец высовывался из окна второго этажа, перевалившись через подоконник, хрипел и размахивал руками. Сколько времени он так машет, неизвестно. У другого дома на газонной лужайке лежал мужчина в полицейской форме без ноги. Невдалеке стояла его разбитая машина.
Амата повернула на Олсен-стрит — одну из главных улиц столицы. По ней можно, не сворачивая, добраться до городской площади, а оттуда и до Дома Правительства рукой подать.
С каждой милей строения по обеим сторонам улицы становились выше, и, к сожалению, мертвецов становилось больше. Они пока не сбивались в стада, но и хаотично бродящие группы настораживали не меньше. Многие, услышав звук мотора, припускали за пикапом, но быстро отставали.
Уондер-Плэйс оказался еще более разрушенным, чем Айлэнд-сити. Чем дальше, тем больше рытвин появлялось на дороге. Амата ловко объезжала их, но ругалась еще пуще, чем Гарри. Пикап явно не та машина, которой легко дается путь с препятствиями. Неповоротливый кузов то и дело заносило, и Амата радовалась, что нет еще гололеда. Иначе они уже лежали бы в какой-нибудь из этих ям.
— Далеко мы так не уедем, — проворчала Амата. — Придется свернуть.
— Нам хватит топлива? — встревожилась Рита.
— Пока еще достаточно. Надеюсь, дотянем.
На перекрестке Амата повернула налево — на Шестую Авеню. Эта улица была куда у́же Олсен-стрит, но не так разрушена. Проехав несколько кварталов, пикап свернул направо, затем налево, потом снова направо, и, наконец, выехал на Гордон-стрит — улицу, ведущую к Центральному Супермаркету. Гордон-стрит была широкой и не особо разрушенной. Здесь миновать ямы оказалось куда проще. Пока Амата сосредоточенно вела пикап, Рита, разинув рот, разглядывала достопримечательности. Жаль, что она так и не побывала в столице, пока та кипела жизнью. Теперь на Уондер-Плэйс было жалко смотреть. Огромные небоскребы превратились в руины, рекламные щиты были опрокинуты, витрины магазинов разбиты. Далеко впереди виднелась чудом уцелевшая крыша отеля «Ред Стар». Он был настолько высоким, что огромную звезду на крыше, которая раньше ночью ярко горела красным, можно увидеть почти из любой части города. Когда-то «Ред Стар» славился роскошью на всю Раллею. В этом отеле отдыхали политики, знаменитости и миллионеры. Поговаривали, что даже сам президент водил туда любовниц.
Теперь же некогда величественный отель выглядел, как дом с привидениями с готических картинок.
За окнами пронесся ресторан «Кларисса». Раньше он, подобно «Ред Стар», был пристанищем людей с высокой репутацией и толстыми кошельками. В этом ресторане подавались самые изысканные блюда, а персонал был собран со всего мира. Повар восточного происхождения готовил так, что хотелось вместе с блюдом съесть и тарелку. Услужливые и божественно красивые официанты обходились с клиентами, как с королями, а сладкоголосые певцы каждый вечер развлекали посетителей исполнением как известных хитов, так и песен собственного сочинения.
Теперь изящно вырезанные из дерева столики валялись вперемешку с трупами божественно красивых официантов у разбитых окон.
А вот и кинотеатр «Раллея». Здесь впервые стали показывать фильмы в формате 3D. Только потом это нововведение разошлось по другим кинотеатрам. Раньше у «Раллеи» даже стоял зазывала в костюме, похожем на большую кинопленку, обмотанную вокруг тела, и шапке с бобиной на голове, и кричал в рупор о грядущих премьерах и скидках на билеты. Стоит сказать, что билеты в «Раллею» были самыми дорогими во всей стране. И не зря: просторные, сияющие чистотой залы, изогнутые экраны, высокое качество изображения и звука, очень услужливый персонал, — такое могли предложить не везде. Фасад был увешан афишами, а очередь у кассы никогда не исчезала.
Теперь же обрывки афиш трепал ветер, а зазывала, придавленный к земле рухнувшей колонной, тянул из-под нее руки и тряс бобиной на шапке.
Отели, рестораны, кинотеатры, больницы, школы… все проносилось мимо и исчезало вдали, навевая грусть. Около средней школы имени Бенджамина Коллинза — ученого, открывшего в позапрошлом веке какой-то важный химический элемент, — Амата нажала на тормоз. Ее глаза наполнились грустью, и это не ускользнуло даже от Корделии, которой, казалось, все до лампочки.
— Я здесь училась… — произнесла Амата больше себе, чем остальным.
В заднее стекло стукнул Ричи и спросил, почему пикап остановился. Рита ответила, что сейчас они поедут дальше, и мужчина больше не стал задавать вопросов. Как и остальные. Все смотрели на погнутую в нескольких местах ограду из железных прутьев, окружающую школу.
— Раньше тут было весело, — снова заговорила Амата. — Мы часто сидели на той лужайке, — она махнула рукой, указывая на маленький холмик под старым деревом, — делились секретами или просто сплетничали.
— Это элитная школа, — произнесла Корделл, голоса которой никто уже давно не слышал. — Тут учились дети богачей.
— И политиков, — добавила Амата. — Впрочем, они тоже были богачами. Да, простому смертному попасть сюда было почти невозможно. Хотя… — Амата улыбнулась, — с нами училась Эмили Прэтт. Целеустремленная была девушка. Хваталась за все, никогда не прогуливала, еще и остальных укоряла за прогулы. Была редактором в школьной газете. Только спустя два года мы узнали, что Эмили из небогатой семьи. Ее мать работала библиотекарем в какой-то малоизвестной школе, а отец — частным слесарем. Сама Эмили подрабатывала, где придется, чтобы платить за учебу и хорошо одеваться: мыла полы, посуду, подметала улицы.
