(Темняк даже позавидовал Хозяевам. Вот кому повезло! Растёт твое чадо на дереве и не требует ни игрушек, ни мороженого, ни новых джинсов, Ни денег на мотоцикл. Даже сигареты не ворует. Не надо ни нянек, ни учителей, ни педиатров, ни инспекторов по делам несовершеннолетних. Штампуй детишек хоть каждый год!)
В саду было довольно оживлённо. Повсюду шныряли Хозяева, некоторые в сопровождении слуги, всегда одного-единственного, некоторые в гордом одиночестве. При всём своём старании Темняк не мог отличить самцов от самок, тем более что светящийся ореол, являвшийся как бы признаком страсти, при дневном свете был почти незаметен.
Деревьев, свободных от плодов, было не бог весь сколько, и почти на каждом из них происходило сейчас энергичное соитие. Парочки, соединившиеся самым замысловатым образом, то бились в конвульсиях, словно одержимые падучей, то мелко-мелко дрожали, то пребывали в глубоком трансе.
Наверное, Стервозе было очень больно наблюдать чужое счастье. Она переходила от дерева к дереву, иногда сворачиваясь возле его корней в кольцо, иногда вытягиваясь столбиком, но всё было напрасно — свободные кавалеры, если таковые здесь имелись, не обращали на её призыв никакого внимания.
Темняку, очень переживавшему за Стервозу, подумалось, что Хозяева, подобно людям, тоже, наверное, бывают красавцами и уродами. Стервоза, скорее всего, относилась к последней категории, а потому и характер имела такой неуравновешенный. Тут поневоле остервенеешь!
— Будь ты хоть чуточку милее, я бы тебя, пожалуй, полюбил, — печально вымолвил он. — Но разве можно иметь зазнобу, у которой нет ни ног, ни глаз, ни губок.
Кроме Хозяев и слуг, в саду ошивались также и стражи, благодаря своим грозным доспехам очень похожие на водолазов. По наблюдениям Темняка, на каждого из них приходилось по пять-шесть Родительских деревьев. Скорее всего, стражи были вооружены, но чем конкретно, Темняк разглядеть не мог.
Невольно напрашивался вопрос, а кем были люди, составлявшие охрану сада?
Во-первых, Хозяева могли выращивать их в специальных питомниках, словно сторожевых собак. Но это предположение выглядело малоубедительно. Человеческие детеныши были на верхотуре скорее исключением, чем правилом. Хозяева предпочитали находить нужных им людей внизу, используя для этого не только Бойло, но и Смотрителей-охотников, якобы похищавших сонных острожан прямо из нор.
Во-вторых, это могли быть боешники, успешно преодолевшие все тяготы и опасности Бойла. Не лизоблюды, циркулировавшие между преисподней и поднебесьем, как челноки (правда, с пересадкой на каторге, тоже не предназначенной для слабонервных), а беспределыцики, сознательно выбравшие для себя этот кровавый и тернистый путь.
Стало быть, среди стражи вполне мог оказаться тайный единомышленник Свиста Свечи, да ещё и не один. Во всяком случае, проверить эту версию не составляло никакого труда.
Ненадолго покинув Стервозу, продолжавшую рыскать от дерева к дереву, Темняк как бы невзначай задержался в поле зрения одного из стражей и подал опознавательный сигнал. Сначала один, а потом второй, третий, четвертый… Даже ухо заболело.
— Проваливай, — глухо произнес страж. — Находиться от Хозяина дальше, чем на десять шагов, запрещено.
Примерно с тем же результатом закончились и ещё две аналогичные попытки. Или тайных беспредельщиков среди стражи вообще не было, или они так хорошо законспирировались, что и думать забыли о своем долге.
Темняк уже хотел было плюнуть на это занятие, тем более что Стервоза, похоже, окончательно пала духом, как за его спиной раздался внятный шепот:
— Особо не суетись. Тут наших по пальцам можно сосчитать. Говори, что тебе нужно?
Темняк, краем глаза заметивший стража, находившегося по другую сторону дерева, попытался подойти к нему, но был остановлен следующими словами (сказанными опять же шепотом):
— Стой, где стоишь, и в мою сторону даже не поворачивайся. Неужели ты забыл о мерах предосторожности?
— Не до них сейчас! У меня времени в обрез. Я только что прибыл с поручением от Свиста Свечи, — Темняк, совсем недавно пострадавший от главаря беспределыциков, решил при помощи его имени взять своеобразный реванш.
— Ну наконец-то объявились, — вымолвил страж. — А я уж отчаялся от вас весточки дожидаться.
— Не так это просто… Десятки смельчаков погибли, пробираясь сюда, — хотя сам разговор был сплошным лицемерием, в словах этих содержалась чистая правда. — На скольких человек мы можем рассчитывать?
— В моей смене на семерых, — ответил страж. — Имеются в виду абсолютно надежные люди. Но есть и сочувствующие.
— Сколько всего смен?
— Кроме этой, ещё одна.
— Там есть наши люди?
— Да.
— С ними можно связаться?
— Только через несколько дней. Сейчас все они спят мертвецким сном.
— Значит, завтра здесь снова будешь ты?
— Да. Но я буду стоять в другом месте. Пока даже не знаю в каком.
— Думаю, что это несущественно… Если я появлюсь снова, ты сможешь меня узнать?
— Конечно.
— Вот и хорошо. Будешь исполнять все мои распоряжения. Заранее предупреждаю, что жалеть своей и чужой крови не придётся.
— Мог бы и не предупреждать. Меня заранее готовили к этому.
— Вы вооружены?
— Как тебе сказать… — впервые ответ стража утратил четкость. — Есть кое-что. С человеком справиться хватит. А против Хозяев мы куда уязвимее, чем, например, ты.
— Почему?
— Заметил наше облачение?
— Ещё бы!
— Оно служит не только для защиты. С его помощью Хозяева держат под контролем всю нашу жизнь. Могут утроить или даже удесятерить наши силы. А могут заставить наше сердце остановиться.
— Снять облачение нельзя?
— Можно, но какой от этого прок. Наши замыслы сразу станут ясны.
— Это верно… Но, оставаясь игрушками Хозяев, вы нам не нужны
— Я постараюсь испортить систему, регулирующую работу нашего облачения, — сказал страж. — Правда, жить после этого мы сможем недолго…
— Что значит, недолго?
— Полдня, даже меньше…
— Этого времени нам должно хватить. А потом мы постараемся снять с вас облачение.
— Боюсь, что на это способны только Хозяева. Но я согласен умереть, если это пойдет на пользу нашему делу… Смотри, смотри! Твоя Хозяйка что-то затевает!
Темняк, уже упустивший Стервозу из поля зрения, никогда не опознал бы её среди других соплеменников и соплеменниц, но у стража, надо полагать, глаз был наметанный. Речь в данном случае шла о конфликте, возникшем на противоположном конце сада. А Стервоза на такие дела была весьма падкой, особенно когда пребывала в расстроенных чувствах.
