По толпе прошел вздох, а от движения плащей поднялся ветерок, пошевеливший волосы Джессики.
— Урожай был велик. Создатель был уничтожен, — сказала Чани и принялась раскрывать горловину мешка.
Теперь, почувствовала Джессика, опасность вплотную подступила к ней. Она посмотрела на Пола и увидела, что он захвачен таинственностью обряда и смотрит только на Чани.
«Видел ли он этот момент во Времени?» — подумала она и приложила руку к мешочку, думая о своей неродившейся дочери и спрашивая себя: «Имею ли я право рисковать нами обеими?»
Чани поднесла горлышко сосуда к Джессике и сказала:
— Здесь Вода жизни, вода более великая, чем вода Кан, вода, которая освобождает дух. Если ты — Преподобная мать, она откроет тебе Вселенную. Пусть рассудит нас Шаи-Хулуд.
Джессика почувствовала, что разрывается между долгом по отношению к Полу и к своей нерожденной дочери. Ради Пола, она знала это, ей надо принять мешочек и выпить его содержимое. Однако она понимала таившуюся в этом опасность. Содержимое мешочка имело горьковатый запах, напоминающий запах известных ей ядов, и в то же время в нем было что-то незнакомое.
— Ты должна выпить это, — сказала Чани.
«Пути назад нет, — напомнила себе Джессика. Ни одно из качеств Бене Гессерит не приходило ей сейчас на помощь. — Что это? — спрашивала она себя. — Алкоголь? Наркотик?»
Она склонилась над горлышком, вдохнула запах эфира и циннамона и вспомнила объяснения Дункана Айдахо. «Спайсовый алкоголь!» Поднеся горлышко ко рту, она сделала такой маленький глоток, какой только было возможно. Жидкость имела привкус спайса и немного раздражала язык.
Чани нажала на бока мешка. Сильная струя его содержимого хлынула в рот Джессике, и прежде чем та успела опомниться, прошла ей в горло. Джессика была вынуждена проглотить жидкость. Ей с трудом удалось сохранить спокойный и достойный вид.
— Принять маленькую смерть труднее, чем настоящую, — сказала Чани, выжидательно глядя на Джессику.
Джессика отступила, все еще прижимая к губам горлышко сосуда. Она ощущала его содержимое ноздрями, нёбом, слизистой оболочкой рта, глазной тканью. Теперь вкус его был приторно сладким.
Прохлада…
Снова Чани послала Джессике струю жидкости в рот. Теперь тонкий аромат…
Джессика изучала лицо Чани, ее миниатюрные черты, видя в нем черты Льета, еще не выявленные временем.
«Они дают мне наркотик», — подумала она. Однако он не был похож на другие, известные ей наркотики, хотя опыт Бене Гессерит и включал в себя огромное их множество.
Черты Чани были теперь такими ясными, словно каждая из них была подсвечена изнутри.
Наркотик…
Молчание окружило Джессику плотной средой. Каждая клеточка ее тела посылала ей сигналы о том, что с ней происходит что-то важное. Она мысленно ощущала себя пылинкой, меньшей, чем частица атома, но все же способной перемещаться и чувствовать окружающее. Подобно внезапному озарению — как будто раздвинулись невидимые веси, — к ней пришло сознание своей психокинетической напряженности. Она была пылинкой, но в то же время и не пылинкой.
Пещера вокруг нее оставалась прежней: Пол, Чани, Стилгар, Преподобная мать Ромалло…
Преподобная мать!
В школе ходили слухи, что некоторые не выдерживали испытания, что их уносил наркотик.
Джессика сконцентрировала внимание на Преподобной матери Ромалло, поняв теперь, что все это происходит в мельчайший миг остановившегося времени, об остановке которого известно лишь ей одной.
«Почему остановилось время?» Она посмотрела вокруг, увидела напряженное ожидание, застывшее на лицах людей, заметила остановившуюся над головой Чани пылинку.
Ответ возник в ее голове подобно вспышке — ее личное время остановилось, чтобы спасти ее жизнь.
Она сконцентрировалась на психокинетическом исследовании, заглядывая в себя, и сразу натолкнулась на препятствие из клеток головного мозга — сгусток темноты, от которого она отпрянула.
«Вот место, о котором так часто вспоминала Преподобная мать, — подумала она, — место, куда может заглянуть только квизатц хедерах».
Осознание этого факта частично вернуло ей уверенность в себе, и ей снова удалось сосредоточиться на своем состоянии пылинки, напряженно ищущей опасность.
Она нашла ее в проглоченном наркотике.
Частицы ее плясали в ней с такой скоростью, что даже остановка времени не могла замедлить их движения.
Пляшущие частицы… Она начала распознавать знакомые структуры, атомные звенья.
«А-а-а!»… То был внутренний вздох ее разума, когда она поняла природу яда.
Продолжая психокинетическое исследование, она проникла в нее, устранила частицу кислорода, позволила еще одной частице угля примкнуть к цепи, снова замкнула соединение кислорода с водородом…
Изменение ширилось, нарастало все быстрее и быстрее — по мере того, как действие коммутатора открывало для контакта всю поверхность.
Время выпустило ее из своих объятий, и она снова ощутила его движение. Трубка, отходящая от мешочка, мягко тронула ее губы, собирая остатки влаги.
«Чани забирает катализатор из моего тела с тем, чтобы изменить состав яда в мешке… Почему?» — подумала Джессика.
Кто-то усадил ее. Она увидела, что Преподобная мать Ромалло усаживается рядом с ней на покрытое ковром возвышение. Сухая рука дотронулась до ее шеи. И вдруг внутри ее сознания возникло еще одно психокинетическое звено. Джессика попыталась отбросить его, но оно все приближалось и приближалось…
Они встретились!
Это была крайняя степень близости.
Она была сейчас двумя людьми одновременно, не телепатически, а химически. Она была старой Преподобной матерью! Однако, как было ясно Джессике, Преподобная мать вовсе не считала себя такой старой: перед внутренним взором Джессики возник образ юной девушки, полной веселья и тонкого юмора.
И общее их сознание отозвалось голосом юной девушки:
— Да, я такая!..
Джессика смогла лишь принять слова, но не смогла ответить на них.
— Ты скоро все это получишь, — сказал внутренний образ.
— Это — галлюцинация, — сказала себе Джессика.
— У тебя есть лучшее объяснение этого, — сказал внутренний образ. — Теперь не противоборствуй — у нас мало времени… — Последовала долгая пауза, а потом кто-то сказал:
— Тебе следовало бы рассказать нам о своей беременности! Джессика обрела голос, проговоривший:
— Почему?
— Изменение коснется вас обеих… Святая мать, что мы наделали! Джессика почувствовала в их общем сознании вынужденное изменение и увидела внутри себя еще одну, яркую, частицу. Она металась по кругу туда-сюда, излучая дикий ужас.
