Я окликнул Сергея Петровича, который ковырялся с чем-то моторным на корме катера.
– Нашёлся мой навигатор, – я показал на лежащее в чемодане устройство.
– Что нашлось?
– Прибор спутниковой GPS навигации. У нас на яхте стоит, вернее, стоял.
– А почему он сейчас тут, на катере?
– Ну, в общем, Саша попросил его у меня, на пару дней, – ответил я, – перед тем, как… исчезнуть. Я тогда даже и предположить не мог, зачем ему навигатор.
– А теперь знаешь? – спросил Сергей Петрович.
– Думаю, знаю. Надо найти аккумулятор, надеюсь, он тоже на катере. И, кстати, вот, в чемодане лежала Сашина записка, – я протянул листок бумаги. – Я не читал. Да и не смог бы, его каракули я никогда не понимал.
Сашкин отец схватил листок, развернул и начал жадно читать, шевеля губами. А дочитав, сел на одно из сидений, выронив записку. Листок упал в воду, гуляющую по дну катера, и медленно поплыл в сторону кормы.
– Что там?! – спросил я, уже понимая, что ничего хорошего не услышу.
– Саша, – ответил Сергей Петрович, – он… его…, скорее всего, что он жив.
– Жив?!!! – вскричал я. – Так это же хорошая новость!
– Он жив. Но…, – Сашин отец задумался, подбирая нужное слово, – его мы больше не сможем увидеть.
Я вцепился в спинку соседнего кресла, пытаясь наложить рациональный покров логики на услышанное. Получалось с трудом.
– Что это значит, что мы его не сможем увидеть? – выдавил я.
Сергей Петрович подцепил из воды мокрый листок бумаги и протянул его мне:
– На, читай сам.
Я развернул Сашкину записку. Несмотря на мои опасения, почерк был почти разборчивый, видимо, Александр очень старался:
“Здравствуй тот, кто читает сейчас это письмо! Надеюсь, что ты нашёл письмо в катере ПРОГРЕСС-4 с бортовым номером Р12–07 ПШ, а не где-либо ещё! Также я надеюсь, что катер зацепился где-то якорем за дно, а не разбился о скалы, так как я просто сбросил якорь на десятиметровой верёвке, пока ещё был в открытом озере.
Ещё я очень надеюсь, что ты не выкинешь письмо сразу за борт, а дочитаешь до конца, так как для меня это очень, ОЧЕНЬ, важно!
– – – -
Спасибо, что не выкинул письмо! Теперь сразу о хорошем. Я, Александр Савельев, 1986 года рождения, жив, полностью здоров и нахожусь в безопасности. Эту новость очень бы хотели услышать мои родители, поэтому у меня огромная просьба – позвоните, пожалуйста, Сергею Петровичу Савельеву по телефону 9118743… или Людмиле Ивановне Савельевой по телефону 9116454… и сообщите им про это… Спасибо заранее!
Теперь о плохом. В тот момент, когда ты, незнакомец, читаешь это письмо, я нахожусь очень далеко, дальше, чем ты можешь предположить. И сейчас, когда я пишу эти строки, мне чертовски тяжело. Мне страшно хочется плюнуть на всё и вернуться домой. Тяжело, потому что я не смогу увидеть родителей, свой дом и, вообще, всё, что я знал, в течение четырнадцати лет. Это огромный срок для меня и, наверное, бесконечность для моих родителей. И, если ты ещё не выкинул письмо, ты должен понять, какой я сделал выбор. Пожалуйста, сообщи это моим родителям тоже.
– – – – -
Для родителей:
Я вас очень люблю и буду считать дни все оставшиеся года. Очень хочется сказать, что, может, я смогу передать какую-то весточку, но это невозможно. Только через четырнадцать лет!
Простите меня!
Саша.”
Не знаю, как долго я смотрел на точку после Сашкиного имени. От этого занятия меня отвлёк странный звук. Я поднял голову и увидел, что Сашкин отец плачет, закрыв лицо обеими руками. Его плечи содрогались. Никогда ещё в жизни я не видел рыдающего взрослого мужчину, и эта картина полностью лишила меня самообладания и способности рационально оценивать действительность. Я отвернулся к носу катера и дал глыбе факта придавить сознание, а чувствам – волю.
Что было дальше, я помню решительно плохо. Размазанные слёзы на моих щеках, вперемешку с каплями дождя и брызгами волн, перелетающих через лобовое стекло. Снова рыдающий Сергей Петрович, уткнувшийся мне в плечо. Дым папирос – не куривший уже лет пять, Сашкин отец нашёл завалявшуюся пачку какого-то замшелого курева в бортовом ящике катера и начал неистово смолить одну “палочку смерти” за другой. Снова слёзы, сетования на то, что он, Сашкин отец, так и не успел поговорить с сыном за последние дни – завалы на работе, дома только поздней ночью, то, сё. Да пошла она, эта работа, так как из-за неё в жизни не остаётся места для того, что есть настоящая ценность – общение с теми, кто для тебя дороги! И обычно это понимаешь тогда, когда уже становится поздно…
Я слушал бормотание приходящего в себя Сергея Петровича, тупо уставившись в переливающуюся от борта к борту воду под ногами, и кивал, соглашаясь. Смириться с тем, что было написано Сашкиной рукой, получалось очень плохо. Хотелось напиться до посинения, свалиться куда-нибудь, потом очнуться на следующий день, а всё вокруг по-старому. Но по-старому уже, к сожалению, не будет…
Однако погода начинала портиться не на шутку, и нам следовало что-то предпринимать. Бензина, по прикидками Сергея Петровича, было часов на пять хода, если идти на “Ветерке” и где-то часа на полтора, если на основном моторе. Вопрос только в том, на каком моторе мы пройдём большее расстояние, и этот вопрос пока оставался открытым.
Теперь навигация. Я нашёл свой тяжёлый свинцово-щелочной аккумулятор в носовом отсеке катера. Подключив питание к GPS-навигатору, я с удовлетворением увидел, что в аккумуляторе больше половины заряда. Через минуту навигатор подцепился к нескольким спутникам, и на экране отобразилась карта с нашей отметкой на ней.
Моё внимание привлёк буфер “истории” в памяти устройства, в котором хранились ранее набранные или отмеченные на карте координаты. В буфере лежало около десятка записей, даты которых были ещё летние, со времён наших походов на родительской яхте. А вот последняя запись была позавчерашняя. Скорее всего, “то самое” Сашкино место, о котором он упомянул перед уходом.
Я вывел эту запись на дисплей, изменил масштаб карты и… сгрёб в кучу кусочки выпавшей и разбившейся челюсти. Записанная в памяти прибора точка лежала в той самой области карты, которую я вчера обвёл ручкой и подписал “Что здесь?”
– Сергей Петрович, похоже, в памяти навигатора записана точка, куда Саша направился на катере. Дата записи – позавчерашняя.
Сашкин отец подошёл ближе и наклонился к экрану навигатора и… рухнул на соседнее сиденье:
