— Не удивляйся. У меня отличный обмен веществ.
— Вы любите покушать, не так ли?
— Мама всегда ругала меня, — сказала она. — Она говрила, что я ем не как леди, а как шахтер.
— Но с весом у вас проблем нет.
— И никогда не было, — сказала она. — Я могу съесть гору всякой еды и не прибавить в весе ни грамма.
— Вам везет.
— Ты точно ничего не будешь есть?
Он покраснел. Больше она ничего не сказала. Он был не первым человеком, очарованным ее красотой. Она не совсем понимала, почему это происходит с людьми, но принимала, как должное. Сама себя она считала просто Шибой, младшей из детей семьи Вебстеров. Ей нравилось ее тело, потому что оно было гибкое, здоровое и сильное. Она любила заниматься скалолазаньем и летать на дельтаплане. После короткого периода, когда в подростковом возрасте она пыталась прятать свое расцветающее тело под мешковатой одеждой, Шиба научилась получать удовольствие оттого, что ее тело нравится другим людям. Всю свою жизнь она любила доставлять людям удовольствие, и, в конце концов, это стало ее профессией. Стоило ей только войти в комнату, и она становилась центром внимания. Ее красота и харизматические качества помогали ей начать сниматься в кино, а потом она овладела актерским искусством.
Теперь она была женщиной в полном расцвете лет и творческих сил, она была одной из самых известных кинозвезд, чье имя знали на сотнях различных планет.
Ей нравился ее образ жизни. Она многого достигла при помощи своей красоты и актерских способностей.
— Как ты попал сюда, в пустыню? — спросила она, видя, что Винн все еще чувствует себя неловко.
— Мне просто повезло, — ответил он, самодовольно улыбаясь.
Она знала, что Винн кроме своей непосредственной работы еще следит за кино-компьютером.
— Я преклоняюсь перед тобой, — сказала она. — Я с трудом усвоила компьютерный курс в школе. Никогда не могла понять, как это информация может храниться в жидком виде. — Она улыбнулась. — Но ты хотел рассказать мне, что привело тебя в наше веселое общество.
— Моему преподавателю компьютерной логики в Ксентосском университете предложили работу научного консультанта во время съемок вашего фильма, продолжал рассказывать он. — Но его здоровье не позволило ему лететь сюда, поэтому он порекомендовал меня на эту работу. Должен признаться, что я согласился, не думая ни минуты.
— Тебе не нравилось на Ксентосе?
— И да и нет, — ответил он. — Всю жизнь я мечтал о собственной лаборатории со всем необходимым оборудованием и неограниченными денежными средствами для проведения научной работы. Я знал, что могу многого достичь в науке.
— Ну, и?
— Я провел одиннадцать лет в моей лаборатории и единственное открытие, которое я сделал, было то, что все уже было открыто до меня.
— Но далеко не все еще открыто.
— Я говорил себе об этом, чтобы успокоить себя, признался он. — Я был одним из лучших студентов, мисс Вебстер. Я всегда получал отличные оценки. Я был надеждой своих родителей и учителей, но когда дело дошло до научной работы, я понял, что я просто умник, как говорит наш общий друг Фрэнк. У меня отличная память. Я легко усваиваю материал. Но, мне кажется, я не способен мыслить оригинально.
— Ты, наверное, мучаешься от этого. Но ты еще такой молодой, у тебя все впереди.
— Мне тридцать пять лет.
— Еще молодой, — она улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Моложе, чем я.
— Не может быть.
— О, да, — сказала она. — Я уже старуха.
— Вы очень красивая, — сказал он тихим вкрадчивым голосом.
— Спасибо, — сказала она. Она подмигнула ему, поднося ко рту ложку с вкусным пудингом и продолжая говорить с набитым ртом. А теперь, сэр, помогите мне опять влезть в этот костюм бабочки.
Пристегивая крылья, он дотронулся до ее груди, ощутил ее нежность и теплоту. Она была слегка раздражена оттого, что его руки дрожали. Но раздражение быстро прошло. Он же не виноват, что испытывает восхищение перед продуктом миллиона лет эволюции, как назвал ее один киножурнал. Она шла рядом с ним.
Он осторожно держал в руках искусственные глаза. Еще до того, как они дошли до артистической гримерной, он сказал:
— У меня есть аэромобиль. Вы видели когда-нибудь пустыню с высоты птичьего полета?
— Нет.
— Если хотите…
— Я бы хотела, — сказала она.
— Значит, после работы, — сказал он. — Если только Фрэнк позволит нам закончить работу еще до заката солнца. Я приготовлю еду для пикника.
— Чудесно, — сказала она, улыбаясь ослепительной улыбкой. Он наблюдал за работой гримеров. Он сам наклеил ей искусственные глаза.
— Вот теперь лучше, — сказала Шиба.
Винн выключил генератор, убрал портативный компьютер серии «Век» в чехол. Члены съемочной группы уже расходились по своим делам., В поле, расчищенном для грузовых космических кораблей, шла игра в граундбол. Из одного временного домика доносились звуки симфонии Сельвина Манна «Восхождение человека». Звучание множества струнных инструментов заглушало голоса птиц в ближайшем лесу. Солнце было белое и довольно свирепое по сравнению с мягким желтым солнцем Ксентоса. Оставалось еще три часа до заката.
Когда Винн постучал в дверь домика Шибы, она крикнула ему: — Открыто.
Он вошел в комнату, наполненную запахами Шибы.
По всей гостиной было разбросано женское дезабилье.
Трусики, которые она носила под артунисским мехом, были свалены в кучу на ковре. В ванной журчала вода, и дверь туда была не заперта.
— Я надеюсь, это ты, Винн, — крикнула она.
— Это я, — сказал он.
— Подай мне полотенце.
Он сглотнул слюну и вошел в ванную. В нос ему ударили запахи всяких пахучих шампуней. Душ был за перегородкой из темного дюрогласса, но он мог видеть силуэт Шибы. Он нашел полотенце. Журчание воды прекратилось, Шиба протянула тонкую загорелую руку и взяла полотенце.
— Я быстро, — сказала она, выходя из душа. На голове у нее была надета шапочка, под которую она убрала свои чудесные белокурые волосы. Все ее стройное тело было закутано в полотенце. Она сняла шапочку, и ее волосы рассыпались по плечам сверкающим каскадом. Винн, как зачарованный, смотрел на нее.
Она рассмеялась.
— Может быть, вы изволите перейти в другую комнату, пока я буду переодеваться.
— О, конечно, — сказал он. — Извините.
— Я надеюсь, ты не забыл взять с собой обещанную еду, — крикнула она ему вслед. — Я умираю от голода.
— Конечно, не забыл.
Она появилась на пороге, одетая в шорты лимонного цвета, лифчик и туфли на высоких каблуках, которые подчеркивали красоту ее ног.
