– Гравитация тут слабая, одна треть земной, – заметил Просперо. – Хотя после месяца, проведенного в невесомости, можно почувствовать себя как на Юпитере.
Гости промолчали.
Комната, где они очутились, напоминала купол пятнадцати метров в поперечнике, возвышающийся прямо над полом. Снаружи она, должно быть, походила на прозрачную шляпку гриба на тонкой металлической ножке. Круглая виртуальная панель управления посередине залы струила мягкое мерцание, которое сливалось со светом звезд и Земли, льющимся сквозь купол.
– Ты Просперо, – вымолвил Харман, чья грудь быстро вздымалась и опускалась под синим костюмом, запачканным кровью ящерок. Легкие путешественников заново привыкали к плотному воздуху: в них словно бы накачивали густое терпкое вино.
Старец важно кивнул.
– Но ты ненастоящий, – продолжал девяностодевятилетний.
Маг пожал плечами, хотя выглядел более чем реально; Даэман отлично видел каждый крохотный стежок на длинной мантии, красивые складки которой величественно колыхались, и отполированную ладонью резьбу на посохе.
– Верно. Я только перезапись эха, оставленного тенью призрака. Зато я вижу вас, слышу вас, говорю с вами и сострадаю вашим злоключениям. А некоторые из настоящих и на это не способны.
Собиратель бабочек оглянулся через плечо и поправил оружие на коленях.
– Калибан? Он может прийти сюда?
– Нет. Мой бывший слуга боится меня как огня. Пугается даже моей говорящей тени. Окажись на острове синеглазая карга, породившая эту тварь, проклятая квантовая ведьма Сикоракса, вот она бы вам показала, где раки зимуют. А Калибан сюда не сунется.
– Просперо, – начал Даэман, – нам нужно выбраться с этой скалы. И вернуться на Землю. Живыми. Ты можешь нам помочь?
Хозяин прислонил посох к поручню кресла и протянул вперед сморщенные ладони:
– Вероятно.
– И все? – не отступал молодой мужчина.
– Именно. Ну что может перезаписанная тень? Сделать – ничего. Разве только дать вам необходимые сведения. Использовать их или нет – воля ваша. А уж воли-то вам не занимать. В наши дни это большая редкость.
– Так отсюда есть выход? – вмешался Харман.
Старец провел ладонью над книгой, и над виртуальным пультом возникла яркая голограмма. Астероид, хрустальный город, лазурная Земля в белом пухе облаков… Бросив беглый взгляд наверх сквозь стекло, друзья смекнули, что видят синхронизированную трехмерную картинку.
– Вон там! – возбужденно воскликнул девяностодевятилетний, тыча пальцем. Он попытался даже вскочить с места, но тут же повалился обратно. – Там.
Теперь и Даэман заметил. На платформе внешней террасы, в пяти или шести сотнях футов над первой башней, которую посетили путешественники, мерцала в земном сиянии знакомая металлическая скорлупка.
– А мы обыскали весь город, – тихо произнес кузен Ады. – Кто бы мог подумать… Снаружи.
Харман склонился ближе к дисплею:
– До Иерусалима мы добирались на точно такой же штуке.
– Это она и есть, – кивнул Просперо, после чего провел по воздуху ладонью, и объемное изображение исчезло.
– Сейви говорила, что соньеры не летают в открытом космосе, – нахмурился обитатель Парижского Кратера.
– Век живи – век учись, дураком помрешь, – невозмутимо отозвался маг. – Ариэль расчистила каменный завал и запрограммировала машину на перелет.
– Ариэль… – Даэман порылся в памяти. – Это аватара земной биосферы?
– Вроде того. – Просперо усмехнулся. – Сейви ни разу не встречала ее и почему-то считала существом мужского рода, хотя бесплотные духи чаще всего предпочитают женский.
«Кому какая разница?» – подумал молодой мужчина. Вслух же спросил:
– Так можно нам улететь обратно?
На астероиде наступила короткая «ночь», и над головой мага среди редких звезд взошел полумесяц.
– Пожалуй, – промолвил старец. – Ариэль должна была заложить в программу и путь на Землю, прямо в Ардис-холл. Сказать по правде, меня не очень-то радует присутствие соньера на этом каменном острове.
– Почему? – Даэман осекся. – Ясно. Калибан.
– Правильно. Сейви не убила первого из моих гоблинов, даже всадив ему в грудь целый фонтан дротиков. Однако ранила не на шутку. Мой бывший слуга не единожды забивался в самый глубокий грот, чтобы залепить больные места речной глиной и подкрепиться кровью бесцветных ящериц.
– Мы и сами питались тем же, – проворчал дамский любимец.
Просперо улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы:
– Да, но вы не получали от этого удовольствия.
– Так мы сможем добраться до летучего диска? – проговорил Харман. – И еще: есть здесь хоть что-нибудь съедобное?
– На второй вопрос отвечу отрицательно, – изрек хозяин-призрак. – Последние лет пятьсот на каменном острове голодало лишь одно-единственное существо. А что касается соньера – да, в стене той башни имеется мембрана для выхода на пусковую террасу. Надеюсь, ваши термокостюмы позволят продержаться до взлета. Кстати, кто-нибудь умеет управлять небесной машиной?
– Ну, я наблюдал за… Наверное… – замялся девяностодевятилетний и вдруг вскинул голову, провел по усталому лицу, точно снимая паутинку. – Нужно – значит, сумеем.
– Дорога в дальнюю башню пролегает через лазарет, где залег Калибан, – напомнил старец, испытующе глядя на пришельцев. – Скажите, у вас не осталось дел перед отлетом?
– Нет, – поморщился Харман.
– Да, – возразил молодой спутник.
Заставив свое тело подняться из кресла, он с трудом добрел до изогнутой стены-окна. Стекло отразило тощее небритое лицо и какой-то новый, незнакомый взор.
– Мы должны уничтожить лазарет, – сказал Даэман. – Избавиться от этого бедлама. Раз и навсегда.
Неясно почему, однако я бегу вместе с троянцами от Лесного утеса через малую створку Скейских врат, главного входа в город. Ветер по-прежнему воет в ушах, почти оглохших от ядерного взрыва на юге. Бросаю последний взгляд на гриб: огромный столп из дыма и пепла сворачивает на юго-восток. Клубящаяся туча еще сохраняет очертания лица Зевса, но они потихоньку расплываются.
Люди сшибаются и давят друг друга у малой створки. Поэтому Гектор отдает приказ, которого в Трое не слышали целых девять лет: распахнуть ворота целиком. Тысячи беглецов устремляются внутрь. Приамид мечется, пытаясь успокоить горожан и привести рати в боевой порядок.
Аргивяне уже снаряжают свои корабли. Ахиллес так же, как и Гектор, силится остановить разбегающееся войско. В «Илиаде» есть место, где озверевший после гибели Патрокла Пелид вступает в противоборство с могучей рекой – и побеждает, запрудив русло телами убитых врагов. Однако эту битву быстроногому не выиграть. Остается лишь прикончить сотню-другую товарищей, на что герой никогда не пойдет.
