— Не сомневайся. Если у тебя есть какая-то цель, я охотно помогу, но если нам придется с кем-то сражаться, хотелось бы знать об этом заранее.
— Угу.
— Да, и… Я хотел бы знать что-либо, независимо от того, будем мы сражаться или нет.
— Хорошо сказано.
Говорящий ждал.
— Мы возвращаемся за нитью, соединяющей черные прямоугольники, — ответил наконец Луис. — За той, которую разорвал «Лгун». Она падала на город петля за петлей, без конца. Сейчас там, наверное, несколько сотен тысяч миль, больше, чем может нам потребоваться.
— А зачем она нам нужна, Луис?
— Сначала нужно ее получить. Думаю, если Прилл как следует попросит, а Несс воспользуется своим таспом, у нас не будет с этим особых проблем.
— А потом?
— Потом мы убедимся, действительно ли я спятил.
Летающее здание мчалось вперед, как мощный аэростат. Ни в одном космическом корабле они не могли бы иметь так много места. Точно так же не выдерживал сравнения ни один из кораблей, движущихся в пределах атмосферы: шесть палуб, по которым можно лазить. Зато других удобств не хватало. Запасы продуктов ограничивались мороженым мясом, овощами из холодильника и кирпичиками из скутера кукольника. По мнению Несса, его пища не содержала никаких питательных веществ, усваиваемых людьми или кзинами, поэтому каждый прием пищи Луисом выглядел одинаково: кусок мяса, поджаренного лучом лазера, и оранжевый плод.
Кроме того, у них не было воды.
И кофе!
Они убедили Прилл принести несколько бутылок местного алкоголя и в импровизированной рубке устроили крестины корабля. Кзин тактично удалился в дальний угол, а Прилл все время крутилась возле двери. Никто не хотел согласиться с Луисом — дать новому кораблю название «Невозможный», поэтому совершились четыре крещения, на разных языках.
Алкоголь был… ну, в лучшем случае, кислым. Говорящий не мог его проглотить, а Несс даже не пробовал. Зато Прилл одна опорожнила целую бутылку, после чего старательно спрятала остальные.
Церемония крещения превратилась в урок языка, во время которого Луис усвоил несколько основных понятий языка Инженеров. Говорящий делал успехи гораздо быстрее, и в этом не было ничего удивительного, поскольку и кзин, и кукольник уже знали несколько земных языков, а значит, были знакомы с бытующими в них способами формулирования и выражения мыслей.
Потом они сделали перерыв на обед. Несс ел в одиночестве, пользуясь пищевым регенератором своего скутера, чтобы не видеть, как Луис и Прилл поедают жареное, а Говорящий — сырое мясо.
После еды лекция продолжалась. Луису это постепенно надоедало. Другие уже настолько вошли в курс дела, что рядом с ними он чувствовал себя кретином.
— Но, Луис, должен же ты научиться! Мы движемся очень медленно, и нам не раз придется контактировать с туземцами, чтобы добывать продукты.
— Знаю, знаю. Но у меня никогда не было способностей к языкам.
Стемнело. Хотя они находились еще далеко от Глаза, небо уже полностью закрывали тучи. Раздраженный, Луис потребовал перерыва. Он устал и часто вообще не понимал, о чем идет речь. Остальные трое вышли, позволив ему лечь спать.
Примерно через десять часов они должны были достигнуть Глаза.
Он был уже на грани сна, когда вернулась Прилл. Луис почувствовал гладящие его ладони и потянулся к ней.
Она отступила на шаг.
— Ты вождь? — спросила она на своем языке, максимально упрощенном для понимания Луиса.
Он на минуту задумался.
— Да, — поскольку действительная ситуация была слишком сложна, чтобы он смог ее объяснить.
— Вели двухголовому отдать мне его машину.
— Его что?
— Его машину, которая делает мне счастье. Я хочу ее. Забери у него.
Луис рассмеялся.
— Ты хочешь меня? Тогда забери ее, — нетерпеливо повторила Прилл.
У кукольника было что-то, что она хотела иметь. Поскольку он не принадлежал к расе людей, Прилл не имела на него влияния. Единственный человек в ее ближайшем окружении, которого она могла заставить делать все, что хотела, был Луис By. Разве она не богиня?
Возможно, ее сбили с толку волосы Луиса. Вероятно, она считала его членом варварского низшего класса, ну, может, полу-Инженером, поскольку у него не было бороды, но не выше. Это означало, что он родился уже после Упадка Городов, а значит, не принимал эликсира и был действительно молод.
— Ты совершенно права, — сказал Луис на интерлингве.
Ее кулаки сжались от ярости, поскольку не нужно было особо прислушиваться, чтобы услышать насмешку в его голосе.
— В твоих руках любой тридцатилетний размяк бы, как воск. Но я немного старше. — И он снова рассмеялся.
— Машина. Где она? — Она наклонилась над ним. Голая кожа черепа слабо поблескивала, черные волосы падали на одно плечо. Луис почувствовал тепло ее дыхания. Он с трудом нашел подходящие слова.
— Под кожей, приклеено на кости. Голова.
Прилл яростно фыркнула: наверняка поняла, что тасп вживлен хирургически. Повернувшись, она молча вышла.
У Луиса мелькнула мысль: не пойти ли за ней? Он желал ее больше, чем сам осмеливался себе признаться. Однако женщина могла полностью овладеть им, а цели, к которым они стремились, вовсе не были одинаковы.
Свист ветра постепенно усиливался. Луис закрыл глаза — и попал в объятия достаточно яркого эротического сна, где действующими лицами были он и две нагие женщины, которые сначала придавались утехам друг с другом, а потом, радостно крича, накинулись на него…
Вскоре он проснулся.
Прилл лежала сверху, неторопливо водя пальцами по коже его груди и живота. Потом она пару раз шевельнула бедрами, и Луис не смог удержаться, чтобы не ответить ей тем же. Она играла на нем, как на каком-то инструменте.
— Когда я кончу, ты будешь мой, — прошептала она.
Ее голос дрожал от наслаждения, но это не было наслаждение женщины, занимающейся любовью с мужчиной. Сладость неограниченной власти!
Прикосновение ее тела было тягучим, как сироп. Ей уже давно был известен один из самых старых секретов мира: в каждой женщине от рождения есть мощный тасп, и если она научится им пользоваться, для нее не будет ничего невозможного.
Внезапно в ней что-то изменилось. Этого нельзя было заметить по лицу, но Луис услышал мягкий стон наслаждения и почувствовал перемену в ее движениях, все более быстрых и стремительных, пока наконец они не слились в одновременном финале. Сдавленный далекий звук, похожий на гром, Луис отнес к продуктам своего воображения:.
Женщина оставалась с ним всю ночь. Время от времени они просыпались, любили друг друга и снова засыпали. Если Прилл и ощущала какую-то неудовлетворенность, то не давала этого почувствовать, а заметить это сам он тоже не мог. Он знал только, что уже не был безвольным инструментом — теперь они играли дуэтом.
