– Понятия не имею. Да это все ерунда, погляди, что там творится!
Я указываю на темный дым над городом и долину, погруженную в хаос. Некоторые из греческих кораблей уже спущены на воду. Манмут кивает; для машины у него слишком очеловеченные жесты.
– Орфу спрашивает, почему боги прекратили атаку.
Постоянно забываю: в этом измятом панцире, если верить роботу на слово, тоже прячется разум.
– Передай Орфу, что я не знаю. Наверное, хотят вдоволь насладиться ужасом и разрушениями. А потом уж нанести coup de grace[27]… э-э-э… В переводе с французского…
– К несчастью, этот язык мне известен, – перебивает Манмут. – Как раз во время бомбежки Орфу цитировал одного француза, Пруста, который, впрочем, не имеет отношения к нашему делу. Каковы твои дальнейшие намерения, Хокенберри?
Кидаю взгляд на данайский лагерь. Пылают шатры, израненные кони носятся по стану, суетятся люди, суда спускаются на воду, многие уже подняли паруса и готовы к отплытию.
– Собирался найти Ахилла и Гектора, но тут потребуются часы…
– Через восемнадцать минут и тридцать пять секунд, – вмешивается робот, – должно произойти нечто, и тогда все изменится.
Я молча жду.
– На Олимпе, в кальдере, установлен один… Прибор. Мы с Орфу доставили его с Юпитера, в чем, собственно, и состояло наше главное поручение, хотя включать должны были… Нет, это долгая история. В любом случае через семнадцать минут пятьдесят две секунды механизм сработает.
– Бомба? – Мой голос внезапно садится. Во рту пересыхает так, что я не сплюнул бы даже под угрозой смерти.
Манмут пожимает плечами – опять-таки по-человечьи.
– Мы не знаем.
– Не знаете?! – кричу я. – Они не знают! Ставят какой-то… Прибор на Олимпе, запускают таймер, не имея понятия, что будет дальше! Впервые слышу подобную чушь!
– Возможно, ты прав, – кивает робот. – Только за этим нас и послали сюда… вернее, туда… моравеки, разработавшие всю миссию.
– Сколько, говоришь, осталось? – Я судорожно извлекаю на свет кожаный браслет с микросхемами и миниатюрным проектором внутри, мой личный потайной хронометр.
– Семнадцать минут восемнадцать секунд, – откликается машина. – Плюс отсчет.
Активирую таймер, визуализирую дисплей.
– Провалиться!
– Точно, – соглашается Манмут. – Хочешь квитнуться назад, на Олимп?
Я действительно положил руку на медальон, но лишь потому, что подумал сэкономить пару минут и перенестись в ахейский лагерь. Однако вопрос робота заставляет меня переменить решение.
– В самом деле. Надо же выведать, что они там замышляют. Сыграю-ка в лазутчика последний раз.
– А потом?
Теперь моя очередь пожать плечами.
– Вернусь за Ахиллом и Гектором. Следом, к примеру, перетащу Одиссея и Париса. А там и Энея с Диомедом. Доставлю богам войну прямо на дом. Одну пару героев за другой, как зверюшек в Ноев ковчег.
– С точки зрения боевой логистики, звучит не очень удачно.
– А ты, я вижу, большой знаток военной стратегии, маленький робот?
– Нет. Сказать по чести, мне известны две вещи – устройство подводной лодки, затонувшей здесь, на Марсе, и сонеты Шекспира… – Помолчав, он добавляет: – Как только что заметил Орфу, последний пункт не обязательно упоминать в анкете при поступлении на работу.
– Затонувшей где?
Блестящая металлическая голова поворачивается в мою сторону.
– А ты не догадывался? Гора Олимп и есть Олимпийский вулкан на Марсе. Ты прожил тут девять земных лет – и не понял?
Неожиданно перед глазами все плывет. Ноги подкашиваются. Дабы не рухнуть, опускаюсь на ближайший валун.
– Марс…
Две луны. Громадный вулкан. Красный песок. Ослабленная гравитация, которая так радовала меня после долгого дня, проведенного в Илионской долине.
– Марс. Чтоб я сдох.
Манмут безмолвствует – сообразил, что сказанного для меня достаточно. Даже более чем.
– Погоди, – вскидываюсь я. – На Марсе нет голубого неба, океанов, деревьев, атмосферы для дыхания. В семьдесят шестом в новостях показывали приземление «Викинга-1». А десятки лет спустя, когда этот компактный жук «Соджорнер» застрял между скалами… Я же смотрел телевизор. Никаких морей. Ни единого деревца. Безвоздушное пространство.
– Да, они терраформировали планету. Причем относительно недавно.
– Кто терраформировал? – Голос начинает дрожать от бессильной ярости.
– Боги, – отвечает робот, но я улавливаю мизерную долю сомнения в его ровном, невозмутимом тоне.
Снова смотрю на часы. Пятнадцать тридцать восемь. Подношу дисплей к темным камерам, окулярам, глазам собеседника.
– Так чего именно ждать через пятнадцать минут? Не говори, что вы с Орфу не знаете.
– Не знаем.
Зажимаю в кулаке медальон.
– Ладно, погляжу, как они там.
– Возьми меня с собой, – просит Манмут. – Это же я запустил отсчет. И должен присутствовать, когда Прибор сработает.
– Хочешь отключить его?
– Нет. Поручение есть поручение. Просто таймер может и не подействовать. Тогда придется самому…
– Ответь мне, пожалуйста. Речь идет… мы, конечно, утрируем… о местном конце света?
Манмут медлит с ответом. Этого я и боялся.
Окидываю взглядом громоздкий железный панцирь за спиной моравека:
– Останься лучше со своим другом. Бедняга в такой форме, что и не заметит, как мир полетит в тартарары, если ему не сообщить.
– Для ученого-схолиаста ты довольно остер на язык. Так заявляет Орфу, – отзывается машина. – Однако я по-прежнему настаиваю на том, чтобы отправиться вместе.
– Ты тратишь треклятое время на болтовню, это раз. – Я загибаю палец. – Шлем у нас один, а боги не дураки – засекут и невидимку, если тот примется бродить в компании робота, это два. А в-третьих… до скорого.
Накидываю капюшон и улетучиваюсь.
Вот я и в Великом Зале.
Похоже, Олимпийцы все в сборе, за исключением Афины и Аполлона. Божественная парочка наверняка плавает в баках с клубками голубых червей в глазницах и под мышками. За те несколько мгновений, пока незваного гостя не учуяли, успеваю рассмотреть, что бессмертные разодеты в доспехи и вооружены до зубов. Бескрайнее пространство залито сиянием: повсюду сверкает золотая броня, блестящие копья, высокие шлемы с гребнями из перьев и начищенные, точно зерцала, нечеловечески громадные щиты. Вижу, как Громовержец отдает приказы, стоя рядом со своей колесницей. Вижу Посейдона в темных латах. Гермеса с Гефестом. Ареса, в руках у которого знаменитый серебряный лук Аполлона. Геру в ослепительной раззолоченной бронзе. И Афродиту, что тычет в меня пальцем…
Черррт!
– ЗАМРИ, СХОЛИАСТ ХОКЕНБЕРРИ!!! – ревет владыка Зевс, глядя в упор через весь Зал.
