Патриций замолчал, разглядывая перстень на безымянном пальце.
– Может тебе уехать куда-нибудь на время? – не зная, что предложить, сказал Снекторн.
– Куда, например?
– Да хоть бы в Бич, давно ты у меня не бывал.
– И что я там нового увижу?
– Одна звезда вот-вот должна взорваться, со всех ближайших Систем соберутся посмотреть…
На губах Патриция возникла кривая ухмылка.
– Понимаю, тебе это не интересно, – тяжело вздохнул Снекторн. – Но ты только скажи, только намекни, чем я могу тебя увлечь? Заинтересовать? Развлечь? Я все сделаю.
– С чего ты взял, что я вообще нуждаюсь в развлечениях?
– Да потому что тебе скучно! Тебе надо куда-нибудь съездить…
– Куда, Снекторн, куда? – Патриций встал и принялся мерить шагами залу. – Куда я смогу выбраться из своей тюрьмы? – Он ударил себя кулаком в солнечное сплетение. – Из своей личной тюрьмы, которая всегда со мной? И весь остальной мир, Снекторн, это тоже тюрьма, аккуратно разделенная на клетки! Я слишком хорошо знаком с ее архитектурой, чтобы питать иллюзии!
– Твоя беда в том, что ты всемогущ! – Снекторн тоже поднялся и стал ходить вокруг бассейна. – Ты находишься на такой вершине, откуда можно только падать!
– Я далеко не все могу…
– Это ты сам себе придумал, чтобы твое всемогущество окончательно тебя не задушило! Но, вынужден тебя огорчить, это не так! А, между прочим, всемогущество – страшная вещь! Как ты мог допустить, чтобы с тобой случилось такое?
Патриций остановился и посмотрел на Снекторна с озадаченностью во взгляде.
– Тебе не кажется, что ты глупости говоришь? У меня, почему-то сложилось такое впечатление.
– Может быть, – он подставил ладонь каплям фонтана и охладил лоб. – В запальчивости я порою не логичен. Пойми, я беспокоюсь о тебе и хочу хоть как-то, хоть в чем-то быть тебе полезен.
– Ты оставил свои дела, свою Систему и примчался по первому зову, чтобы просто поговорить со мной. И большего не нужно.
* * *
Ближе к обеду Леброн попробовал разбудить Сократа.
– Отстань, – пробормотал толстяк, пряча голову под подушку, – отстань, а то покусаю!
Завязав потуже широкий пояс сиреневого одеяния, напоминавшего просторный длинный халат, Леброн раздвинул шторы и посмотрел в окно, выходящее в сад. Солнечные лучи щедро вызолотили цветущие деревья и богатую зелень кустарников. И так ему захотелось выйти на воздух, согреться в ласковых солнечных объятиях, что Леброн на свой страх и риск снова попытался добудиться Сократа.
– Ну что тебе надо от меня, монстрище? – сердито пробубнил толстяк, пытаясь отвоевать одеяло, которое Леброн упорно стаскивал с него.
– Вставай, просыпайся, – тормошил его юноша, – пойдем в сад погуляем.
– Найди себе девушку и погуляй с ней! И не тронь мою подушку!
– Сократ, ну, пожалуйста, – Леброн присел на край кровати. – Мне нужно на воздух, но я не хочу идти один. Пойдем со мной.
Толстяк сурово взглянул на печальное лицо Леброна, широко зевнул и без особого рвения стал выбираться из кровати. Его всклокоченные волосы торчали во все стороны, рубашка и штаны безнадежно измялись.
– Одевайся! – бросил он и поплелся в ванную комнату.
Леброн помчался в гардеробную, выбрал простой прогулочный костюм, и когда толстяк выполз из ванной, уже поджидал его в полной готовности.
* * *
В Деревянной Столовой царило молчание. Ластения смотрела в свою нетронутую тарелку, обдумывая услышанное. Аргон с Олавией ждали ее слова.
– Думаю, не имеет никакого значения, родной он нам по крови или не родной, – наконец произнесла девушка, – но это должно остаться тайной нашей семьи.
– Разумеется, – кивнул Аргон, – если все откроется, невозможно будет предсказать всех последствий.
– А как сам Леброн отнесся к этой новости?
– Ему требуется время, чтобы осознать и примириться.
* * *
Сад благоухал летним цветением и щебетал пестрыми птицами. Леброн шагал по тенистой тропинке, следом плелся зевающий Сократ. Мысли юноши витали далеко от Сатурна, перед ним снова и снова возникал образ девушки с золотистыми волосами и глазами редчайшего цвета…
Вспомнился тот день, когда он увидел ее впервые. Аргон взял Леброна на прием к лунным королям, так юноша впервые в жизни оказался на Луне. Как же его поразила красота этого маленького мира! Необычной архитектуры, словно целиком отлитый из серебра дворец правительства Луны, окружали тонкие гибкие деревья. На их голых ветвях покачивались крупные голубые и пепельно-розовые цветы, похожие на удивленно и радостно распахнутые глаза. Столы для гостей расставили прямо в саду на бледно-голубой матово светящейся площадке, огороженной едва заметной серебряной оградкой, исчезающей в темно-синей траве. В кронах деревьев прятались фонарики, огни больших фонарей, приглушенные ажурными плафонами, отбрасывали легкие тени на лица гостей. До начала ужина Леброн вышел побродить по королевскому парку, – после яркого Сатурна, серебристый призрачный лунный мир казался таинственным, заповедным чудом.
Гуляя по тропинкам в зарослях сине-зеленых цветов, он заметил идущую к дворцу пару: высокого статного мужчину с белыми волосами и юную девушку в голубом платье с синеватым отливом. Корону ее золотистых волос украшали нитки прозрачных бусин, казавшиеся каплями росы. Спутник девушки был одет во все черное или темно-синее, Леброн не помнил точно. Тогда юноша решил, что они представители какого-нибудь знатного лунного семейства, но позже, на приеме, узнал, что мужчина в темном – Владыка Марса, а девушка – его дочь Анаис.
Весь вечер пара притягивала Леброна. Зачем-то хотелось понять, седые у Патриция волосы или нет? Если это седина, то почему она такого яркого цвета? Глядя на Анаис, Леброн забывал, что может показаться невежливым. Ее удивительные глаза, мягкие плавные движения, каждый поворот головы гипнотизировали юношу. Леброн никак не мог связать ее с Марсом, девушка чудилась воплощением лунных снов и фантазий…
– Лебрончик, – душераздирающе зевнул Сократ, – давай ты погуляешь, а я пока посплю под кустиком?
Леброн очнулся, возвращаясь под теплое солнце Сатурна. Толстяк плюхнулся в траву под сень тенистого кустарника с гроздьями желтых цветов. Леброн присел рядом.
– Сократ, ты хорошо знаешь Анаис?
– Надеюсь, да.
– Расскажи мне о ней.
– Что именно?
– Всё.
Толстяк посмотрел в лицо, обрамленное жесткими черными кудрями, в янтарных глазах читался такой мучительный вопрос, что Сократу расхотелось спать.
– Хорошо, – он сорвал травинку, растер ее в пальцах и начал рассказывать историю Анаис. Вернее, историю Алмона и Анаис.
