«Но как и чем можно будет объяснить то, что зафиксировано на первом снимке? От фотодокумента ведь не отмахнёшься!…»
Медсестра прервала мысли старшего лейтенанта.
– Внизу вас ожидает ваша жена, – сказала она Аксёнову и обратилась к Кузьминых: – Помогите больному встать!
– Я могу встать и сам!
И с этими словами Аксёнов легко поднялся. Сестра укоризненно покачала головой.
– Это неразумно!
– У меня ничего не болит, я здоров.
– Это мы ещё посмотрим, снимок покажет. Прошу вас идти медленно и не делать резких движений.
Идя по коридору вслед за Аксёновым и сестрой, которая упрямо поддерживала капитана под руку, Кузьминых видел, что походка его начальника совсем не та, что была у него, когда он шёл из своего кабинета к ожидавшей машине «скорой помощи». Для старшего лейтенанта не могло быть сомнения – капитан действительно здоров. В чем же тут дело?
Этот же вопрос старший лейтенант задал и главврачу, которого нашёл в его кабинете.
Тот удивлённо поднял глаза.
– О чем вы меня спрашиваете?
Кузьминых был уверен, главный врач прекрасно понимает, о чем его спрашивают.
– О том и о другом.
– Относительно больного ничего сейчас не могу сказать. Подождём повторного снимка. А относительно «другого» позвольте повторить ваши же слова: «Вопрос не по адресу».
– Кого же спрашивать?
– Боюсь, что некого!
Зазвонил телефон, и главврач снял трубку.
– Ну, нет так нет, – сказал он. – Как только появится, пришлите ко мне. И куда только он мог деваться? – проворчал он.
– Про кого вы?
– Про нового врача. Про этого Фалька. Я велел его позвать, но его не оказалось в поликлинике. Не понимаю, куда, а главное, зачем он мог уйти. Он никого не знает в городе, как не знает и самого города.
– Вы не находите, что этот ваш новый врач какой-то странный? – спросил Кузьминых.
– Да, нахожу. Но в чем вы видите его странность?
– Хотя бы в том, что он не пошёл с нами в палату к капитану Аксёнову. Отсутствие любопытства не порок, но это уже чересчур. Такие происшествия случаются не каждый день.
Главврач усмехнулся.
– Если бы только не пошёл, – сказал он. – Когда я узнал, что к больному нельзя подойти и сам убедился в этом, я тотчас же позвонил вам. Доктор Фальк присутствовал при этом. И знаете как он реагировал?
– Откуда я могу знать?
– Никак. Совсем не реагировал. Точно я сообщал вам о том, что кто-то разбил окно в приёмной. Я даже подумал, что он не понял, о чем идёт речь.
– Спокойных людей, лишённых любопытства, не так уж мало на свете. А может быть, доктор Фальк и в самом деле не понял. Русским языком он владеет не слишком хорошо, говорит, во всяком случае, с трудом.
– Отлично понял! Немного спустя, когда я спросил его совета, что нам делать с больным, то есть с капитаном Аксёновым, Фальк ответил, что советует ничего не делать, а просто ждать. Чего именно ждать, он не уточнил. Получается, что он имел в виду «завесу».
– Вот как! – Кузьминых сдвинул брови. – А его документы вы видели?
– Нет, не видел. У него пропал чемодан в поезде. А там были все бумаги. По этому вопросу он и хочет говорить с вами. Но если у вас возникло подозрение, что Фальк самозванец, то это вряд ли. Он, несомненно, врач.
– Документы обычно держат в кармане, а не упрятывают в чемодан, – задумчиво сказал Кузьминых. – Нет, – ответил он на слова главврача, – о возможности самозванства я не думал, это бессмысленно. Я думаю о другом… Но займёмся делом. Надо составить акт.
– Какой акт? О чем?
– О рёбрах капитана Аксёнова, о том, что с ними случилось. Акт будет нужен тем, кто обязательно заинтересуется этим происшествием. Хотя вы и сказали, что спрашивать некого, я думаю, что найдётся. Акт очень пригодится.
– Кому это может пригодиться?
– Науке!
Молчание…
– Пишите! – сказал главврач. – Разумеется, вы правы! Садитесь за мой стол.
Вошла медсестра и подала мокрый ещё снимок.
– Милое дело! – сказал главврач, посмотрев его на свет. – Поглядите-ка, старший лейтенант!
– Зачем мне глядеть? Я в этом все равно ничего не смыслю. Знаю, что капитан Аксёнов здоров и переломов у него нет. Больше нет!
– Что значит «больше»?
– А это значит, что переломы были, а теперь их, однако, нет. И именно поэтому мы с вами составляем акт.
– Фиксируем то, чего не понимаем.
– Да! И вряд ли поймём когда-нибудь.
– В таком случае ещё раз: кому нужен наш акт?
– Повторяю – науке! Но не медицине и не криминалистике. Впрочем, – прибавил Кузьминых, – относительно медицины я, возможно, неправ, судя по тому, что произошло с капитаном на наших с вами глазах.
«А что произошло на наших глазах? – тут же подумал он. – Ровно ничего! К капитану, а вполне возможно – только к кушетке, на которой он случайно оказался, нельзя было подойти, потому что что-то мешало этому, вот и все, что мы знаем. Правда, опять-таки что-то, вылечило его за то время, пока никто не мог подойти и помешать. Но чему помешать? Или, быть может, кому? Нет, лучше не пытаться даже найти разгадку! С ума не долго сойти!»
– Давайте писать акт! – сказал он, словно желая успокоить себя и главврача. – Что ещё нам остаётся? Это тот редкий случай, когда думать вредно…
Сотрудники н…ского отделения милиции не очень удивились, когда вместе с Кузьминых, вернувшимся из поликлиники, увидели своего начальника, которого всего полтора часа назад увезли отсюда на машине «скорой помощи». Капитан выглядел как всегда, а на вопросы о самочувствии коротко отвечал: «Нормально!» – не вдаваясь в подробности, о которых они с Кузьминых решили пока не распространяться. Все поняли это так, что после перевязки капитан не захотел идти домой, а вернулся в отделение, чтобы лично встретить начальство.
Н…ск стоял на полпути между районным и областным центрами, поэтому обе машины прибыли почти одновременно. Из района приехали майор и капитан, а из области – тоже майор и человек в гражданской одежде, в котором капитан Аксёнов узнал судебно-медицинского эксперта областного управления, психиатра по специальности. Его присутствие красноречиво свидетельствовало о возникших относительно начальника н…ской милиции подозрениях.
У приехавших на лицах было ясно написано, что поездка совершена ими зря и что это немедленно выяснится, как только они на месте разберутся во всем.
– Ну что ж, давайте показывайте, что у вас здесь приключилось, – сказал майор из области, и в тоне, каким была произнесена эта фраза, отчётливо прозвучало: «Если у вас действительно что-то произошло, в чем я сомневаюсь».
«Ладно, дорогие товарищи, – подумал Кузьминых. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Посмотрю я на вас через пару минут, там, в кабинете».
