Я метнулся к бочке, на которой до этого сидел мертвец. На дне бочки лежала большая деревянная шкатулка. Я открыл ее. В шкатулке лежал указательный палец Красной Руки. Выглядел он достаточно противно, примерно так, как и должен выглядеть отрубленный палец. Пошевелившись, он брезгливо поманил меня к себе.
Глава девятая.
МЕРЗЛЯКИ
У одного мальчика на потолке появилось черное пятно. Мальчик бросил в пятно тапком. Пятно сожрало тапок. Мальчик кинул стулом. Пятно сожрало стул, а заодно стол, кровать и книжный шкаф. Мальчик испугался и стал швырять в пятно книжками,
игрушками и цветочными горшками. Пятно пожирало их и становилось больше. В комнату вошла собачка.
Пятно съело собачку. Теперь оно занимало уже весь потолок. - Готовься! Теперь настал твой черед! - сказало пятно мальчику. Мальчик испугался, побежал от пятна и бросил в него коробкой со стиральным порошком. - Стиральный порошок! Ты убил меня! - застонало пятно и исчезло.
"Черное пятно".
1.
- Браво! - сказал талисман. - Браво! Не без моего драгоценного участия (кстати, не слышу слов благодарности!) вы обнаружили один из пяти пальцев. Всего-то и осталось, хо-хо, найти еще четыре пальца и Ледяной камень. Однако имейте в виду, что Красная Рука порядком взбешена. Она терпеть не может, когда кто-то без спросу распоряжается ее пальцами. - Спорим, что она не взбешена? - в Насте мгновенно пробудилась склонность к противоречию. - На что спорим? На корову? На пузырек из-под зеленки? На два использованных носовых платка? - язвительно поинтересовался талисман. - Загляни в шкатулку, юная упрямица, и ты поймешь, кто из нас действительно мудр! Настя приоткрыла шкатулку. Отрубленный палец стремительно вылетел из нее и, выписывая стремительные зигзаги, замелькал перед нашими лицами. Казалось, он что-то пишет. Посреди комнаты вспыхнули огненные буквы: "ЗНАЙТЕ! СКОРО ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ!" Я невольно вздрогнул. От этих букв повеяло чем-то зловещим. Это была не простая угроза. Полумесяц недовольно завозился. - Требую уточнений! Надеюсь, что под "все" не подразумеваются талисманы. Предупреждаю, что мы, волшебные предметы, пользуемся неприкосновенностью! В противном случае я отомстю, и моя мстя будет ужасна! - сказал он с беспокойством. Однако от пальца никаких уточнений не последовало. Он преспокойно улегся в шкатулку, поворочался, как старый холостяк, страдающий бессонницей, и отрубился.
Талисман зазвенел от возмущения. - Бестактная свинья! Бандит! Ты ответишь мне за свои наглые угрозы! Я их не боюсь! В крайнем случае, я всегда дематерилизуюсь! Не расчитывайте меня прикончить! - стал выкрикивать полумесяц. Однако было видно, что он порядком обеспокоен. "Маленький трус!" - подумал я и стал размышлять, как нам выбраться из подземелья. Признаться, снова идти по этим коридорам, а потом выбираться на кладбище к виселицам мне не хотелось. - Я знаю, о чем ты думаешь, - внезапно сказал талисман проникновенным голосом.
- И о чем? - удивился я. - Ты думаешь, как я прекрасен, и как жалко тебе будет, если меня сожрут. Не так ли? - Разумеется, так, - поспешил подтвердить я. - Всё ты врешь! - взвигнул полумесяц. - Я тебя разоблачил! На самом деле тебя беспокоит только одно: как бы поскорее унести ноги из колодца! - И как же? - спросил я, решив не ввязываться с ним в спор. - "Как же, как же?" - хмуро передразнил он. - Запросто. Бросьте гребень. - И что будет? - Что будет, то будет. А я, пожалуй, вздремну. Утро вечера мудренее и все такое прочее в этом духе. - Разве сейчас вечер? Спорю, что не вечер, - сказала Настя. - Не спорь со мной, юная упрямица! У нас, талисманов, свои представления о дне и ночи. Даже если бы солнце шпарило во все лопатки, то и тогда... - не договорив, полумесяц отрубился и захрапел. - Имейте в виду, самый короткий путь не всегда самый короткий, - загадочно пробормотал он сквозь храп. - Что он хотел этим сказать? - спросила Настя. Я пожал плечами. - Представления не имею. Он обожает туманно высказываться. - Тогда я бросаю гребень! Жаль, хорошая была расчесочка! И, вытянув руку, Настя осторожно уронила гребень на пол. В тот же миг...
2.
Как читателю вне всякого сомнения известно, гребни бывают различными. Бывают гребни лесовырастательные. Бросишь такой гребень - и вырастет густая чаща с буреломом. Бывают гребни горопроизводящие - когда вместо леса образуется чудовищных габаритов гора (как это произошло с Уральским хребтом и Тянь-Шанем). Бывают наконец и обычные гребни, предназначенные в основном для ухода за "нитевидными роговыми производными кожи", то бишь за волосами, но в данном исследовании они нас не интересуют, как слишком банальные. Существует, впрочем, еще одна редчайшая разновидность гребней. Я говорю о гребнях, которые если уронить их, превращаются в лесницы. Именно такой гребень лежал на стуле, соседствуя с тряпочкой для ухода за талисманами. Стоило Насте его бросить, как он немедленно трансформировался в чудовищных размеров лестницу, ведущую на поверхность. Более того, вместе с лестницей образовался и широкий люк, так что нам осталось только без всяких хлопот подняться по ней. Однако Настя и здесь проявила недовольство. - Никакого сервиса! Я предпочла бы лифт, - сказала она, по рассеянности задевая и опрокидывая железную бочку с надписью "Яд". - Лифт так лифт. Я поднимусь наверх один и спущу тебе кабину, - пообещал я, уворачиваясь от бочки. - Ну уж нет! Я тут одна не останусь! - спохватилась Настя и быстро стала карабкаться. Вынужденный держать под мышкой шкатулку и тяжелый ключ от фараонова саркофага, я едва за ней успевал. Впрочем, возможно это и хорошо, что между нами была какая-то дистанция. Во всяком случае мне никто не отдавливал пальцев. Не буду описывать наше путешествие на поверхность. Оно было не столько тяжелым, сколько занудным. От однообразных перекладин, еще к тому же светящихся в темноте, словно протухшие селедочные головы, у меня вскоре замельтешило в глазах. Естественно, я был очень рад, когда лестница закончилась. Признаться, я опасался, что мы окажемся на кладбище, но место, куда мы попали, имело с кладбищем очень мало общего. В равной степени, впрочем, его нельзя было отнести и к поверхности. Это была подземная пещера с небольшим зияющим проломом в западной части. Под ногами у нас скрипел снег. Вокруг, искрящиеся, белоснежные, громоздились глыбы льда. Стены пещеры были покрыты инеем. С высокого свода свисали длинные сосульки. В Потустороннем Мире много таких местечек. Холод и жар, океан и пустыня спокойно соседствуют здесь на очень ограниченном пространстве. Таковы парадоксы этого самого зловещего и непредсказуемого из всех миров. - Настеньке холодно. Настенька простудится! - заявила моя спутница. Изо рта у нее вырвалось облачко пара. - Никогда не слышал, чтобы в Потустороннем Мире кто-то заболевал. Смертность здесь высокая, но совсем по другим причинам, - успокоил ее я. Девочка с волосами цвета соломы недовольно взглянула на меня. - Где мы? - В пещере. - Сама вижу, что в пещере. В какой пещере? - В большой пещере. Это все, что я могу сказать. Нас не возили сюда на экскурсию, - раздраженно ответил я. Мне не нравилось, когда на меня смотрели, как на постоянного обитателя Потустороннего Мира, эдакого сталкера по его лабиринтам и задворкам. И потом, разве вообще можно сказать что-то определенное о Потустороннем Мире? Каждые несколько лет здесь все меняется, и там, где сегодня была река, завтра вполне могут появиться горы. Не уверен, что даже Красная Рука имеет над этими изменениями какую-то власть - всё здесь происходит само собой и как бы помимо всего. Придерживая очки, Настя подняла голову и восхищенно огляделась. Иней и ледяные глыбы ослепительно сияли, подсвеченные изнутри синеватым свечением пещеры. - Какая красота! Никогда не видела ничего подобного! - воскликнула она и отбежав на дюжину шагов, случайно зацепила макушкой одну из сосулек. В тот же миг сосулька треснула и, задев другие, соседние сосульки, произвела громкий хрустальный звон, разнесшийся по пещере. Массивные сугробы в правой ее части зашевелились, и из сугробов поднялись разбуженные мерзляки. Они были громадные, заиндевевшие от мороза, неповоротливые, с белыми лицами, покрытыми тонкой корочкой льда. Шаря по воздуху руками, мерзляки взяли Настю в кольцо. - Тепло! Мы чуем тепло! Девочка, отдай нам свое тепло! Согрей нас! - стонали они. - А-а-а! Настеньке страшно! - завопила она. - Спорю, что мне тоже страшно. Хотел бы я, чтобы наши шансы были хотя бы пятьдесят на пятьдесят, - пробурчал я, бросаясь к ней.
