Дальше одновременно произошли три вещи. Сначала ей в нос ударил резкий запах виски, затем она почувствовала кулак Рика на своей щеке, и в глазах помутилось. И наконец рот начал постепенно наполняться кровью. Она все глотала и глотала ее, пытаясь понять, что произошло, пока не погрузилась в полную темноту.
1939 год
На улице стояла кромешная тьма, и Билли изо всех сил таращил глаза, пытаясь разглядеть дорогу. Он удивился, насколько серьезно все отнеслись к этому затемнению. Ни один лучик света не вырывался из окон, все фонари были потушены, а машины осторожно крались по улицам с выключенными фарами. Удушающий чернильный мрак навалился на него со всех сторон. Билли был уверен, что это было гораздо опаснее угрозы самих бомб, но законы писал не он. Повернув за угол, он немного заплутал и остановился, стараясь вспомнить, где был ближайший почтовый ящик. Казалось, весь мир в одночасье изменился. Пытаясь сориентироваться в непроглядной тьме, он вдруг почувствовал, что кто-то стоит рядом. Билли замер и прислушался. За его спиной чиркнула спичка, и он резко развернулся. В тусклом дрожащем свете проступили хорошо знакомые черты доктора Скиннера. Билли тотчас занял оборонительную позицию.
— Вы что, следите за мной?
— Я шел с тобой поговорить.
Скиннер сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел на мостовую.
— Ну, и куда ты направляешься? Не к моей дочери, надеюсь. Я говорил тебе, она не имеет ни малейшего желания тебя видеть.
— Она так вам и сказала?
— Так и сказала. Похоже, наконец-то образумилась.
— Могу я вас спросить кое о чем, Сэмюэл?
Билли знал, что обращение по имени выведет доктора из себя, но тот лишь слегка кивнул.
— Почему вы так меня ненавидите? Что я такого вам сделал?
— Я не сомневаюсь, что однажды ты станешь кому-то вполне сносным мужем, — ответил Скиннер и махнул рукой в сторону мрачной улицы. — Тут полно шлюх, для которых ты будешь завидной партией. Но моя дочь особенная. Она заслуживает кого-то получше, чем малограмотный пекарь-сирота.
Билли чуть заметно усмехнулся. У него в рукаве был припасен туз, и он лишь ждал момента, чтобы разыграть его.
— По крайней мере, меня действительно волнует ее счастье, то, чего она хочет.
— Она не знает, чего она хочет. Я знаю, я ее отец.
Билли заметил, что единственный источник света — сигарета доктора — начинает затухать. Он порылся в карманах в поисках спичек. Ему хотелось видеть каждую черточку, каждый мускул и каждую жилу на лице доктора Скиннера, когда он произнесет следующую фразу. Он чиркнул спичкой, и фигура доктора снова проступила из темноты.
Едва сдерживая ухмылку, Билли посмотрел Скиннеру в глаза.
— Как вас лучше называть — дедушка или дедуля?
За долю секунды до того, как спичка потухла в его пальцах и он выбросил ее, Билли увидел, как изменилось лицо доктора. Глаза сузились, губы сжались в тонкую линию, у виска синей лентой застучала вена.
— Лжец, — прошипел доктор.
— Да ну? — усмехнулся Билли. — Вы так уверены?
Они снова погрузились в темноту, но Билли не нужны были глаза, чтобы знать, насколько доктор Скиннер взбешен. Он чувствовал это, он слышал, как прерывисто тот дышит. Билли догадывался, что доктор не очень обрадуется этим новостям, но его ярость была такой сильной, что ее можно было почувствовать физически.
Билли смягчил тон.
— Доктор Скиннер, я люблю Крисси. Я знаю, что я не тот человек, которого вы бы выбрали своей дочери в мужья, но она носит моего ребенка. Я не собираюсь увиливать от своих обязанностей. Крисси и ребенок всегда смогут на меня положиться. Я буду много работать и…
«Доктор Скиннер резко вскрикнул.
— Помоги мне, — выдохнул он, схватившись за грудь и упав на колени.
Билли стоял над ним, уперев руки в бока. Доктор Скиннер указал на карман пиджака:
— Таблетки.
Билли начал рыться в кармане доктора, хотя и был уверен, что это уловка. Он вытащил коричневую бутылочку и, немного провозившись с крышкой, высыпал содержимое на ладонь.
— Не вижу ничего. Сколько нужно?
— Сейчас.
Доктор Скиннер пошарил рукой в другом кармане и достал небольшой фонарик. Желтый луч осветил горстку таблеток.
— Фонари запрещены, доктор Скиннер.
Он посмотрел на Билли.
— Это экстренный случай.
Дрожащими пальцами он подцепил две таблетки и отправил их под язык, после чего сел, прижавшись спиной к фонарному столбу.
— Спасибо, — произнес он и прикрыл глаза.
Билли не знал, что делать дальше. Доктор дышал тяжело и часто. На улице не было ни души, и Билли понимал, что в одиночку такого грузного человека, как доктор Скиннер, ему никуда не дотащить.
— Мне жаль, доктор Скиннер. Таблетки действуют?
Скиннер приоткрыл глаза.
— Это правда? Крисси носит твоего ребенка?
Билли опустил глаза.
— Да, сэр, но, как я уже сказал, я хочу все исправить, — ответил он, доставая из кармана письмо. — Я написал ей письмо. Понимаете, вчера, когда она сообщила мне эту новость, я отреагировал не очень достойно и, возможно, сказал что-то, чего на самом деле не имел в виду. Я заходил к вам, чтобы попытаться все исправить, но вы не дали мне с ней увидеться, так что я все написал в письме. Я как раз собирался отправить его.
Дыхание доктора успокоилось.
— Помоги-ка мне, парень.
Билли подхватил его сзади под мышки, и Скиннер с трудом поднялся на ноги. Он отряхнулся и выпрямился во весь рост.
— Смысла отправлять его по почте нет.
Билли нахмурил брови:
— Почему нет?
— Подумай. Вчера объявили войну. Теперь все перевернулось вверх дном. На почте наверняка царит полный хаос, и твое письмо затеряется и сгинет там.
Билли сомневался, что это было правдой, но теперь никто ни в чем не мог быть уверен. Казалось, что все действительно перевернулось в одночасье.
— Отдай его мне, я ей передам, — предложил доктор, протягивая руку.
— Что-то я не уверен… Откуда мне знать, что вы отдадите его? Простите, конечно, не хочу показаться грубым, но я вам не доверяю.
— Я тебя не виню, но это твой единственный реальный шанс.
Билли неохотно протянул письмо.
— Я зайду завтра, чтобы убедиться, что она его получила.
— Не сомневаюсь.
Доктор Скиннер взял письмо и сунул его в нагрудный карман пиджака.
Крисси сидела с матерью за кухонным столом, когда вернулся доктор Скиннер. Они шепотом обсуждали, как лучше сообщить ему новость о ребенке. Входная дверь яростно хлопнула, и Мэйбл сжала руку дочери. Крисси в ответ натужно улыбнулась, беспокойно глядя в сторону прихожей. Минуя кухню, шаги доктора сразу прогремели вверх по лестнице, озадачив и встревожив обеих женщин. Мэйбл поспешила в коридор и, схватившись за перила, окликнула мужа. Крисси стояла в дверях кухни и нервно грызла ноготь на большом пальце.
