— Рик! — воскликнула она. — Где ты был?
Она бросилась ему на шею, чувствуя невероятное облегчение.
— Спокойно! Я же говорил, что собираюсь выпить с ребятами. Не волнуйся, я пил апельсиновый сок. Мишлен женится на следующей неделе.
— Мишлен?
— Ну, Майк. Мы называем его Мишлен, потому что он похож на этого человечка из шин.
— Ладно, это неважно. Боже, я тут чуть с ума не сошла. Ты не говорил, что собираешься сегодня куда-то.
— Да? А я уверен, что говорил. Ладно, как бы там ни было, где мой ужин? Я голодный как собака.
Он наклонился поцеловать ее в губы, и Тина была счастлива, что ее муж вернулся. И если бы от него не несло элем, все было бы просто идеально.
Тина сидела на табуретке за прилавком магазина, когда вошел Грэм. С порывом ветра в магазин залетел вихрь сухих осенних листьев, а дверь чуть не слетела с петель. К концу сентября погода дышала холодом, и Тина поежилась.
— Доброе утро, Грэм. Как ты?
Он всегда заходил к ней в субботу поболтать перед тем, как открывать свою лавку. Он потер руки и подышал на них.
— Доброе утро, цветочек. Холодище, чуть уши не отморозил.
Он поцеловал ее в щеку и посмотрел на растущий живот.
— Ты только глянь!
Тина соскользнула с табуретки и вздохнула.
— Еще три месяца. Скорей бы уже!
— Как дела дома? — спросил он осторожно.
— Грэм, пожалуйста, перестань волноваться. Все хорошо, я же говорю.
— Выглядишь уставшей.
— Это потому, что я на седьмом месяце. Представляешь, как бы я уставала, если бы Рик не предложил мне бросить работу? Он правда заботится обо мне.
— И он по-прежнему не пьет?
Тина завозилась с чайником.
— Тина?
— Ну, он изредка может пропустить по стаканчику с ребятами из депо, но знаешь, вряд ли можно его в этом упрекнуть. Он ходит в паб только раз в неделю, в пятницу вечером, и я думаю, это вполне справедливо. Он много работает. Это совсем не то, что раньше.
— Ты пытаешься убедить меня или себя?
— Ты как Линда! Я доверяю ему, и это главное.
— Ладно, прости, — сказал Грэм, смягчая тон. — А это от кого? — спросил он, указывая на конверт на прилавке. — Как будто старый.
Тина инстинктивно схватила конверт и прижала к груди. Она никому не рассказывала о письме Билли, кроме Мод Катлер, и хотела, чтобы так оно и оставалось. Не зная толком почему, она не хотела никого впутывать в это дело. Она долго думала, стоит ли ей продолжать свое расследование. Кто знает, может Крисси и Билли счастливо жили в браке с другими людьми, у каждого была своя семья, и это письмо лишь огорчит их? А может, один из них или оба умерли, и это послание из прошлого лишь потревожит старые раны?
— Ни от кого. И уж точно не тебе.
Слова задели Грэма.
— Извини, — обиженно произнес он.
Тина тут же пожалела о своем резком тоне. Грэм просто поддерживал разговор.
— Нет, это ты меня извини, Грэм. Не стоило на тебя срываться. Я очень ценю твою заботу, правда. Но поверь мне, я в порядке. Теперь давай просто попьем чаю и поговорим о чем-нибудь другом, а не обо мне?
Ветреным пятничным днем в конце октября Тина наконец стояла на пороге террасного дома на Гилбент-роуд. Письмо Билли лежало у нее в кармане. Несмотря на все сомнения, она все-таки решила выяснить, что произошло с молодыми влюбленными. Она постучала и в ожидании уставилась на дверь: синяя краска облупилась, а дверной молоточек заржавел из-за бездействия. В этом доме гости явно бывали нечасто. Она постучала снова и уже собралась уходить, как изнутри послышался шорох.
— Кто там? — раздался пожилой голос.
— Эм-м, меня зовут Тина Крейг. Я ищу одного человека, который раньше здесь жил.
Она нагнулась к почтовой щели и приоткрыла ее пальцем, чтобы ее было лучше слышно.
— Его звали Билли. Вы знаете его?
Последовало долгое молчание, и Тина не знала, что делать дальше. Затем она услышала скрип засова, и дверь слегка приоткрылась. На пороге показался мужчина лет восьмидесяти с испещренным морщинами лицом и белой, как снег, копной волос. Его нос картошкой отдавал лиловым, а зубы и пальцы пожелтели от никотина.
Тина выпрямилась.
— Здравствуйте. Как я уже сказала, я ищу парня по имени Билли. Насколько я знаю, он жил здесь много лет назад. Вы были знакомы с ним?
Старик нацепил толстые очки на нос.
— Никогда о нем не слышал, — отрезал он скрипучим, но уверенным голосом и захлопнул дверь у нее перед носом.
Растерянно соображая, что делать дальше, Тина плотнее застегнула пальто, уберегая от холода растущий живот, и потерла ноющую спину. Она вдруг почувствовала себя очень глупо, стоя у дома совершенно не знакомых ей людей.
Она огляделась по сторонам и заметила пожилую женщину, которая медленно шла по улице, таща за собой клетчатую тележку. Она смотрела на Тину и старалась ускорить шаг, но ее старые кости уже не годились для скоростных забегов, поэтому она подняла руку, прося Тину подождать. Наконец она поравнялась с ней, с трудом переводя дух.
— Могу… могу ли я вам чем-то помочь? — спросила она, отдуваясь.
Тина указала на синюю дверь.
— Это ваш дом?
— Да, так и есть. Я живу здесь с 1923 года — пятьдесят лет.
— О, так это был ваш муж? — с удивлением спросила Тина.
Пожилая дама вставила ключ в замочную скважину и толкнула дверь.
— Генри, я дома, — крикнула она и повернулась к Тине. — Да, это мой муж. Так чем я могу вам помочь?
— Все в порядке, ваш муж уже мне ответил. Я искала одного человека, который, как я думала, жил здесь раньше, но раз вы живете здесь пятьдесят лет, я, должно быть, ошиблась адресом.
Глаза пожилой женщины слезились от холода, и она вытащила носовой платок, чтобы вытереть их.
— Кого вы ищете?
— Ваш муж уже сказал мне, что не знает…
— Имя? — допытывалась она.
Тина посмотрела в глаза упертой старушке.
— Фамилии я не знаю, только имя — Билли.
Старушка ухватилась за ручку тележки. На тонких сухих руках проступили синие вены, а костяшки побелели. Медленно она отпустила одну руку и протянула Тине:
— Элис Стирлинг, приятно познакомиться.
Тина присела за кухонный стол напротив Элис, грея руки о чашку крепкого чая. Генри сидел в кресле у камина и рассеянно смотрел в окно.
— Он никогда не принимал Билли, — начала Элис, кивая на мужа.
— Он мне не сын, — отрезал Генри на удивление сильным голосом, который никак не вязался с его хилой внешностью.
— Замолчи, Генри! — цыкнула Элис и повернулась к Тине. — Мы усыновили Билли, когда ему было всего десять месяцев. Его родители умерли, и он жил в приюте. О нем хорошо заботились, но ему был нужен настоящий дом, понимаете, отец и мать. Мы только-только потеряли своего собственного ребенка, Эдварда, и утрата была… — ее голос дрогнул, — утрата была невыносима, но потом в нашей жизни появился малыш Билли и…
