старинным и шикарным: канделябры, готические кресле и все такое. Ройтн почувствовал себя чужим. Новый порядок был уже не для него. Работа была кончена, декорации сменялись. Вечерами в каминах выл ветер.
В ночь, когда сняли последние швы, Ройти получил от доктора чек на десять тысяч. Англичанин уже уехал. Кроме госпитальной палаты, в замке не осталось ни одного современного помещения.
Ройти не ел — жрал целыми днями. Скокон сказал, что это от потери крови. На завтрак были рогалики с медом, овсянка, творожники с сахаром, булочки с маком, творог, пирог со сливами, ватрушки, кекс, масло, сливки, сметана, кофе, хлебцы, джем. Ко втором завтраку толстая служанка приносила сырные палочки, ветчину, кашу, котлету, жареную рыбу, картофель, мясо с перцем, молоко, бисквит, сироп. А потом был обед, и Ройти удивлялся, куда это все девается: салаты, студни, рыба, супы, жаркое. А был еще и ужин! И все за счет фирмы. Никогда он еще так не ел. Ройти опух от еды. Он обрел круглоту маленького начальничка, сытую мордочку и щеки. Одышка была на подходе. Но аппетит не исчезал, даже не аппетит — жадность на еду.
Как-то ночью в галерее послышались голоса. Он накинул больничный халат и вышел. Сверху, с боковой антресоли, хорошо видна была лысинка на голове японца. Навстречу японцу медленно и тяжко шел худой человек. Ройти пригляделся к нему и узнал. Это был он сам, Ройти Мак-Куин, в колете и ботфортах. Дикий визг пронизал воздух: любопытная горничная, из новых, метнулась наверх, когда призрак вошел в стену.
Ройти сообразил, что мимо него ей не пробежать. Он схватил ее за руку. Почувствовав живого человека, горничная бросилась к нему на грудь.
— Призрак старого хозяина… — лепетала она безостановочно.
Ройти спросил:
— Местная?
Она кивнула.
— Собаки еще в замке?
— Да, сэр. Какой ужас, какой ужас! Хозяин ходит, зачем я сюда поступила…
Пора было сматываться, он это чувствовал.
По внешней стороне замка на третьем этаже тянулся длинным балкон, весь заросший жасмином и остролистом. Ройти вышел незамеченным через окно верхней галереи. Огляделся и сунул руку под ажурное сплетение кирпичного ограждения в свой тайник. Бумажник в поливиниловом пакете нашелся сразу. Ройти вынул чек и спрятал в карман халата. Бумажник забросил в сад. Это был подарок доктора. Ройти почему-то был совершенно уверен, что бумажник больше не понадобится. Он сошел по внешней лестнице и побежал, пригибаясь, мимо высоких окон первого этажа. У бокового входа стояла машина. Створчатая дверь подвала выпустила полосу света, ступени уходили вниз. Ройти прижался к стене, выглянул за угол.
Араб стоял к нему спиной, речь его была невнятной:
— Нет, нет, мне не доплатили. Они обманули, пустите!
Слуга в ливрее, все время оглядываясь через плечо, говорил негромко:
— Не приказано, сэр. Не знаю. Сказали, чтобы вы уезжали. Скоро собак будут выпускать на охрану. Сказали, что все в порядке.
Ройти узнал его. Это был здоровенный парень, прежде работавший в саду. Еще тогда Ройти заметил, что не очень-то этот садовник похож на садовника, а скорее на личного охранника какой-нибудь политической гниды. Араб чертыхался, он явно не понимал ситуации. Парень бубнил свое. Потом четко сказал:
— Не думаю, чтобы вас обманули. Вы не правы. Не могу знать.
Он еще раз оглянулся и быстро нанес одноглазому физику короткий удар в солнечное сплетение. Ройти скорбно усмехнулся. Араб стал медленно оседать. «Садовник» взял его под руки и вынес наверх, к машине. Потом закрыл дверь.
— Эй, — сказал Ройти приходящему в себя физику. — Я буду в машине, ладно?
Через пару минут они выехали за мост и поехали длинной аллеей платанов.
— Останавливай, — сказал Ройти. — Вот так. Слушай, сдается мне, что нас надули. Ей-богу, надули, тут у меня чек…
Араб сидел, не оборачиваясь. Потом протянул руку и взял бумагу.
— Хочешь узнать? — он поднес чек к светящейся приборной доске. Потом порвал.
— Липа? — спросил Ройти возбужденно. — Я так и знал. Ни одной, думал, монеты не получу из этих десяти тысяч. Ни секунды не верил.
— Это все японец, Каясн, его выдумка. Замок с древних времен знаменит. Убийства, поджоги, утопленники, призраки. Страшно. Плотина шумит, как триста лет назад. Колодцы смерти и застенки. Тебе не все еще показали. Англичанин всем руководил, снимал.
— Бледный этот?
— Да. Аппаратура моя. Не я ее придумал, не я. Тот человек умер. Но разработал я, без меня у них ничего бы не получилось. Голография! Что вы все в ней понимаете! Я, я первый создал абсолютное голографическое кино. Изображение, адекватное самой жизни, абсолютное, не отличимое никаким способом… Я ничего не получил, жалкие пять тысяч.
— А я-то зачем?
Араб злобно засмеялся. Его трясло, он путал слова.
— Тебя взяли за рожу, им нужно было сходство с Тощим Робертом. По фотографии нашли. Кандидатов было несколько. Тебя выбрали за сходство.
Ройти вспомнил себя, идущего по нижней галерее, и собаку, и белую комнату.
— Стало быть, они призраков заделали? Чтобы как живые?
— Тебе не понять. Этот японец сообразил, что если сразу объявить голографическое кино, то стащат, или перекупят, или отнимут. Он с другого решил начинать: концерн ужасов. Он скупает развалины, старые эти замки. Один здесь, два змеиных храма в Индии. Пока на большее денег не хватило. Пустили слух, что тень старого хозяина вернулась. Дело сделано, слух пошел, даже просочился в газеты. Здесь будет Луна-парк ужасов для богачей. Уже распроданы места на год вперед… Толстопузые трясутся от страха в ожидании приезда сюда. Первая партия запускается завтра. Цена за один день — тысяча долларов. Понял? Тысяча! Ты у них будешь гвоздь программы. А потом поднакопят деньги — и массовая фабрика страха.
— А ты что с ними не поделил?
— Не твое дело, — сказал араб.
— Оно-то конечно, — ответил Ройти, — только вот что: ты иностранец, я бродяга. По предъявлении липового чека и тебя, и меня запрятали бы на пять лет. Дошло?
Араб окаменел. Эти простые неголографические идеи не приходили ему в голову. Он яростно обернулся к Ройти.
— Хорошо, тогда слушай! Чтоб тебе понятно было — в этой голографии все правда. Снимать надо все по правде, без подделки. Понял, откуда та собачка взялась?
— Понятно. — Ройти отвернул ворот и показал страшные рубцы. — Вот она.
Мелькнула мысль. Идея. Хорошая идея.
— Бензин у тебя есть? — спросил Ройти араба. — Где у них пленки, кино это твое поганое где?
Араб понял.
— Бедфордский огонь! — вскричал он. — Слушай еще! Они тебя пичкали лекарствами, чтобы худел, а сейчас накачали гормонами, чтобы ты стал, как пузырь. Чтобы жрал за троих. Скоро
