Парень с готовностью ответил:
— Да опять дебилы стихийный митинг устроили. Школота дома заскучала. Вершители судеб ванильные. Ни пройти, ни проехать из-за них, тьфу!
Последовала лекция о том, что на школьниках и студентах, у которых кипит гормон, проще всего паразитировать всякой оппозиционной гадости.
Теперь понятно, чем так занят Орел. Что ж, и на руку — у ментов есть более серьезное занятие. Интересно, Краско в курсе? Не отвечает, гад! Неужели соскочил, или что-то у него случилось?
Этот кошмар — не сон, не постановка — реальность. Сон имеет свойство заканчиваться, режиссеры стараются не расстраивать зрителей и заканчивают фильм, каким бы кошмарным он ни был, чаще всего хаппи эндом. В реальности все иначе: всяким говнюкам — золотые унитазы, вертолеты и безнаказанность, то есть хаппи, честным парням — энд. Наган относил себя ко второй категории, за что чуть не сел за решетку, когда служил в органах.
Такси снова встало. Наган заставил себя хоть немного расслабиться и обдумать ситуацию. Что он узнал? Тарасов — вроде бы друг, он не побоялся и слил сознание в Интернет, чтобы уничтожить злокачественный виртуал, через который можно управлять реалом. Краско тоже типа друг, потому что помогает Тарасову.
Что настораживает: Краско потерял Тарасова из виду. Вроде бы он логично все объяснил, но Наган чуял: где-то подвох. Если помочь Тарасову, найти его в виртуале, уничтожить систему, то кошмар закончится.
Перед глазами возникло Янино лицо и заслонило остальное. Волнистые волосы ниже плеч, сапфировые смеющиеся глаза, лучики морщин. Здорово, если бы ребенок унаследовал ее глаза, и все равно, кто это будет — мальчик или девочка.
Яна была его миром, стержнем его реальности, без которого все бессмысленно, жизнь в том числе. После того, как его уволили из полиции по статье за то, что отказался закрывать дело пьяного мажора, покалечившего двух девушек. Началась судебная тягомотина, его обвиняли во взяточничестве и вымогательстве, отморозок превратился в потерпевшего.
Яна работала помощницей адвоката, помогала чем могла, пыталась придать делу общественный резонанс. Наган тогда был на грани самоубийства, но ощутил тепло, потянулся к нему и вынырнул из черной дыры, и увидел, что кроме гнили и предательства на гражданке есть и настоящее, пусть и в лице единственного человека.
А сейчас этот человек попал в беду, и Наган бессилен помочь. И снова нет будущего, нет смысла. Наган готов положить жизнь, лишь бы освободить Яну, пусть и погибнет сам. Только Краско в состоянии ему помочь.
Правда, доверия он не внушал, больше того: при других обстоятельствах Наган ни за что не стал бы иметь дело с Антоном.
Пиликнул телефон. Наган прочел сообщение с адресом, назвал его таксисту.
* * *
Проехав Зеленоград с юга на северо-запад, такси уперлось в перепаханную дорогу, за которой начиналась березовая роща.
— Приехали, — сказал таксист, ткнув в экран смартфона, где высветилась сумма. — Похоже, это там, — он кивнул на слабо освещенный бетонный куб, угадывающийся за березами.
Наган расплатился картой и рванул по насыпи через буераки к цели. Идея примчаться на край географии к компьютерному гению, психическое здоровье которого вызывало сомнения, теперь казалась Нагану дурацкой. Он ни на минуту не выпускал из головы мысли о Яне, и чем дальше от нее уезжал, тем тревожнее становилось на душе.
Роща осталась позади. Споткнувшись о корягу, Наган вышел на тропу, протоптанную в выжженной солнцем траве. На миг посетили сомнения, что этот недострой необитаем, но дверь над высоким крыльцом распахнулась, и до самых ног Нагана протянулся прямоугольник света с черной тенью человека, сидящего в инвалидном кресле.
Наган зашагал вперед, заведя за спину охотничье ружье с единственным патроном.
— Нагорный приехал! — проговорил Краско, видимо, ассистентам. — Ростислав, скорее сюда!
В холе, залитом ярким светом, громоздились коробки, были сложены листы гипсокартона и ламинат, какие-то палки, профиля, у которых… Вот так номер! Господин завхоз-Миков и его худая секретарша!
А еще охранник — круглолицый, короткорукий и коротконогий, с выпирающим пузиком и цепким взглядом профессионального убийцы. Он глянул на ружье, но забирать его не стал.
— Видел, что в Москве? — с легким восторгом проговорил Краско. — Гошкодеря проводит первое боевое крещение: выводит на улицы богатеньких студентов и школьников, у которых линзы! Толпа идет на Дом правительства, к ней примыкают оппозиционно настроенные долбни. Надо торопиться. Потому что, похоже, в Ундервельте появился стиратель, и теперь можно полностью стереть личность участника эксперимента.
В словах Краско Наган уловил странное и зацепился за нестыковку:
— А чего, по-твоему, Гошкодеря мне звонил и велел уезжать из города? Ему проще меня прихлопнуть руками моей падкой на гаджеты жены.
— Я что ему, доктор? — развел руками Краско. — Надо спешить, иди за мной. — Антон развернул коляску и покатил по коридору.
Остальные молча последовали за ним, Наган шел последним, и его снова беспокоило чувство нереальности происходящего.
– Тут одна капсула погружения, — торопливо проговорил Краско. — Леша, поторопись делать мост!
— Инночка, — Миков повернулся к секретарше, она кивнули, и ассистены рванули вперед.
— Секундочку, — Наган снова остановился, поймав Краско на вранье. — Ты говорил, что квантовым запутыванием не занимался.
Тяжело вздохнув, Антон развернулся.
— Не занимался, и что? Что мешает изучить материал, к которому у меня полный доступ, и сделать так же, как делал Тарасов? Да не волнуйся, на Леше уже все обкатали, это безопасно.
— Вовремя мы обустроили это убежище, — подал голос охранник и обратился к Нагану. — Не переживай, мы люди надежные, и место надежное.
— Странно, что Тарасов не с вами, — сказал Наган, рассчитывая, что Краско будет путаться в показаниях. — У тебя есть хотя бы предположение, где он? Вдруг его уже нет в живых?
Краско, тяжело вдохнув, рассказал то же, что и несколько часов назад: Тарасову нужно провести в вирте несколько дней. За Антоном следят и если вычислят его, выбьют информацию, где Тарасов.
— А сейчас, выходит, не следят? — поинтересовался Наган.
— Им не до того пока. Надеюсь, что так.
— А телефон, с которого ты звонил…
— Уехал с надежным человеком ко мне домой, — обнадежил Краско.
За просторным холлом начинались два коридора, в одном велся ремонт, второй был закончен. Пахло свежей краской и — как когда открываешь коробку с новым, скажем, компьютером.
По левую сторону тянулся ряд одинаковых белых дверей, с которых еще не сняли защитную пленку. Антон продолжал рассуждать:
— В виртуале Тарасова ловят подконтрольные Гошкодере люди, в реале тоже все на стреме. Тарасов не со мной, да. Потому что у него своя команда, и он перестраховщик. Но интерес у нас один.
— А тебе какой интерес что-либо менять?
Остановившись напротив последней двери, он недостоверно расхохотался.
— Ты действительно не понимаешь? Ты — не понимаешь?! Как только они освоят технологию, я перестану быть им нужным.
Наган открыл дверь и переступил порог.
— Но так ты… кхм, перестанешь быть нужным еще быстрее. А до общества обычно таким, как ты, дела нет.
— Ну почему же? — глаза Краско возбужденно блестели. — У меня есть мама, сестра, ей только девять лет. Я хочу, чтоб они жили в нормальном мире, понимаешь?
— Еще как понимаю.
Наган окинул взглядом просторный ярко освещенный зал. В середине стоял стол наподобие тех, что в морге, а на нем — похожий на настоящий чуть наклоненный стеклянный гроб, заполненный какой-то жидкостью. От него сбегали на пол сотни проводов, сливались в кабели, снова распадались у стены, где Миков и секретарша копались с многочисленными панелями, экранами, всякими непонятными приборами.
— Зачем тебе именно я? — спросил Наган. — Вон сколько у тебя помощников.
Краско проехал к Микову, нажал несколько кнопок, что-то шепнул на ухо ассистенту и соблаговолил ответить:
