И Роберту пришлось вспоминать все, что он знал из истории этой древней земли.
Они сидели на склоне горы, смотрели вниз в долину, ели сладкий, без косточек виноград с белым пышным хлебом и соленым сыром, лениво перебрасывались ничего не значащими фразами.
— А эта самая Офик, полное имя как? — методично добивал вопросами элегически настроенного хозяина американец.
— Офелия, — лениво ответил тот.
— А этот, крикливый, забыл кто такой по должности, Грант, это в честь генерала Гранта или…
— Боюсь, что герой Гражданской войны в Америке тут не причем. Наверное, это из-за Жюля Верна, «Дети капитана Гранта»[24], помнишь…
Разговор на некоторое время прервался, но чувствовалось, что затронутая тема все еще беспокоит американца. Через несколько минут молчания он приподнялся на локте и спросил:
— А Размик, это в честь кого?
Роберт поменял позу и теперь сидел, обхватив согнутые в коленях ноги, лицо его выражало страдание, хотя по голосу слышалось, что он едва сдерживает смех.
— Наверное, в честь Эразма Роттердамского, — успел произнести он, хотя последние слоги уже были смешаны приступом хохота.
Он обхватил голову руками, но даже не пытался справиться с собой. Через несколько минут он вроде затих, но при взгляде на длинное, изумленное лицо гостя, зашелся снова. Слезы все еще стояли в глазах, когда на тропинке наконец-то показалась знакомая, маленькая фигурка. В линялых джинсах, легкой выцветшей рубашке и солнцезащитных очках Диана казалась совсем подростком. Воскресенье, можно позволить себе расслабиться.
Молодая женщина казалась озабоченной. На вопросы отвечала как-то невпопад, а потом махнула рукой и призналась:
— Неприятную статью скачала из Интернета, — сказала на армянском, чего ранее никогда не позволяла себе делать в присутствии Брюса.
— Мне отойти? — тактично предложил американец. Роберт отрицательно мотнул головой, но не перешел на английский. Диана что-то сбивчиво объясняла. Роберт расспрашивал, а чувствующий странную неловкость Брюс делал вид, что его страшно заинтересовал парящий в вышине орел, похожий на существо из иного, фантастического мира.
— Так что же ты мне голову морочишь, — грубовато воскликнул Роберт, наконец-то переходя на английский, и буквально вырвал из рук Дианы несколько листочков бумаги.
— Не нужно ко мне придираться, я не имею к этому никакого отношения, — парировала та и, обращаясь к Брюсу, продолжила: — Пойдем, пусть подавится своей информацией. Почему все, за что я ни возьмусь, нужно, оказывается, делать иначе? — сказала возмущенно, но голос ее предательски дрожал.
Захватив бутерброд, она отошла и демонстративно уселась спиной к ним. Брюс осуждающе глянул на Роберта, который моментально погрузился в чтение, и направился вслед за обиженной, неся в руке большую кисть винограда, похожего на диковинную, умудрившуюся нахохлиться в полете птицу с «оливковой ветвью» мира.
Когда он вернулся, Роберт сидел, выпятив нижнюю губу, смятые листки валялись рядом.
— Что, плохи дела? — завел разговор американец.
— Полный… — последовал наполовину непонятый ответ.
Брюс попытался воспроизвести впервые услышанный термин, на что Роберт, неожиданно нервно развеселившись, отреагировал:
— Ага, ты еще громче скажи, совсем хорошо получится.
— Понимаешь, этого звука в английском нет, получается «ts» вместе, очень трудно воспроизвести, но звучит экспрессивно, — серьезно анализировал американец, вызвав у собеседника новый приступ немного мрачного веселья.
— Брюс, я тебя очень прошу, прекрати. Это очень некорректное, мягко говоря, выражение. Даже с русского на армянский не переводится, так и произносится в оригинале.
— Нет, я не буду объяснять, — продолжил он, решительно отметая просьбы, — на вот лучше, прочитай. — И Роберт протянул несколько из принесенных листков.
То, что это полная катастрофа, Брюс понял с первых же строк. Малоизвестный журналист, какой-то Вим Петере, написал огромную, снабженную броскими фотографиями статью о грандиозном строительстве, которое велось в Скалистых горах. Расписано было все: колоссальные резервуары для воды и нефти, помещения для станков и строительных материалов, упакованных для длительного хранения, подземные отели, многокилометровые коммуникации…
Оставалось непонятным, как он смог разнюхать все это. Вероятнее всего, спланированная утечка информации, и тогда следовало задаться вопросом, кому это выгодно. По данным этого чертового журналиста, проект назывался «Ковчег», а работами руководил трех-звездный генерал Люк Карпентер. Хуже всего было то, что среди ученых, которые занимались данной проблемой, фигурировал Роберт Элоян в трудно выговариваемой английской транскрипции — Aeloian.
— А твое правительство быстро ориентируется. Судя по всему, уже два года ведут работы. Почти сразу после моей первой статьи, — невозможно угадать одобрительно или осуждающе, комментировал Роберт, в упор глядя на собеседника.
— Да. Традиционный прагматичный американский подход. Я же говорил, что тебе верят… — Брюс вновь ощутил давно забытую неловкость.
— Мне верят, это правда, и вот ты здесь…
Голос Роберта сел, стал утомленным, глухим, словно доносящимся издалека. Складка залегла между бровями, и взгляд карих глаз стал недобрым.
— Ты наивно предполагал, что не являешься человеком значимым и интересным для всех, — пошел напролом американец. — Наше правительство финансирует многие разработки во всем мире, если результаты могут оказаться весомыми. Это двигает прогресс, согласись…
— И спасает Америку… — злость Роберта, казалось, отступила. — Цинично немного, а впрочем, этого и следовало ожидать. Я ничего не скрываю, ты это заметил? Все равно, главное вот здесь. — И Роберт указал пальцем на собственную голову.
— Что теперь будет? — вмешалась в разговор Диана, которая незаметно подошла к ним, привлеченная громкими голосами, и аккуратно села на край подстилки.
— Боже мой! — неожиданно воскликнул Роберт, невольно или намеренно отвлекаясь. — Как же ты хороша в этой позе, словно «Нимфа, ужаленная скорпионом» Бартолини.
Женщина протестующе махнула рукой, слегка покраснела, но на сей раз не ушла, а повторила вопрос.
— Ничего не будет, — решительно ответил Роберт, — пришлют пару молчаливых горилл для соблюдения порядка. Заинтересуются Брюсом и его участием в нашей работе. Приедут корреспонденты, залезут в каждую щель, налгут вне всякой меры, раструбят на весь мир — и начнется дикая паника. Всесветная паранойя как достойный финал Человеческой цивилизации…
