Повиснув в воздухе над всем этим оживлением и не имея даже тела, которое он мог бы приложить к собственному имени, Артур чувствовал себя ужасно одиноко, но, прежде чем он успел подумать на эту тему, на площади раздался голос, призвавший собравшихся к вниманию.
Человек, стоявший на ярко украшенной платформе перед зданием, по всей видимости, главным на этой площади, обращался к толпе через мегафон.
– О люди, стоящие в ожидании под сенью Глубокого Мыслителя! – выкрикивал он. – О почтенные потомки Фруумфондела и Майкфизе, Величайших и Интереснейших Ученых, которых когда-либо знавала Вселенная, Время Ожидания истекло!
В толпе раздались вопли восторга. Флаги, ленты, свист носились в воздухе. Примыкающие к площади улочки сильно напоминали многоножек, валяющихся на спине и отчаянно машуших лапками.
– Семь с половиной миллионов лет ждал наш народ этого Великого и, надеемся, Светлого Дня, – кричал оратор. – Дня Ответа!
Толпа в экстазе кричала “ура!”.
– Никогда больше, – провозглашал ведущий, – никогда больше не будем мы просыпаться по утрам и думать: “Кто я?”, “Зачем я живу?”, “Имеет ли значение, в масштабах Вселенной, если я сейчас не встану и не пойду на работу?”. Ибо сегодня мы раз и навсегда узнаем простой и ясный ответ на все эти гнетущие вопросы о Жизни, Вселенной и Всяком Таком!
Толпа снова заревела, а Артура понесло по воздуху вниз к одному из величественных высоких окон на первом этаже здания, находившегося позади платформы, с которой оратор обращался к толпе.
Артура поволокло прямо на окно, и ему пришлось испытать панический страх, но страх прошел, когда пару секунд спустя он прошел прямо сквозь стекло, нисколько не повредив его.
Никто не обратил внимания на его экставагантное прибытие, что вряд ли удивительно – ведь Артура на самом деле не было в комнате. Артур начал понимать, что все его ощущения не более чем запись на кассете, проецируемая семидесятимиллиметровой камерой с шестью дорожками на треуголку с загнутыми полями.
Комната вполне соответствовала описанию Слартибартфаста. Все семь с половиной миллионов лет за ней хорошо следили и каждые сто лет исправно убирали. Края стола ультрачерного дерева несколько потерлись, краски на ковре поблекли, но гигантский компьютерный терминал по-прежнему горделиво сверкал на кожаной поверхности стола так ярко, как будто он был сделан вчера.
Два сверхторжественно одетых человека в почтительном ожидании сидели перед терминалом.
– Время почти пришло, – сказал один из них, и Артур с изумлением увидел, как в воздухе возле шеи говорившего материализовалось слово “Дурволл”. Оно несколько раз моргнуло, прежде чем вновь исчезнуть, и Артур не успел ничего понять, как заговорил другой человек, и возле его шеи образовалось слово “Фуугх”.
– Семьдесят пять тысяч поколений назад наши предки запустили эту программу, – сказал второй человек, – и нам выпала честь быть первыми, кто услышит, как компьютер заговорит.
– Великая честь, Фуугх, – согласился первый, а до Артура в этот момент дошло, что он смотрит запись с субтитрами.
– Мы первые, кто услышит, – продолжал Фуугх, – Ответ на Великий Вопрос о Жизни!…
– Вселенной!… – подхватил Дурволл.
– И Всяком Таком!
– Шшш, – Дурволл произвел еле заметное предупреждающее движение, – кажется, Глубокий Мыслитель собирается заговорить!
Наступила напряженная пауза, во время которой постепенно оживали передние панели на консоли компьютера. Огоньки пробно поморгали и наконец загорелись ровным деловитым светом. Канал связи тихо загудел.
– Доброе утро, – в конце концов сказал Глубокий Мыслитель.
– Э… доброе утро, о Глубокий Мыслитель, – дрожащим голосом произнес Дурволл, – есть ли у тебя…э…
– Ответ для вас? – величественно прервал Глубокий Мыслитель. – Да. Есть.
Двое мужчин не могли унять нервную дрожь. Они ждали не напрасно!
– Настоящий Ответ? – выдохнул Фугх.
– Настоящий, – подтвердил Глубокий Мыслитель.
– На все? На Великий Вопрос о Жизни, Вселенной и Всяком Таком?
– Да.
Всю жизнь обоих ученых готовили к этому моменту, им еще при рождении было суждено стать свидетелями Великого Ответа, но, невзирая на это, они дрожали и задыхались от волнения.
– И ты готов дать нам этот Ответ? – спросил Дурволл.
– Готов.
– Сейчас?
– Сейчас, – ответил Глубокий Мыслитель.
Мужчины облизали пересохшие губы.
– Хотя мне не кажется, – добавил Глубокий Мыслитель, – что он вам понравится.
– Неважно! – закричал Фугх. – Мы должны узнать его! Сейчас же!
– Сейчас же? – переспросил Глубокий Мыслитель.
– Да! Сейчас!
– Ладно, – сказал компьютер и снова замолчал. Ученые нервничали. Напряжение стало невыносимым.
– Вам действительно не понравится Ответ, – предупредил Глубокий Мыслитель еще раз.
– Говори же!
– Хорошо, – решился Глубокий Мыслитель. – Ответ на Великий Вопрос…
– Да!…
– О Жизни, Вселенной и Всяком Таком… – раздельно выговаривал Глубокий Мыслитель.
– Да!…
– Это… – Глубокий Мыслитель сделал паузу.
– Да!…
– Это…
– Да!!!
– Сорок два, – величаво изрек Глубокий Мыслитель.
Прошло много времени, прежде чем они решились заговорить.
Уголком глаза Фугх видел напряженные ожидающие лица на площади.
– Нас линчуют? Да? – прошептал он.
– Перед вами стоит трудная задача, – мягко признал Глубокий Мыслитель.
– Сорок два! – возмутился Дурволл. – И что, больше ты ничего не надумал за семь с половиной миллионов лет?
– Я все тщательно проверил, – сказал компьютер, – и уверен, что дал правильный ответ. По-моему, все дело в том, что – если по-честному – вы никогда не знали, в чем, собственно, состоит вопрос.
– Но это же был Великий Вопрос! Главный Вопрос о Жизни, Вселенной и Всяком Таком, – сокрушался Дурволл.
– Совершенно верно, – Глубокий Мыслитель всем своим видом показывал, умеет быть терпимым с дураками, – но в чем, собственно, он состоит?
Ученые отупело посмотрели сначала на компьютер, потом друг на друга.
– Ну вы же знаете… это же Всякое Такое… все такое, – неуверенно промямлил Фугх.
– Вот именно! – сказал Глубокий Мыслитель. – Как только вы узнаете, в чем вопрос, вы поймете, что означает ответ.
– Гениально, – безрадостно пробормотал Фугх, выбрасывая блокнот и утирая скупую мужскую слезу.
– Ну хорошо, хорошо, – заторопился Дурволл, – не мог бы ты сказать, в чем вопрос?
– Главный Вопрос?
– Да!
– О Жизни, Вселенной и Всяком Таком?
– Да!
Глубокий Мыслитель помедлил.
– Ишь ты, – обронил он.
