ей мешало, – вмешался Стоун. – Она наверняка знала, что сертанисты в итоге заметят аномалию. Однако они, ввиду отсутствия знаний и ресурсов, не в состоянии должным образом провести расследование. Протокол «Лесной пожар» вступил в действие только тогда, когда «Вечная бдительность» обнаружила соответствующие «Андромеде» частицы. А выброс произошел в результате случайного взрыва турбины. Смею полагать, что истинная цель Клайн заключалась в том, чтобы поработать некоторое время в изоляции в глубоких джунглях, позволив аномалии свободно расти.
– Получается, инфицирование не входило в ее планы, – заключила Ведала. – Вот только действия Клайн, какими бы они ни были, вышли из-под контроля. Если аномалия продолжит увеличиваться или какая-либо страна решит, например, сбросить на нее бомбу, в конечном счете AS‐3 поглотит весь мир.
– О да. Это и есть печально известный сценарий F, – прошептал Стоун. – Полное исчезновение планеты.
Приложив руку к стене, кенийский ксеногеолог заметил, что на ладони остался блестящий конденсат.
– Туннель привел нас под озеро. Что бы ни питалось электричеством… оно явно скрывается под водой.
Казалось, осознание происходящего тяжким бременем опустилось на плечи ученых. Стоун тут же вообразил вес сотен тонн воды, напористо прижимающихся к туннелю. Маленькие капли уже повсеместно выступали из серо-зеленых стен.
Встав на цыпочки, Тупа что-то прощебетал парящему дрону. Как только беспилотник повернулся, мальчик дополнил свое сообщение торопящим жестом. Дрон в ответ поднялся и направился прямиком к Джеймсу Стоуну.
Роботизированный голос беспилотника себя ждать не заставил:
«Пора уходить!»
С тревогой взглянув на запертый люк, Нидхи Ведала с облегчением удостоверилась, что крышка надежно держалась. Инфицированный дым не проник в их укрытие, поэтому пахло здесь лишь сыростью с металлическими нотками аномалии.
– Пойдемте. – Тупа, запинаясь, повторил на английском. Снова он позвал дрона и торопливо что-то прошептал.
«Там рев», – перевел беспилотник.
– Рев? – в смятении переспросила Ведала.
Одиамбо вдруг шикнул и с закрытыми глазами поднял лицо к потолку.
И тогда прислушался.
– Вода, – прошептал Одиамбо. – Вода настигает.
Продуманный план
Доктор Софи Клайн не беспокоилась о происходящем внизу. Хотя она прекрасно знала последствия недавних событий, нервные колебания, постоянно измеряемые через нейрокомпьютерный интерфейс, вновь сосредоточились между 8–12 Гц. Показатели демонстрировали спокойствие и легкую настороженность.
Она больше не заботилась о жизни полевой команды.
Клайн находилась в нескольких шагах от цели, о которой мечтала годами. Она пожертвовала семейными узами и личными отношениями, посвятив каждый момент бодрствования выполнению своих планов, которые свершались именно в этот момент и, что еще более важно, – в этом конкретном месте.
День она провела за последним оставшимся экспериментом.
Час за часом МКС продолжала ускоряться, и ничто уже не могло ее замедлить. К ужасу центра управления полетами, космическая станция преодолела более десяти тысяч миль от своей обычной орбиты. Теперь остановиться было просто невозможно.
Даже невзирая на данные, собранные нейрокомпьютерным интерфейсом, истинное мышление человека полностью предугадать невозможно. Тем не менее всем нам несказанно повезло, что в распоряжении имелись подробные записи о состоянии ученой, собранные за несколько секунд до потери связи. Полученные сведения стоили рассмотрения, учитывая, что именно намеревалась совершить Софи Клайн.
Во время учебы в Вашингтонском университете известный судебный психолог Рейчел Питтмэн обнаружила новый тип упреждающего внимания, имеющий прямое отношение к чрезмерно преданным своему делу ученым. Тот образец полностью соответствовал нейронным данным Клайн. Питтмэн выяснила, что деятели науки, как правило, демонстрировали очень высокие показатели в области отсрочки удовольствий [65]. Результат являлся вполне ожидаемым, поскольку исследователям зачастую приходится ждать годами, прежде чем получить вознаграждение за свои труды. На данном этапе мыслительный процесс Клайн сместился в сторону «упреждающего вознаграждения» – к форме, при которой моральное неприятие событий кажется незначительным по сравнению с научным результатом.
Способность отсрочить вознаграждение, проявляя абсолютную уверенность в гипотезе, которая окупится только с годами, – вот что позволило Клайн добиться успеха. Но именно эта слепота и привела к ужасающим действиям с ее стороны.
Все вышесказанное ничуть не оправдывало поступок Софи Клайн, но прекрасно объясняло ее поведение.
Захватив контроль над Международной космической станцией, Клайн потратила дополнительные сорок пять минут, чтобы найти и надеть легинсы, предназначенные для распределения крови из нижней части туловища к голове. В условиях микрогравитации астронавты часто сообщали о затуманенности сознания, как, например, происходит, если долго стоять вверх ногами. Специальные легинсы разработаны с определенной целью – выдавливать кровь из нижней части туловища, тем самым улучшая кровообращение, мышление и общее состояние. Однако в случае долгого пользования они способны привести к отключению сознания и в конечном итоге к летальному исходу.
Наконец закончив последние эксперименты, Клайн ощутила прилив бодрости и уверенности – впервые с тех пор, как она прибыла на борт МКС. На видеозаписи ее щеки горели, а глаза сияли от счастья. Она улыбалась, сгибая пальцы в потных перчатках, старательно устанавливая контроль над R3A4.
Внутри капсулы лабораторного модуля «Лесной пожар» укрытые тканью руки R3A4 находились в постоянном движении. Детали последующих действий строго засекречены, но запись эксперимента удалось частично восстановить.
Робот трудился в специальном модуле биологической безопасности – корпусе, предназначенном для ограничения воздействия биологической угрозы при взаимодействии с инфекционными агентами. Стерильный «Робонавт» не нуждался в перчатках, а уж тем более – в громоздком голубом скафандре и шлеме, используемыми исследователями-людьми. Воздух внутри лабораторного модуля заменялся нереакционноспособной смесью аргона и азота.
Модуль был встроен в стену, где под хорошо освещенным стеклянным колпаком у «Робонавта» оставалось достаточно места для проведения работ. Отрицательное давление внутри пространства пропускало воздух через высокоэффективный фильтр, чтобы частицы не покинули пределы «клетки» и не загрязнили другие эксперименты.
Камеры, установленные под крышкой модуля, должны были подробно записывать детали проводимого исследования. Пытаясь восстановить записи, судебные видеограферы обнаружили пропавшую несколькими годами ранее пленку – свидетельство того, что Клайн втайне провела длинный ряд незаконных экспериментов. В целом на пленке оказалось более ста часов различных опытов, каждый из которых проводился в течение пятнадцатиминутных интервалов.
Настроив необходимое увеличение оптической системы, R3A4 перевел взгляд на образец AS‐3, заключенный под предметное стекло. Новый штамм «Андромеды» был втайне создан самой Клайн путем изменения образцов, обнаруженных пять десятилетий назад. Крошечные шестигранные микрочастицы располагались в линию. Масштабируя движения рук до 1:50 000 – примерно один микрометр на пять сантиметров, – Клайн использовала уникальный ментальный интерфейс, чтобы искусно управлять руками «Робонавта». Все это зрелище напоминало балет, от которого захватывало дух.
Попадая в тело машины, Клайн более не обладала человеческой уязвимостью. Теперь она работала в мире совершенных научных экспериментов. Ни одни человеческие руки не имели возможности манипулировать объектом при таком масштабе и с такой невероятной грацией. Уверенными роботизированными движениями Софи Клайн покрасила ряд микрочастиц катализирующим агентом. Спустя несколько секунд она нанесла на ту же область жидкую двуокись углерода.
Реакция происходила быстро, завораживающе.
Каждая микрочастица AS‐3 начинала разновидность «митоза», который в крупном масштабе отмечался на аномалии. Под стеклянной пластиной совокупность частиц начала танцевать и безудержно прыгать.
