Клайн очарованно наблюдала, как слабая линия начала свой рост и вскоре приняла форму штамма.
Двигаясь быстро, намного быстрее человека, Клайн наносила ингибитор роста на верхушку частиц и по краям, ограничивая тем самым жадное распространение. Тем не менее некоторые из них уже принялись поглощать небольшую часть экспериментального лотка. Керамическая поверхность местами рассыпалась в серое пеплообразное вещество.
R3A4 работал быстро, избегая контакта с неустанно размножающимися микрочастицами. Его покрытые тканью руки блестели от нанесенного толстым слоем ингибитора Ведалы. Клайн специально применила вещество, чтобы предотвратить реакцию с любым из штаммов «Андромеды».
В макромасштабе начала появляться структура в форме ленты – шириной с лист бумаги и тоньше человеческого волоса. Она продолжала расти с одной лишь стороны, напоминая безостановочное плетение шарфа.
В скором времени лента расширилась настолько, что выбралась за пределы экспериментального лотка. Быстрым движением робот отвел руку и ударил пальцами в стеклянную стену модуля биологической безопасности. Со второго удара колпак разбился, превратившись в плавающие стеклянные осколки (использование полимеров было ограничено по очевидным причинам).
Когда-то в прошлом Клайн сбросила допустимые силовые значения приводного механизма «Робонавта». В силу конструкции электродвигатели создавали мгновенный и сокрушительный вращающий момент, что могло привести к саморазрыву. В связи с этим в программное обеспечение внесли специальную схему изменения скорости, которая контролировалась тремя независимыми сенсорными системами. Однако для такого эксперта, как Клайн, отключить столь важную функцию труда не составило.
Сняв ограничения безопасности, Клайн значительно преумножила способность «Робонавта» двигаться конструктивно и крайне разрушительно.
Протянув руку сквозь толстые осколки битого стекла, R3A4 вытащил лоток с металлической лентой. Теперь ее длина составляла более фута, но она продолжала расти. Робот перенес ленту на верхушку лабораторного модуля «Лесной пожар» – верхнюю точку, где модуль стыковался с «Гармонией», а оттуда – с Международной космической станцией. Клайн выбрала это место неспроста – она хотела показать, что лаборатория представляла собой не просто грузовой отсек.
Робот, прижав бездействующий конец ленты к голой металлической стене, еще раз нанес ингибитор роста.
Через несколько секунд микрочастица AS‐3 как будто утонула в корпусе модуля, а гладкая стена замерцала знакомым серо-зеленым цветом. Пока реагент поглощался, вещества постепенно объединялись: алюминий корпуса переплетался с микрочастицей AS‐3. В последующей цепной реакции металлические усики распространились по корпусу. Тем временем противоположный конец ленты парил в невесомости, становясь все длиннее и изворачиваясь, как змей на ветру.
Неожиданно раздался пронзительный вой тревоги.
На мониторе Клайн появилось предупреждение:
АРГОН: 10 %,
АЗОТ: 22%
КОМБИНАТОРНЫЕ ГАЗЫ: ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ –
КАНИСТРА: 0%
ПОЖАЛУЙСТА, ЗАПОЛНИТЕ КАНИСТРУ
Тщательно сбалансированные атмосферные показатели модуля, разработанные с целью неактивного и нереактивного состояния, начали быстро меняться. Передний край расширяющейся ленты принялся ненасытно поглощать имеющийся воздух. Не усмиряя аппетита, лента росла и росла – прожорливая микрочастица искала любую доступную энергию для продолжения самовоспроизведения.
Клайн проигнорировала громкую тревогу, и звук вскоре затих.
Атмосферы в модуле больше не осталось.
Лента начала дергаться, скручиваться, как электрический провод под напряжением. И тогда передний край ухватился за панцирь R3A4. При соприкосновении «Робонавт» выпустил клуб дыма, который вмиг поглотился быстро растущим веществом. Однако нанесенный на ткань робота ингибитор воспрепятствовал их слиянию.
В любом случае машина не ощущала боли, а Софи Клайн не имела для этого встроенных датчиков.
Не выказывая реакции, черные линзы машины сфокусировались на небольшой точке на корпусе модуля. Взяв паузу, словно для глубокого вдоха (действие, которое фактически происходило в модуле Софи Клайн), R3A4 размял многозвенные ноги и устремился через цилиндрический модуль.
Машина плыла, держа кулак наготове. При соприкосновении с дальней стеной «Робонавт» изо всех имеющихся сил нанес удар. Когда анодированные алюминиевые кости впились в прочный корпус лабораторного модуля, встроенные в запястье серводвигатели полностью разрушились. Удар сломал несколько пальцев под разными углами и порвал бежево-белые сухожилия, создав ужасное подобие человеческой травмы.
«Робонавт» снова замахнулся изувеченным эндоскелетом руки и повторно ударил в то же самое место.
А затем еще раз.
С четвертого удара в боковой части модуля «Лесной пожар» появилась дыра. Оставшаяся атмосфера взрывом вышла через отверстие размером в кулак.
Способный противостоять разгерметизации до 15 PSI в секунду, «Робонавт» не пострадал, хотя подшипники и начали выдавать мельчайшие частицы смазки.
Игнорируя поврежденную руку, машина нетерпеливо наклонилась вперед и через новую дыру взглянула на сияющую далеко внизу голубую поверхность Земли.
Наводнение
Согласно показаниям выживших членов команды и извлеченным с последнего беспилотника данным, наводнение началось с дикого стона, доносящегося из самых глубин аномалии. Постепенно рев превратился в грохочущий бас, охвативший собой все пространство. В воздухе стоял запах сырого асфальта, и к тому времени тонкий слой холодной воды уже струился под ногами. Шлепая босыми ногами, Тупа бежал впереди, следуя за ярким светом единственного уцелевшего дрона.
Полевая команда «Лесной пожар», охваченная настоящим ужасом, переглянулась: налобные фонари высветили влажную дымку, что поднималась к самому потолку. Не говоря ни слова и не теряя времени даром, все они ускорили шаг. Ведала была впереди; Стоун и Одиамбо следовали за ней. Быстрым движением пальца Стоун на полную мощность включил свет беспилотника, отчего туннель впереди вспыхнул ярким белым светом.
– Одиамбо! – крикнула Ведала, стараясь перевести дыхание. – Слышите подземные толчки? Аномалия снова растет?
– Вряд ли. Толчки, скорее всего, вызваны водой. Чувствуете давление в ушах? Это из-за большого количества воды, заполняющей пустое пространство.
Двигаясь с легкой хромотой, Одиамбо вытащил из кармана очередную химическую палочку и надломил. Жутковатый свет в руках кенийца качался маяком, пока он старательно пробирался вперед. Измученная команда двигалась с нарастающей паникой, стуча ботинками по мутной воде.
Тревожный рев становился все громче.
– Туннель совсем крошечный по сравнению с озером, – запыхался Одиамбо. – И я боюсь, он затопится очень и очень быстро.
Тупа бежал с присущей ему легкостью. Ведомый светом беспилотника, мальчик оторвался от остальных и умчался далеко вперед. Но пока он бежал, ноги его погружались все глубже и глубже в воду.
Где-то позади Стоун и Ведала оказались бок о бок. Оба они тяжело дышали, но по-прежнему сохраняли темп. Бушующая вода уже просачивалась в ботинки, вызывая тревогу и неописуемое желание ускориться.
Одиамбо, старше остальных почти на два десятилетия, продержался лишь несколько минут. Затем он начал замедляться, морщась и держась за бок. Хотя рев воды становился оглушительным, а зябкая жидкость неумолимо поднималась, пожилое тело не позволяло идти в ногу с другими.
Как только вода поднялась до икр, кениец-спелеолог понял, что жизнь его непосредственно зависела от выхода на другом конце туннеля.
Если такой вообще существовал.
Когда Стоун обернулся, Одиамбо мгновенно поднял руку, моля товарища не останавливаться.
– Бегите! – прохрипел он. – Я догоню.
Стоун, проигнорировав просьбу Одиамбо, остановился и, обняв старика за плечо, начал подталкивать вперед. Ведала не снижала темп, старательно пытаясь догнать Тупу. Стоун лишь мельком увидел глаза Нидхи, когда она оглянулась, чтобы проверить товарищей.
Над ногами команды стремительно поднималась холодная бурая вода, и высота почти достигла бедер. Теперь бежать не получалось,
