Поднимаясь по лестнице, виток за витком, я всё думал, как мне быть? Стоит ли лезть в чужой монастырь со своим уставом? Нужно ли открывать апологетам глаза? Или же оставить всё как есть, уповая на веру Нибилара? Что я добьюсь этой правдой? Сейчас у них, по крайней мере, есть цель, есть смысл жизни. Они верят в своё спасение и от этого счастливы. Это счастье будет с ними до самого конца. Не такой уж и плохой финал. А что обретут усомнившиеся апологеты? Свободу. Только вот зачем им эта свобода? Куда они с ней пойдут? Никуда. Вразнос. И появятся новые Грязные Гарри с Латуриэлями. Жалкие, опустившиеся отбросы, сошедшие с ума от ложных кумиров и бессмысленности своего существования.
О чём я думаю? Почему меня вдруг стало это волновать? Это не моя жизнь, не моя судьба и не мой мир. Почему же я стал ставить интересы местного населения выше своих собственных? Я изменился. И причина моего изменения заключается не в Хо, прячущемся внутри меня. Я сам не заметил, как свернул со своей изначальной тропы. Словно шестерёнку меня вставили в какой-то сложный, чужой механизм, и я, как ни странно, идеально к нему подошёл, зацепившись зубцами за соседние шестерёнки. А может быть я и вправду был создан для этого мира? Сколько я здесь прожил? Не помню. Наверное, месяца три, не больше. Но на весах моей судьбы этот срок перетягивает всю оставшуюся жизнь. Я хочу вырваться из города, но с каждым днём всё меньше понимаю, зачем? Ведь я не помню свою жизнь за пределами стен сумеречного периметра. Она была, это точно, но была какой-то серой и расплывчатой, словно не разукрашенной цветными красками, а потому промелькнула мимо меня как один единственный день. И вот я застрял между мирами, не считая своим ни один из них…
К чёрту эти мысли. Пора навестить Райли.
Тинка отвела меня в медицинский блок, где показала палату, в которой лежала Райли. Увидев меня, перебинтованная подруга вскочила было с койки, но я, подбежав, остановил её.
— Не вставай! Тебе ещё рано.
— Писатель, я так рада, что ты пришёл, — ответила она, глядя на меня единственным, слезящимся глазом (второй был закрыт марлевой повязкой). -Только погляди, как она меня обкорнала.
— Ты о чём? — не сразу понял я. — Ах, ты про волосы? Да брось! Короткая стрижка тебе очень идёт.
— Я тоже так считаю, — кивнула Тинка.
— С твоими волосами всё в порядке. А что с глазом?
— Роговица потихоньку восстанавливается. Поэтому ходить с повязкой, на зависть Флинту, мне не придётся. Но вот сам глаз пострадал слишком серьёзно. Так что я наполовину ослепла. Вот такая я теперь 'красавица': Волосы острижены, нос расплющен, два ребра треснуты, хорошо хоть передние зубы почти все уцелели.
— Хорошо, что ты вообще жива! Теперь переживать не о чем. Ты в Апологетике, бороться за выживание не нужно. Вся твоя борьба осталась позади.
— Да, возможно. Может быть хватит всё обо мне, да обо мне? Расскажи о своих успехах. Что тебе сказали сумеречники? Ты говорил с ними после нашего возвращения?
— Говорил.
— И что?
Я лишь отмахнулся.
— Понятно, — нахмурилась Райли. — Надули.
— Нет. Здесь дело не в обмане. Корвус с самого начала предупреждал, что помочь мне будет непросто.
— Им помогать было гораздо сложнее. Но ты это сделал. А что теперь? Они не могут отплатить тебе той же монетой?
— Да успокойся. Главное, что моё дело теперь рассматривает более высокая сумеречная инстанция, и…
— Неужели? Какой невероятный прогресс. Эти сумеречники — просто обычные бюрократы. Но ты не переживай, Писатель. Дай мне немного окрепнуть, и мы с тобой что-нибудь придумаем.
— Спасибо за поддержку.
— Кстати, тут есть одно дело, — Райли замялась. — Которое я бы хотела обсудить с глазу на глаз.
Повисла тишина.
— Тина, тут есть одно дело, — повторила Райли. — Которое я бы хотела обсудить с Писателем.
Та никак не отреагировала.
— Тина! — окликнул её я.
— Чё? — встрепенулась она.
— Ты не могла бы нас оставить? Будь любезна.
— Зачем? Где больше двух — говорят вслух. А-а, поняла. У вас тут амуры…
— Да какое тебе дело, что у нас тут?! — вскипела Райли.
— Ладно, ладно, я ухожу, — девочка вышла за дверь.
— Вот же наглая морда.
— Что-то с ней не так. Тебе не кажется? — спросил я.
— Кажется. Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Как только ты вернулся, Тинка постоянно ходит за тобой хвостиком. И отогнать её от тебя очень сложно.
— Райли, ты что? Ревнуешь меня к Тинке?
— Нет! Мне просто очень подозрительно её поведение. Казалось бы, что ей ещё нужно? Она в Апологетике. Инсуакиль пройден. Расслабься и отдыхай, как Флинт, или Гудвин. Но нет же. Тина не унимается. Поверь мне, она что-то задумала.
— Даже если задумала. Это же наша Тина! Она не может задумать что-то плохое. И уж тем более против нас.
— Не знаю, Писатель, не знаю. Но могу твёрдо сказать, что Тина — это не я. Она далеко не так бескорыстна, и то, что у неё снаружи может не соответствовать тому, что у неё внутри. Будь с ней предельно осторожен, пока я здесь.
— Хорошо, Райли, обещаю. Но ты зря волнуешься. Тинка пережила не меньший стресс, когда полезла прямо в логово своего злейшего врага. К счастью, всё обошлось, и теперь ей уже ничто не угрожает. Но свыкнуться с этой мыслью ей пока ещё тяжело. Вот она и липнет к нам.
— Ну, моё дело предупредить. Надеюсь, что мои подозрения беспочвенны.
— Уверен в этом. Тебе ничего принести не надо?
— У меня всё есть. Здесь неплохо, только очень скучно. Регулярные восстанавливающие капельницы поднадоели. Зато я могу погружаться в глубокий сон когда захочу. Знаешь, Писатель, после возвращения с нашей миссии, меня здесь стали почитать, как героиню.
— Всё правильно. Ты и есть героиня.
— Я к этому не привыкла. Приятно конечно, не скрою. Даже Гудвин назвал меня 'лучшей из лучших'. Представляешь? Сам Гудвин! Это такая честь.
— Ты заслужила эти похвалы, Райли. Я очень рад, что ты идёшь на поправку, — в моём ухе запиликал сигнал вызова. — Извини. Увидимся позже. Отдыхай.
Выйдя из палаты, я торопливо подыскал наиболее удалённое место, где бы никто не мог подслушать, о чём я буду говорить. И только лишь затем включил связь.
— Ну наконец-то, — послышался знакомый голос. — Я уже собирался отключиться.
— Извините. Пришлось подыскать место поудобнее.
— Нашёл?
— Да.
— Прекрасно. Ну здравствуй, Писатель, давно мы не общались.
— Здравствуйте, куратор, выдающий себя за Хо.
— Элекен.
— Что?
— Зови меня Элекен. Раз уж ты всё равно знаешь, что я не Хо. Так нам будет проще общаться.
— Договорились. Так что насчёт меня, Элекен?
— Ты отлично постарался, Писатель. Спасибо за книгу. Я доволен. Теперь от дома тебя отделяет сущий пустяк.
