И тут он увидел его. Он в панике попятился назад и прижался к раковине. Он закрыл лицо руками и отчаянно потер глаза, затем заставил себя посмотреть снова. Оно все еще было там. Темно-красное пятно на полу, которое не могло быть ничем иным, кроме крови его жены. Он резко склонился над раковиной, и его вырвало.
Убедившись, что их кровать пуста, Рик вернулся на кухню и отодвинул стул. Он положил голову на стол и закрыл глаза. Его дыхание стало тише, затем он вдруг резко встрепенулся всем телом, вскочил на ноги и заметался по дому в поисках ручки. Ручка лежала рядом с телефоном в гостиной, он схватил ее, ощупал карманы и вытащил смятое письмо Билли. Расправив бумагу дрожащими руками, он перевернул ее и написал одно лишь только слово: “Прости”.
Жалко ссутулившись, он в последний раз переступил порог их семейного дома и побрел прочь. Он твердо знал, что Тина никогда не простит его. Он и не ждал, и не хотел ее прощения. Он наконец мог дать ей то, чего она заслуживала. Он отпускал ее.
Тина сидела на краю больничной койки и рассеянно болтала ногами. Она пробыла в больнице почти неделю, а от Рика по-прежнему не было известий. Грэм пару раз заходил к ним домой, чтобы вымыть кухню и избавиться от обеих колясок, но Рика не было и следа. В конце концов Тина позвонила Молли, но та тоже ничего не знала. Она была страшно огорчена, услышав о смерти внучки, и обеспокоена пропажей Рика.
— Мой Рики был бы таким чудесным отцом, — всхлипывала она.
В дверь тихонько постучали, и в проеме показалась голова Грэма.
— Ты готова, милая?
Тина соскользнула с кровати и забрала со стола сумочку. Она слегка пошатнулась, и Грэм подхватил ее под локоть.
— Так, осторожно. Я прихватил твое пальто. На улице холод собачий.
Тина натянула тяжелое зимнее пальто и поняла, что что-то не так, но не могла понять, что именно. Тут ее осенило. Она могла застегнуть все пуговицы. Последний раз она надевала его на девятом месяце беременности. Ее нижняя губа задрожала, и Тина прикусила ее.
— Ты в порядке? — спросил Грэм.
— Сам как думаешь? — устало ответила она.
— Прости, глупый вопрос.
— Нет, это ты меня прости. Но пожалуйста, перестань спрашивать, как я.
— Конечно, — поспешно ответил Грэм. — Слушай, может, ты пока поживешь у нас с Шейлой? Мне не нравится, что ты будешь там совсем одна. А что, если он вернется?
— Ну и что, что вернется? Мне нужно его увидеть. Нам есть что обсудить.
— Я могу это сделать за тебя. Лучше, чтобы он вообще никогда больше не попадался тебе на глаза, после того, что он сделал.
Тина подняла руку.
— Мне нужно сказать ему кое-что, Грэм. Что-то, что я должна была сказать ему очень давно.
По ее тону он понял, что спорить бесполезно.
Когда они добрались до дома, Тина изумилась, до чего уютно было внутри. Грэм вычистил дом сверху донизу и даже поставил в гостиной небольшую рождественскую елку. Тина упала на диван и попыталась снять сапоги.
— Дай-ка я, — предложил Грэм, ловко стягивая с нее обувь. — Чаю?
— С радостью.
Через пару минут Грэм вернулся с подносом.
— Я нашел вот это, — сказал он, протягивая письмо Билли.
Тина взяла его в руки, разгладила помятую бумагу и увидела в углу незнакомую надпись. Одно слово. Одно слово, нацарапанное его детскими каракулями, — это все, чего, по его мнению, она заслуживала.
Она долго молча смотрела на это слово, прежде чем заговорить.
— Он был здесь, — коротко сказала она.
Грэм с Тиной сидели рядом на диване. Они молчали, но от этого не становилось неловко, напротив, в их молчании было что-то согревающее и спокойное. Он грыз ручку, ломая голову над кроссвордом, а она рассеянно листала журнал для домохозяек “Вуменс уикли”. Рецепт рождественского печенья в форме звезды, инструкции приготовления домашних крекеров при помощи картонного рулона из-под туалетной бумаги и советы по выбору рождественских подарков. Тина бросила журнал на пол. Для нее Рождества в этом году не было, и глянцевый журнал, набитый праздничной чепухой, не мог ничего исправить. Со стороны Грэма было очень мило поставить елку, и Тина знала, что он хотел ее порадовать, но ее охватило жгучее желание выдрать ее с корнем и растоптать все эти сверкающие дешевые безделушки ногами. Ей вдруг захотелось остаться одной.
Он повернулась к Грэму:
— Тебе не кажется, что тебе пора вернуться к Шейле?
На дереве мерцали разноцветные гирлянды, а в углу горел электрический камин, излучая волны тепла по всей комнате.
— Со мной все будет хорошо, честно. Ты чудесный друг, Грэм, и ты мне очень-очень помог, правда, но у тебя своя жизнь. Тебе надо хотя бы изредка появляться дома.
— Тина, тебе последнее время пришлось непросто. Я просто хочу убедиться, что все в порядке. Знаю, я старый паникер, но я правда волнуюсь, что Рик вернется.
— Не вернется. Он сейчас залег на дно и в ближайшее время не высунет и носа. Ему слишком стыдно, чтобы приползти домой.
Раздался треск дверного звонка, и оба вздрогнули. Они обменялись недоуменными взглядами, боясь пошелохнуться. Первой из оцепенения вышла Тина.
— Я открою, — решительно сказала она, пытаясь подняться на ноги.
— Ну уж нет, — возразил Грэм, легонько отталкивая ее обратно на диван.
Он подошел к двери и заглянул в окно, но через матовое стекло было невозможно рассмотреть, кто стоял снаружи. Он накинул цепочку и слегка приоткрыл дверь.
На пороге стояла огненно-рыжая девушка и держала в руках кастрюлю, обернутую в клетчатое полотенце.
— Привет. Я пришла навестить Тину.
Она выглядела достаточно дружелюбно, так что Грэм снял цепочку и пригласил ее внутрь.
— А вы кем будете?
— Я Линда. Линда с работы. Она дома?
Тина подняла голову и увидела в дверном проеме знакомую копну рыжих волос.
— Линда! Боже мой, заходи скорей. Как здорово, что ты пришла.
Женщины нежно обнялись, затем Линда взяла Тину за руки и внимательно изучила ее лицо.
— Как ты себя чувствуешь? Знаю, это дурацкий вопрос, но не знаю, что еще сказать. Я в таких ситуациях совершенно безнадежна.
Тина улыбнулась.
— Не нужно ничего говорить. Главное, ты здесь — этого вполне достаточно.
Грэм откашлялся.
— Что прикажете делать с этим?
Он неловко переминался с ноги на ногу, держа кастрюлю в руках.
— А, поставь пока просто на кухню, пожалуйста, — распорядилась Линда и обернулась к Тине. — Я приготовила нам на ужин роскошный рыбный пирог.
Она порылась в сумке и вытащила оттуда бутылку “Блю Нан”.
