Водзорд долго молчал. Я не смел нарушать это молчание. Жизнь моя держалась на волоске.
— Вы совершили плохое, очень плохое дело, — произнёс он.
— Признаю, — кивнул я. — Если бы у меня была возможность всё исправить…
— Лучшее исправление ошибки — не совершать эту ошибку.
— Так-то оно так, но раз уже всё свершилось — тут ничего не попишешь. Воскресить мясника я не смогу. Вот если бы Вы подсказали мне, чем можно сдерживать экрофлониксов. Ведь Вас же они не трогают…
— Сдержать природу невозможно. Хищник всегда останется хищником, как не ублажай и не корми его. Его инстинкты всегда будут преобладать над ним, и в один прекрасный день он убьёт тебя. Не потому что злой и плохой, а потому что он — хищник. То, что ты видишь здесь — временное явление. Моё благополучие основывалось на гармонии, сложившейся в этом уголке природы. Но гармония не может быть вечной. Из-за тебя выпал необходимый элемент, противовес, компенсирующий баланс. И чаши весов дрогнули, сместившись под давлением экрофлониксов. Хочешь, чтобы я научил тебя управлять природными энергополями, чтобы отгородиться от агрессии хищников? Я не буду этого делать. Не из вредности. По другим причинам. Во-первых, это сложно и очень долго. Даже если у тебя есть предрасположенность к этому, ты не успеешь освоить мою науку за короткий промежуток времени. Во-вторых, даже если ты её освоишь, и сровняешься со мной в этом мастерстве, экрофлониксы рано или поздно пробьют твою защиту. Как и мою пробьют когда-нибудь…
— И что же мне делать?
— Ничего. Я бы на вашем месте начал искать себе новое пристанище. Зимой экрофлониксы станут ещё наглее и опаснее.
Разговор зашёл в тупик. Полное фиаско. Мы сидели молча. Водзорд о чём-то думал.
— Скажи, Писатель, — вдруг спросил он. — А за что ты ненавидел мясника? Ведь ты решил убить его не просто так, ради развлечения?
— Я его очень боялся. Считал злым и опасным.
— А сейчас бы как к нему относился?
— Думаю, точно так же. Но уже точно не стал бы его убивать. Лучше мясник, чем экрофлониксы.
— Вот в этом твоя проблема. Поэтому ты будешь и дальше совершать подобные ошибки. Ведь ты можешь только видеть. А понимать не умеешь…
— Так научите меня, луриби, — приподнялся я из-за стола.
— Научить чему?
— Научите меня понимать мясников. Вы правы — я относился и отношусь к ним предвзято. Для меня это страшные чудовища, которых невозможно полюбить. Можно только бояться и ненавидеть. Но я верю в то, что это неправда. Что они не заслуживают подобного отношения. Расскажите мне про них. Позвольте искупить свою вину перед убитым мясником.
— Ты правда этого хочешь? — удивился Водзорд.
— Всем сердцем.
— А не забоишься?
— Постараюсь.
— Тогда я тебе не буду про них рассказывать. Вместо этого, я тебе их покажу.
Предложение было неожиданным. Я боялся идти, смотреть на мясников. Но деваться было уже некуда. Да и способ оттянуть время, и попробовать склонить Водзорда на оказание помощи, был очень даже подходящий. Если мне удастся посильнее втереться к нему в доверие, то он может 'размякнуть'. Об этом я тогда думал.
Возвращаться в лес, полный хищников очень не хотелось. Я заметно ёжился.
— Не бойся, — заметил это Водзорд. — Держись поближе ко мне и тебя никто не тронет.
Обойдя избушку, мы отправились дальше, в самую гущу леса. Экрофлониксы последовали за нами.
— Вот приставучие, — произнёс лесник.
— Не то слово.
— Не обращай на них внимания. Они отвяжутся.
— Послушайте, луриби. Помнится, у Вас был ручной неоконис.
— Да. Был.
— Что с ним стало?
— Однажды пошёл к озеру, попить воды, и не вернулся. Экрофлониксы его задрали. Я отвлёкся и не успел его защитить. Старенький он уже был. Но всё равно жалко.
— Мне жаль.
— Это природа. Она строга к своим детям. И ничего тут не попишешь.
В сопровождении экрофлониксов мы шли довольно долго. Тропинка была прямой, с минимумом поворотов. Лес выглядел менее причудливо и разнообразно, нежели возле ручья и озера. Хвойные деревья стали преобладать. Бурелом поубавился. На оголившихся кустах висели крупные, разноцветные ягоды, которые так и хотелось сорвать. Но вряд ли они были съедобны. Спрашивать об этом Водзорда я не стал.
— Ну вот. Сейчас они отстанут, — произнёс отшельник, когда тропа вдруг круто повернула направо, и пошла в горку.
— С чего это вдруг? — недоверчиво спросил я, скользя на сырой прогалине.
— Тут селятся иглоклювы. Экрофлониксы их не любят. Это одни из немногих существ, которые не годятся им в пищу.
— А нас они не тронут?
— Ты имеешь в виду иглоклювов? Если не будем подходить близко — то нет, — ответил Водзорд.
— Существа, которые опасны для экрофлониксов и не опасны для нас, мне уже нравятся.
— Враг моего врага — мой друг? — захихикал лесник. — Понимаю тебя. Но не обольщайся. Иглоклювы не заменят вам мясника.
— А если попробовать?
— Молодой человек, ты ведь даже не знаешь о ком идёт речь…
— Они, — я оглянулся, экрофлониксов и след простыл. — Они действительно больше нас не преследуют. Наконец-то.
— Я же говорил.
— Можно вздохнуть спокойно. До чего же здорово ощущать, что они больше не идут за мной по пятам.
— Согласен. Неприятно осознавать себя чьей-то добычей. От этого сразу становится как-то… Грустно, что ли?
— Да уж. Не то слово.
— Пойми, Писатель, природа чудесна. Её лишь нужно научиться понимать. Но для этого необходимо перестать позиционировать себя как инородное тело. Когда ты сам считаешь себя здесь лишним — неужели природа тебя примет? О, нет. Она, как и всякий живой организм, будет любыми способами пытаться поскорее избавиться от чужеродного элемента внутри себя. Как от занозы, или колючего шипа, забравшегося под кожу. Мелкого, но раздражающего.
— Допустим, я хочу стать частью этой природы. С чего мне нужно начать?
— Сперва ты должен прекратить чувствовать себя чем-то отдельным, пришлым, временным. Ты должен понять, что ты здесь не чужой. И вот когда ты это почувствуешь, к тебе придёт понимание того, что нужно делать, чтобы органично вписаться в эту хитрую экосистему.
— Как Маугли, что ли? — усмехнулся я.
Он немного подумал, и кивнул, — возможно. В природе нет закрытых дверей. Имеющий глаза, да увидит. Имеющий разум — да познает. Изучай, наблюдай, анализируй. Вот он — мир. С непривычки, наверное, жуткий. Но присмотрись, и поймёшь, что большая часть этой жути порождается элементарным незнанием. Вот, погляди на это растение.
Мы остановились возле небольшого осыпавшегося деревца, по виду ничем особым не примечательного. Похоже на орешник.
