выворачиваться как-то. Как? На перехват пойду… на опережение. Первым все выложу… и свалю
все на Войцеха. Выставлю его тупым и… Войцех допустил ошибку. Он не сообразил ничего и
застрелил не причастного к моим делам человека.
Войцех знал, что я девушку прячу от, преследующего ее, прошлого, – и только. А, когда к нему
представитель власти заявился с вопросами, – тогда и решил, что прячу я ее – от властей. Он и без
того был взвинчен, а когда ему карточку показали с похожей на Агнешку девицей, он совсем
занервничал. В итоге Войцех признал в другой девице Агнешку – перепутал просто из-за
нервотрепки последнего времени. Ему показалось, что ищут Агнешку, что он узнал ее, и он –
выдал себя поведением. Агент счел, что нашел след разыскиваемой девушки, решил проверить.
Войцеху ничего другого в голову не пришло, как пристрелить агента, когда агент вовсе и не при
деле был, когда стрелять в него совсем не надо было. А после мне с Войцехом пришлось следы его
преступления скрывать, и мы с ним их – скрыли.
Власти меня с Агнешкой не искали и не ищут… и поляков искать не начнут. С вида все чисто –
никто не придерется, никто не подставлен. Разве что проверят поляков поверхностно.
Подозрительное направление прощупают – и только. Никто ничего не найдет. Проверять больше
вопросами будут – на нервы, на поведение. Главное, – при такой проверке нервами себя не
погубить. Тогда глубже копать не станут – оставят всех в покое.
И еще… Полякам могут снова карточку девушки показать. Придется настолько достоверно
убедить их в том, что ищут не Агнешку, что они – с ее карточкой не сходство, а расхождение искать
станут. Они должны увидеть только нужную мне видимость – я должен убедить их так, чтобы
дальше они убеждали себя без моих усилий. А не выйдет добиться такого доверия – свалю все на
ее скверного бывшего дружка, от которого я ее и скрываю. Вероятно, – он что-то натворил, и
Агнешку разыскивают, стараясь через нее на него выйти. А главное, – я ничего про его
преступления не знаю. И еще… Чуть не упустил деталь. Агнешку я у психопата приятеля отнял –
от него и прячу. И запугал ее именно он – и никто иной. Так, план намечен, теперь – осуществить.
Глава 41
75
Мсцишевский скосил поблекший глаз на Войцеха. Войцех угрюмо уставился в пол, кивнув мне в
подтверждение, – мол все так и было. Поверили мне оба – знает старик, что его боевик, бывший
десантник, не умеет ни долго думать, ни терпеливо ждать.
– Войцех всегда шел напролом. Кого видел, в того и стрелял. Ты же знал, чего от него нужно
ждать, когда решал его нанимать, Ян.
– Знал, конечно. За эти качества его и нанял. Нужен мне был для девушки защитник надежный. А
человека, способного, раздумывая, стрелять с нужной скоростью, – не нашел. Решил, что надежнее
нанять его, – он, не раздумывая, стреляет, зато сразу и наповал. Ничего – разобрались мы с ним. Не
найдет никто ни концов, ни следов.
Поляк кивнул седой головой, растягивая прямой рот на сухом неподвижном лице.
– Никакой неясности, никаких недомолвок – это мне в тебе и нравится, Ян. Этим мы с тобой и
похожи. И тем, что мы с тобой, Ян, думаем прежде, чем делаем.
– Это точно. Разница только в том, что я один работаю, а вы с бригадой.
Поляк снова кивнул и плеснул мне еще водки. У меня с голоду и бессонных ночей и от одной
рюмки перед глазами плывет, но я смиренно заливаю в глотку прозрачную водицу. Не нужны мне,
обижающие старого поляка, “неясности” и “недомолвки” – и так по горло, хоть удавись.
Глава 42
Сижу молча с паном Мсцишевским – пьяный и мрачный. Напряжение нарастает, несмотря на то,
что поляк и поверил моей истории, и хоть один вопрос отпал. Не знаю я, что со священником
делать, куда его девать. Вообще все можно было бы решить просто. Но тогда – не видать мне моей
Агнешки. Придется считать, что священник к ней в нагрузку прилагается. Взвалю его себе на
плечи и потащу, как всех остальных, кто в дело впутан оказался. Ничего, выдержу. Хуже, что мне
снова придется переться в рассадник заразы, который я взялся ликвидировать. Не знаю я, как на
объект пройти, и, что мне предпринять после, – не знаю. И ищут меня еще – каждый, кто здесь
права имеет искать, меня ищет. На поляков уже вышли… И дорожное происшествие, уверен, с
ними связали уже… Подозрительная все же с агентом и аварией история – для педантичных
немцев подозрительная. Немцы все проверяют – на их небрежность рассчитывать никак нельзя.
Верное дело, серьезно к вопросу подошли – вскрытие провели старательно. Трудно к такому трупу
подкопаться, конечно. Только, пусть немцы точных данных и не получат, – поймут, что мутная
вокруг вода. По крайней мере, проверят поляков. На Войцеха их кто-то или что-то точно наведет. А
Войцех их к Мсцишевскому приведет.
Мсцишевский – умен, его так просто не возьмешь. И меня он прикроет. Только из-за этого я еще
здесь – только из-за того, что на его территории не только машины пропадают, не оставляя следа,
но и люди. Прячет он трупы, как надо, – и живых спрячет. Да и боевики у него, хоть умом не
отличаются, – дело знают. Могу я на него и на его бойцов рассчитывать… по крайней мере, пока он
меня своим считает. А пока – он верит мне. С ним Агнешку оставить не так страшно, заступится он
за нее. Называет меня сыном – значит, и ее дочерью назовет. Не зря я к нему в доверие втирался –
всегда в мыслях имел гордецов поляков с немцами стравить при нужде. Только узнают они, что я –
русский… сдерут с меня столько шкур, что и немцам не снилось. Никогда они не забудут, как мы с
немцами их страну делили.
Черт… Трудно быть реалистом в этом мире мечтаний и надежд… И разведчиком быть – трудно…
Не знает никто, что я все время вру… и никто не знает, что я ненавижу врать – и себе, и другим.
Только никто не знает и того, что правдиво – одно молчание… немое молчание зверя.
Разведчика должно утешать убеждение, что его обман во благо, – обман в обмен на правду.
Только все – вранье. Мы – люди, бродящие между заблуждениями – своими и чужими. И я вижу их
все – вижу насквозь. Благородная борьба за всеобщую свободу и братство, подлое предательство
из-за жажды наживы – все видимость, все только уверенность в головах людей, только вера… вера
