Меня лихорадило от всплывших вдруг подозрений! Я не знал, как поступить. Стоит ли продолжать эти
сеансы в томографе, открыв посторонним людям доступ к моему сознанию, или же отказаться и жить без
прошлого, полагаясь на интуицию в общении с окружающими людьми.
Оставалось лишь ждать возвращения Тома. У меня к нему накопилась масса вопросов.
На следующий день после обеда меня опять привезли на томограф, но я отказался от этой
процедуры. Бэйнион лишь удивленно вскинул широкие брови, что-то недовольно пробурчал и дал команду
Наоми перевезти меня в кабинет к японцу.
58
Симпли Кита родился и вырос в Токио. Георг нашел его в небольшом исследовательском центре
Джанелиа Фарм Медицинского института Говарда Хьюза. Ему было шестьдесят три года, хотя выглядел он на
сорок, возраст выдавали разве что обострившиеся носогубные складки. Всегда сдержанный и молчаливый,
без каких-либо эмоций на лице, словно чувства его были продезинфицированы. Он уже на следующий день,
после того как я пришел в сознание, начал заниматься со мной восстановительной вибростимуляцией
мышц. Постепенно Симпли увеличивал нагрузку на мышцы и продлевал время занятий.
Последнюю неделю мы упражнялись по два часа подряд ежедневно. Подключив множество датчиков
с идущими от них проводками, он расположился перед экраном компьютера, сосредоточенно всматриваясь
в цифры показателей. Когда подавалось невысокое напряжение, мышцы начинали непроизвольно
дергаться.
Не скажу, что эта процедура утомляла, скорее, вгоняла в тоску продолжительностью. Иногда японец
своим молчанием действовал мне на нервы. Если вывести средний показатель человека между японцем и
греком, то получился бы дивный и ненавязчивый собеседник.
Наступил вечер.
Я коротал время за просмотром канала «Discovery». Речь, благодаря занятиям с греком, более или
менее налаживалась. По крайней мере, медсестры уже без труда понимали мое мычание.
Наконец, раздался быстрый стук в дверь, и Том буквально внес в палату свою белозубую улыбку.
– Привет, дружище! Я слышал, ты что-то начал вспоминать? Вот как полезно оставлять тебя без
старины Тома, – его глаза излучали щенячий восторг.
– Я не Харт, – сразу же пресек его радость я.
– То есть как это не Харт? – искренне удивился Том. – Кирк сказал, что метод с фильмом работает.
Плохо себя чувствуешь, поэтому и отказался от сегодняшнего сеанса?
– Мне пытаются записать воспоминания, которых не было.
– Зачем нам это надо? Дэн, мы все желаем тебе только добра!
– Я никому не верю!
– Ну как же тебе доказать, что я твой друг, а Джим – твой сын?! – брызгая слюной, воскликнул Том.
– Принеси зеркало.
– Сейчас раздобуду, – неуверенно отозвался он и вышел из палаты.
Его не было минут пятнадцать, может меньше, но ожидание казалось мне бесконечно долгим. Я не
имел даже предположений по поводу своей внешности. Скошенные вниз глаза позволяли разглядеть лишь
темные волоски бороды на щеках.
Он вернулся, держа в руках айпад.
– Со стены снять не решился: вдруг упущу, и твоя многострадальная головушка не выдержит такого
обращения, – пытался шутить Том, включая девайс. – У Наоми зеркальце лишь в пудренице, твоя рожа
туда просто не поместится. Так что будешь лицезреть себя вот в этой штуковине.
На этих словах он приблизил экран к моему лицу, и я увидел его или себя. Не знаю, как правильнее
выразиться.
Я принялся жадно и напряженно всматриваться в эти чужие черты, которые мне предстояло
отождествлять со своим образом. Большие светло-серые глаза, окаймленные густыми черными ресницами,
строго изучали каждый сантиметр незнакомого лица. Нос с небольшой горбинкой придавал лицу волевое
выражение, черные густые брови и ярко выраженные надбровные дуги подчеркивали мужественность
натуры. Темная, местами неровно стриженая борода контрастировала с бледностью кожи, уже два года не
видевшей солнечных лучей.
Сложно передать свои ощущения. Обычный человек, довольно приятный, с умными глазами. Возраст
назвать было трудно, может лет тридцать или тридцать пять. Готов поклясться, я никогда прежде не видел
это лицо. Неужели всё, что они мне тут рассказывают, правда?
– Нужны доказательства операции, – медленно, по слогам промямлил я.
– Что нужно? – не понял Том.
– Доказательства пересадки мозга, – выводил старательно я.
Том задумался, смешно поджав нижнюю губу. В таком виде он напоминал гигантского черного
утенка.
– У Дитте должна быть видеозапись всей операции. Если он в своем кабинете, то узнаю прямо
сейчас.
Он большими шагами выбежал из палаты. «Бодрый старикан, – подумал я. – В нем столько энергии,
что можно только позавидовать, особенно в моем положении».
На этот раз Том отсутствовал даже дольше, чем когда отправлялся на поиски зеркала. Вернулся он не
один, а с Дитте. Доктор держал в руках ноутбук.
– Дэн, – обратился Дитте, пригладив левой рукой усы. – В операционной действительно было
установлено три камеры. Мы с мистером Кросби сейчас просмотрели записи и пришли к выводу, что
59
процесс подготовки к операции ты можешь увидеть. Но последующее за этим вскрытие черепной коробки
– зрелище не для слабонервных. Оно может негативно повлиять на психику неподготовленного человека.
Поэтому я сам выберу эпизоды для просмотра.
Дитте опустился на стул, стоящий возле кровати, включил ноутбук и, щелкая кнопками, нашел нужную
видеозапись. Послышались обрывки фраз, звук хирургических инструментов, гулко отдающийся от стен
операционного зала. Георг довольно кашлянул и протянул руку, установив ноутбук на моем животе.
На экране, как я и определил по звукам, виднелась операционная. Камера, вероятно, была
установлена на потолке, прямо над двумя столешницами, на которых лежали два человека в кислородных
масках. Это были мужчины. Оба обриты наголо, отсутствовали даже брови. Один – молодой, с
зарубцевавшейся раной на левой части головы, с более смуглым цветом кожи, ярко выраженными
надбровными дугами и красивой линией скул. Второй – старый, с морщинистым лицом и впалыми щеками.
Тела их были накрыты белыми простынями, но даже по контуру очертаний было заметно, как плечист и
высок первый и тщедушен второй. Оба неприятно бледны и при ярком люминесцентном освещении ламп
напоминали мертвецов. Не оставалось сомнений, что один из них тот самый Харт! Второй внешне
напоминал меня, но отсутствие бровей уродовало лицо, делая его похожим на манекен из витрины
