магазина.
Оба тела были усыпаны различными датчиками, с идущими в сторону проводами, которые исчезали в
стоящих рядом приборах. В зале было не менее десяти человек, все в одинаковых хирургических костюмах с
завязками на спине. Четко просматривались обязанности каждого. Одни следили за приборами, другие
занимались инструментами, еще четверо готовили тела к операции.
С пациентов сняли простыни и, осторожно придерживая кислородные маски, перевернули на
животы. После этого накрыли белой тканью, оставив неприкрытыми лишь головы, шеи и позвоночники.
Затем головы зафиксировали в устройства, напоминающие тиски, так, чтобы они оставались неподвижными.
На экране появился Дитте, его лицо закрывала хирургическая маска, но рост и мощный торс не оставляли
сомнений, что это именно он. Дитте медицинским маркером начал делать разметки на черепе и
позвоночнике старика, затем такие же линии он провел и на другом теле. Ассистент протянул ему скальпель.
Я успел заметить, как второй помощник берет в руки инструмент, похожий на ручную электропилу, которую
используют для резки металла в автосервисах. К счастью, это было последнее, что я увидел.
Георг резко протянул руку и нажал кнопку «Пауза». От одной мысли о том, как Дитте распорядится
той самой пилой, у меня к горлу подступила тошнота.
Вероятно, мое выражение лица отражало всю гамму ошеломившего меня открытия. Том
переминался с ноги на ногу, глядя с сочувствием.
– Продолжение смотреть не стоит, – как всегда тихо и вкрадчиво заговорил Дитте. – Операция
прошла отлично. Больше всего мы боялись при переносе надломить спинной мозг. Однако всё обошлось. И
длина позвоночника донора совпала почти идеально. Первые полгода биотоки мозга были крайне слабыми.
На экране осциллографа тянулась линия с едва заметными колебаниями, и мы уже было отчаялись. Но тут
ты начал самостоятельно дышать. А еще через три месяца пришел в сознание.
– Теперь, надеюсь, ты убедился: всё, что я рассказывал, – правда! – эмоционально воскликнул Том.
– Тебе следует продолжать стимулировать память по методике мистера Бэйниона. Это
экспериментальный курс, но других вариантов на сегодняшний день пока не существует, – добавил Георг.
– Хорошо, – промычал я подавленно.
– Мозг нейропластичен, он способен перестроить внутреннюю взаимосвязь нейронов для
самовосстановления. Так, например, при инсульте здоровая сторона головного мозга постепенно может
принять на себя функции пораженного участка. В нем есть область, называемая двигательной корой, где
возникают команды мышцам. Каждый участок этой коры отвечает за движения определенных частей тела.
Тот результат, который мы получили в твоем случае, – это настоящее чудо! И немалая доля заслуги —
физическое состояние донора, – похлопал меня по плечу доктор и деликатно удалился, оставив нас с
Томом наедине.
– А где сейчас тело Харта? – поинтересовался я.
– В морозильной камере, здесь в лаборатории, – неопределенно махнул Том в сторону двери.
– Хочу видеть.
– Да ты с ума сошел! Даже я это не хочу видеть! Несмотря на то, что мы почти сорок лет были
друзьями! Дэн, там череп разворочен, содержимое вынуто и сверху костями накрыто. Тебя стошнит от
одного вида, и ты захлебнешься, потому что лежишь на спине! – предостерегал друг, тряся в воздухе
указательным пальцем, как это делают взрослые, отчитывая детей за шалости с электроприборами.
Я молчал, размышляя, стоит ли настаивать на своем или же признать правоту собеседника. Ну, увижу
тело старика. И что это изменит? Свое отражение я уже видел, надо просто принять этот факт и успокоиться.
– Кто мой донор? – поинтересовался я.
– Русский байкер, лет двадцати восьми. Попал в аварию, документов при нем не было, – пожал
60
плечами Том. – Завтра принесу все данные по телу. Так что ты теперь молодой мускулистый парень, без
единого седого волоска, правда, со странной вышивкой на скальпе и с неровно подстриженной бородой.
Короче, я тебе не завидую, – как всегда паясничал он.
В палату заглянул Дитте:
– Том, заканчивай, ему пора на процедуры.
– Ладно, я побежал. Завтра после обеда загляну, – бросил Том, направляясь к двери.
В палату вошла Анна, и меня опять куда-то повезли.
Утро началось по стандартной схеме. Медсестра почистила мне зубы, умыла, накормила завтраком.
Китаец сделал массаж, а затем меня отвезли на томограф к Бэйниону. Я принял решение продолжать сеансы
по восстановлению памяти.
Наступила очередь грека. Шел уже второй час мучительных занятий, когда дверь приоткрылась и в
палату протиснулась кучерявая, коротко стриженая седая голова Тома.
– Вы скоро? – поинтересовался он.
– Да, собственно, можно на сегодня закончить, – охотно согласился грек, закрывая книгу и
поднимаясь со стула. – До завтра, мистер Харт.
– До свидания, – ответил я, искренне радуясь появлению Тома.
Мой визитер, дождавшись, пока грек выйдет, занял его место на нагретом стуле. В руках у него была
медицинская карта, по всей видимости, взятая у Дитте.
– Ты просил информацию о доноре. Итак, слушай, – Том перелистнул две страницы и начал читать.
– Возраст – двадцать семь тире двадцать восемь лет, рост – сто восемьдесят три сантиметра, вес —
семьдесят восемь килограммов, цвет глаз серый, цвет волос темно-русый, размер ноги – сорок третий.
– Член тоже измерили? – не сдержавшись, с усмешкой спросил я.
– Нет, но… если ты желаешь, можно провести небольшую операцию по его увеличению, – весело
предложил он.
– Что, всё так плохо? – насторожился я.
– Дэн, я не знаю, честное слово, – несколько раздраженно ответил Том и перевел взгляд обратно в
карту, но вдруг встрепенулся. – Хотя… когда я подставлял тебе писсуар, то твой сморщенный друг из него ни
разу не выскользнул.
– Ладно, читай дальше, – довольно хохотнул я.
– На предплечье правой руки татуировка, но ее тоже можно убрать, – монотонным голосом
продолжал читать Том.
– Надеюсь, не серп и молот? – ухмыльнулся я, вспомнив, что донор из России.
– Нет, тут кое-что покруче! Похоже, парень этот в какой-то секте состоял. На татуировке изображен
черный круг, в центре которого светлая вспышка с отходящими от нее росчерками молний. Из верхнего
правого угла по направлению к левому нижнему краю острием вниз изображен нож. Вверху два слова на
кириллице и внизу одно. Майкл перевел это как «черные ножи» и «Екатеринбург». И еще… при жизни этот
парень курил сигареты, около одной пачки в день, и периодически выпивал в умеренных количествах, —
