Ладно, сейчас подъеду на таможню и всё выясню.
Он второй раз набрал номер таможенного инспектора Нечипоренко.
— Лёха, это я, Саня. Что-нибудь узнал?
— Да. Дуй сюда, ко мне. Адрес знаешь?
— Не-а.
— Шевченко, восемнадцать. Кабинет сто семнадцатый.
— Гут, буду через двадцать минут!
Тут его грудь обняли девичьи руки. Ага, Татьяна! Или Наташа?
— Ну що, мы йдэмо?
Милая, сейчас не до интимных завтраков. Надо ей это как-то поделикатнее объяснить. Но как? Ладно, попробуем.
— Зайчонок, мне срочно надо ехать на Шевченко, на таможню. Или ты поедешь со мной, подождёшь там в машине, а потом мы всё-таки позавтракаем вместе — или я провожу тебя в ресторан, дам денег, и ты поешь сама? Выбирай, солнышко!
Татьяна (или Наталья?) минуту подумала, а затем, улыбнувшись, ответила:
— Ты ж там нэ дуже богато часу будэш?
— Ну, где-то полчаса.
— Тоди поиду с тобой. Мы ж ще нэ булы у "Разлоге"!
— Что ещё за "Разлог"?
— "Разлога". Рэсторан биля моста. Там дуже шикарно!
— Гут. "Разлога" так "Разлога". Но сначала — таможня. Ты готова?
— А як же ж? Пивгодыны вже чекаю!
На всякий случай взяв с собой сумку со всеми своими вещами (чем чёрт не шутит, вдруг надо будет куда-нибудь срочно ехать? Слава Богу, за отель заплачено…), Одиссей, взяв под руку свою спутницу, вышел из номера и направился на выход.
На Шевченко, у дома восемнадцать они были уже через десять минут — здание таможни находилось, как оказалось, почти рядом с гостиницей.
Одиссей вошёл в вестибюль довольно мрачного строения (тюрьма здесь была раньше, что ли?), и спросил у дежурного (хм, а они здесь при оружии! Однако…):
— Мне в сто семнадцатую. Можно?
Дежурный молча кивнул и нажал на кнопку блокиратора турникета, пропуская посетителя.
Вот и сто семнадцатый кабинет. Одиссей постучал, и, услышав короткое "входи!" — открыл дверь и вошёл.
Точно, Лёха Нечипоренко! Только толстый и в усах. А так — почти не изменился!
— Ну, ещё раз здорово! Ты извини, что утром на "вы"…
Таможенник махнул рукой.
— Я тебе скажу, я тоже утром еле язык ворочал. Но встал, отжался, принял холодный душ — и, как видишь, бодр, как огурчик. Ну ладно, рассказывай, какой зуб у тебя на эту фирму, "Кременчуг-автозапчасть"?
Одиссей почесал затылок.
— Да ты знаешь, особого зуба и нет. Но очень надо знать, вывозила ли она что-либо последние три дня в Россию?
Нечипоренко кивнул.
— Вывозила. Аккурат в пятницу загрузилась фура от неё. Восемьдесят шесть мест груза, оборудование для производства обуви. Пункт назначения — город Ковров, Владимирской области. Там турки какую-то обувную фабрику построили, новые станки им ввозить — жаба душит, вот они разный хлам и скупают. На, держи копию накладной.
Что ж, отлично! Так, количество ящиков указано, а вот насчёт размеров — лакуна. Хм…
— А размеры этих ящиков?
— Ну, в документах этого, как видишь, нет, но я расспросил Мирона Кононенко — он их оформлял; так вот, ящики были самые разные, в том числе двенадцать штук под фрезерные станки, габаритами сто восемьдесят на сто на сто.
— Ящики, конечно, не вскрывали?
— Зачем? — пожал плечами Нечипоренко. — Документы в полном порядке, контракт на закупку оборудования — в наличии, где станки куплены — указано; в общем, абсолютно легальный груз. Плюс — был сопровождающий, так что оформили всю музыку за полчаса.
Оп-па! Сопровождающий! Интересненько, очень интересненько…
— Лёха, а что за сопровождающий?
— Заместитель директора этой фирмы. Правда, фамилии его я не помню.
— Ну, спасибо, Леха. Выручил! Ты, кстати, на мою фамилию не удивляйся. Я…
Тут таможенник улыбнулся и, положив руку на плечо Одиссею, сказал:
— Саня, я в курсе. Я был в прошлом году у Саганыча в гостях, в Мозыре, он мне всё про твою беду рассказал.
Небо раскололось и обрушилось на землю — подминая под себя Одиссея. Вот это номер! А говорят, на Земле живёт пять миллиардов человек… Байки! Их от силы тысяч двадцать — и все друг друга знают, как облупленных.
— А откуда…. Откуда он знает?
— Он был у твоей матери, когда у тебя в Будапеште был суд.
Ну, мама! Почему, хотя бы иносказательно, не написала ему об этом в Сегед? Теперь половина бывшего Советского Союза в курсе, что с ним произошло! Хорошо еще, в прессе не опубликовала, с приложением фотографий. Вот он, дескать, мой сын, герой борьбы с американским империализмом! Фотография фас, фотография профиль; заодно уж — и отпечатки пальцев, чего уж там!
Таможенник тем временем достал из сейфа бутылочку коньяка и два крошечных стаканчика.
— Ну, давай! За твоё счастливое избавление! Бежал? Или по амнистии?
Одиссей почувствовал, что врать теперь — последнее дело. Хрен с ним, будь что будет!
— Бежал. Три недели назад.
Нечипоренко покачал головой.
— Ну, ты и даёшь! Ладно, это не моё дело. Бежал — значит, правильно сделал. И еще вот что… — Тут Алексей, помолчав, добавил: — Если у тебя будут какие проблемы — ну, там с документами, с проживанием, или с деньгами — приезжай. В Полтаве живёт сержант из второго взвода вашей роты — Олег Побегайло, работает в милиции. Ты ж его помнишь?
Одиссей кивнул.
— Ну вот. Если что — он тебе поможет с бумагами. Если жить негде — у меня тут недалеко, в селе Великие Крынки, жынкина хата пустая стоит. Если что — можешь там жить столько, сколько душе угодно. Ключи могу дать прямо сейчас.
Одиссей сжал губы, но всё равно — на глазах навернулись незваные слёзы. Эх, ребята…
— Спасибо, Лёша. Пока не надо, но если что — обращусь.
Таможенник кивнул.
— Здесь ты — дома. И этого, пожалуйста, не забывай. Нас не было рядом с тобой там — но, по крайней мере, мы рядом с тобой здесь. — А затем, немного помолчав, продолжил: — Я ещё что-нибудь могу для тебя сделать?
Одиссей кивнул.
— Можешь. Через какой пункт пропуска эта фура пошла?
— На Казачью Лопань. Это трасса Полтава — Харьков — Белгород — Воронеж.
— Ты можешь узнать, прошла она таможню?
Нечипоренко молча кивнул.
— Как быстро?
— Да прямо сейчас. Позвоню по внутренней, узнаю. Посиди пока вон на диванчике, попей водички. После вчерашнего ох как не помешает!
— Да нет, я выйду на улочку. Там у меня в машине барышня дожидается.
Нечипоренко улыбнулся.
— Вчерашняя?
— Ну. Кстати, ты не помнишь, как её зовут?
Инспектор почесал затылок.
— Кажись, Галя? Чи Таня?
Одиссей махнул рукой.
— Ладно, не важно. Ты пока звони, я схожу её успокою.
— Погодь. А если ещё не прошла? Ну, фура — таможню?
— Ты можешь попросить её задержать?
— Могу. Машина не по ТИРу идёт, задержать мы её вполне вправе.
