Алексей внутренне сжался. Похоже. Очень даже похоже.
– В твоей версии есть прокол, – схватился он за первую попавшуюся зацепку. – Как быть с этими… голосами?
– А нет никаких голосов, Леша. По крайней мере, со стороны… ее. Ты же сам говорил, внятно ничего разобрать невозможно. Смысл извлекает твой мозг, и он же, по сути, переводит в привычные человеческому восприятию словесные формы. И вообще, сон – великая тайна. Все отделы мозга во сне работают совсем не так, как во время бодрствования. Здесь мы впаяны в поток текущего времени, во сне же время течет совсем иначе. За минуту быстрого сна можно прожить полжизни, имели место такие случаи… Обратное тоже верно. Можно за длинную зимнюю ночь увидеть лишь крохотный, минутный эпизод.
Чекалов хмыкнул, покрутил головой.
– Да, это аргументы. Как быть с…
И снова она поняла недосказанную мысль.
– Другая сторона тоже может действовать в сходном темпе. Мешать, отвлекать от наглой мошки. Вот только, похоже, заставить бросить охоту совсем не удалось. Для других, менее важных случаев, да – недосуг, хрен с ней, пусть летает… Но ты случай особый, очевидно.
Пауза.
– Приходится признать, что она нечеловечески умна. Вспомни эпизод, когда тебе в такси переломали ноги. Это же надо было учесть психологию, Лешик. Вспомни – твое чувство опасности проснулось уже тогда, когда ты садился в машину. Если бы ты подумал немного… Но ты забеспокоился из-за того, что я не отвечаю по телефону, решил проверить… Далее просто – ты решил, что нечто ужасное грозит мне. Хотя твоя ящерка вовсю старалась предупредить, что ты лезешь в ловушку.
И снова он не нашел возражений. Да, это был очень сильный ход госпожи злобной реальности.
– То, что она перешла от единичных акций к системным мерам – грозный признак, Леша. Признак того, что наглая мошка достала всерьез… Как скоро в ход пойдет радикальное средство – баллончик с дихлофосом? Распылить его в комнате, и все… некуда мошкам деваться. Как бы резвы они ни были.
Алексей криво улыбнулся одним уголком рта.
– Давай все-таки надеяться, что это была случайность. Иначе будет слишком страшно.
Юля вздохнула.
– Ну, давай проверим… Может, ты и прав… Тебе со сметаной пельмени, или с майонезом? Кетчупа нет, я не купила сдуру.
– Что? А… да-да… со сметаной лучше…
Она достала из шкафчика бутылку коньяку, щедро наполнила рюмку.
– За твое очередное чудесное спасение, Лешик. Пей! Жаль, мне нельзя…
Не споря, Алексей залпом проглотил ароматно-жгучую жидкость.
– Юля, Юль…
– М?
– Ты заметила, что мы перестали называть… ее? Она, и все тут… Некая фигура умолчания.
– Ну это-то как раз просто. Это было известно даже нашим древнейшим предкам. То, чего по-настоящему боишься, лучше по имени не называть. Инстинкт это, Леша.
* * *
– … Так я и не понял, что вам нужно – шашечки или ехать?
Заведующий ремонтным ателье, в задумчивости вертевший трудовую книжку Чекалова А. Б., при последних словах ухмыльнулся.
– Ну, в принципе так оно… Ладно. Маленький экзамен, не возражаешь?
– А давай свой экзамен, начальник, – Чекалов широко улыбнулся. На «ты», значит, в обе стороны на «ты». Не хватает еще, чтобы всякое шмаравыдло перед ним, Алексеем Чекаловым, величалось. Разумеется, вслух этих слов говорить не стоит, но суть дела от этого не меняется.
В обширной комнате, где располагались собственно мастера, сосредоточенно ковырялся в портативной «Юности» какой-то парнишка, пожилой мужик напротив, явно пенсионного возраста, сверкая линзами очков, толстыми, как иллюминаторы подводной лодки, терзал развороченный видеомагнитофон. Телевизор, стоявший на столе, был уже вскрыт. Рядом валялся тестер, пара отверток, затянутые в изолирующую трубку-кембрик до кончика жала, пассатижи, паяльник и прочая мелочь, характерная для процесса ремонта радиотехники.
– Что можешь сказать?
– Пока только, что телевизор типа 2УСЦТ.
– Ну это-то понятно… А какая неисправность, найти сможешь?
– Включим, посмотрим…
– Действуй.
Не тратя времени даром, Алексей проверил колодку предохранителей – старая штучка, вдруг там «жучок»? Враз дадут от ворот поворот, если не глядя вилку в розетку воткнешь… Предохранители, вопреки ожиданию, оказались штатные и притом вполне исправные. Ладно…
Поиск неисправности занял минуту от силы.
– Умножитель в блоке развертки накрылся, – Чекалов брякнул на стол концы тестера.
– Годится, – начальник улыбался теперь совсем по-человечески. Не такое уж шмаравыдло, похоже, зря подумал на человека. – Ну что, оформляемся?
– За тем и пришел, – ответно улыбнулся Алексей.
– Тогда вот это наши сотрудники. Василий Степаныч, наш аксакал… доски почета вот не стало, высшее руководство сочло пережитком коммунизма, а раньше висел непрерывно.
– Привет, – буркнул «аксакал», ради такого дела оторвавшись от аппаратуры.
– А это вот Гена, молодой и подающий надежды, как раньше принято было говорить.
– А как же! – жизнерадостно отозвался Гена. – Еще бы знать, кому и куда!
– Есть еще Антон и Стасик, но они на вызовах.
– Валея забыл, Лексан Петрович, – пробурчал аксакал.
– Позорящего честное имя советского телемастера! – столь же жизнерадостно уточнил Гена.
– Валеев, это явление временное, – отрезал начальник. – Ну а это вот Чекалов… эээ… Алексей Борисович, стало быть, прошу любить и прочее. Детали биографии в личных беседах. А пока давай в кадры!
Не так плохо, подумал Алексей, с улыбкой разглядывая назревающих коллег. Везде люди работают, не только в НИИ.
* * *
– Гляди, как красиво!
Алексей улыбнулся. В самом деле, красиво. Воздух будто пропитан алмазными искрами, и над фонарями вверх уходит лес светящихся столбов.
– Редкое явление. Знаешь, отчего так?..
– Не знаю и знать не хочу! Достаточно того, что красиво! Вот только попробуй испортить сказку, научный сотрудник!
Юля крепче взяла его под руку, шагая по заснеженному тротуару с затаенной осторожностью – вдруг под белым покрывалом лед, натоптанный тысячами ног? Даже чуть вытянула шею, закусив губку. Сейчас она выглядела столь трогательно-беззащитной, что у Алексея защемило сердце. Милая моя… любимая Юлька…
– Нравлюсь, да-а? – почувствовала восхищенный взгляд жена.
– Очень, – совершенно искренне ответил он. Она потянулась к нему, лаская взглядом, и спустя секунду их губы соприкоснулись.
– А когда-то ты стеснялась целоваться на улице…
– Молодая была, глупая, – мягко засмеялась она. – Ты сейчас на меня так смотришь… мне на секунду даже стало жаль, что я беременна, и мы не дома, – в глазах промелькнул озорной блеск.
