– Ты не увиливай давай. Ходоки вон к Ленину через всю страну шли, а тебе до кабинета десять шагов… стыдно, Степаныч!
– Ну трепло, ой, трепло… Однако посидеть можно. Новый год, не просто так… Ты как, Алексей?
– Можно. Я как все, – Чекалов уже ставил на место заднюю крышку телевизора.
– Только в магазин, это вы сами, – Антон грел руки о батарею отопления. – Я находился сегодня.
– Можно и так, – улыбнулся Алексей, оглядывая законченную работу. – Я лично сегодня весь день в четырех стенах, продышаться не грех.
– Вместе пойдем! – Гена чихнул. – Степаныч, ты этого человека знаешь? Можно ему деньги доверять? То-то! А мне без опаски – сколько дашь, все потрачу, копейки назад не принесу!
Чекалов смеялся вместе со всеми. Нет, определенно, здесь можно работать…
– А вот и дедушка Мороз! – в комнату ввалился облепленный снегом долговязый, худой как жердь человек, отдуваясь, принялся разматывать шарф. – Ну метель сегодня…
Алексей с интересом разглядывал нового персонажа. Вообще-то мужику за сорок не особо с руки называться просто Стасом, но у каждого свой бзик – Стас считал себя весьма интересным молодым человеком, и на обращение по имени-отчеству даже несколько обижался: «Я тебе что, пенсионер?»
– Стас, ты как насчет посидеть? – встрял Гена.
– А? Вообще-то да… сегодня же тридцатое…
– В таком разе прошу делать взносы, джентльмены!
– Валея ждать будем?
– Нах он уперся! Он уже, без сомнения, сыт и пьян! В дупель! – Гена извлек откуда-то из недр шкафчика, набитого всевозможным радиоэлектронным хламом, две болоневые сумки. – Когда он последний раз трезвым к концу дня бывал, кто помнит? Я не помню. Да было ли такое?
– Было, было, – отозвался Антон, отлепляясь наконец от батареи. – Как устроился, сколько-то дней держался…
– Степаныч, как прошли переговоры на высоком уровне?
– Держи, – Василий Степаныч сунул Гене пару мятых купюр. – Петровича доля.
– Ага, таможня дает добро! Айда, Леха!
Снег на улице действительно валил по-новогоднему густо, что в сочетании с ветром средней силы давало все основания изнеженным горожанам считать себя попавшими в самый эпицентр настоящей антарктической пурги.
Народу в ближайшем магазинчике, против ожидания, оказалось совсем немного – покупатели, вне сомнения, предпочитали толкаться в крупных гастрономах, универмагах-универсамах и новомоднейших супермаркетах.
– Тээк… Девушка, нам вот этого сыра, и вон той колбаски… – Гена тыкал пальцем, указывая на желательные товары. – Да-да, вот этой… И еще огурцов свежих…
– Нету свежих, разобрали. Возьмите солененькие, вот, на развес.
– М? Гм… Ну, если вы нам гарантируете…
– Ой, мальчики, да никто еще не умер! – дебелая «девушка» лет тридцати пяти поправила волосы под шапочкой инстинктивно-кокетливым жестом.
– Лех, ты слышал? Аргумент весомый. А вдруг и мы выживем?
– Такой вариант не исключен, – улыбнулся Чекалов.
– Свешайте в таком разе с полкило. Ну и три пузырька «Столичной». Мы же в столице живем или где?
Затарившись, они двинулись в обратный путь, отворачиваясь от порывов ветра, норовившего залепить снежную плюху прямо в лицо.
– Не, у нас тут нормально! – перекрывая свист ветра и уличный шум, Гена говорил громко, почти кричал. – А вот в той шарашке, где я прежде работал, там вообще тьма! Кто чем занят непонятно, зарплату начисляют как попало, начальник только орать горазд!.. И крысят друг у друга, а это уже совсем погано!.. Валеев, конечно, пьянь и наглец, но хоть у своих не тащит!..
Алексей слушал, кивая, сам же думал о своем. Во-первых, надо что-то делать с радиосвязью… перенастроить антенну на крыше… нет, досюда все равно не достанет… придется ставить репитер где-нибудь посередине… Все-таки насколько он привык, что в любой момент можно вот так запросто взять и поговорить с Юлькой…
Ввалившись наконец в тепло и казенный уют «ремонтного центра», они долго отряхивались, топали ногами, сбивая снег и оставляя на полу мокрые темные пятна.
– Ну где они, наши герои?
– А вот они мы! – Гена заботливо выставил на стол три сосуда с драгоценной влагой, остальное содержимое без затей вывалил на расстеленную полиэтиленовую пленку. – Где-то у нас тарелки вроде были?
Возникла обычная суета, характерная для подготовки импровизированных банкетов. Кто-то резал хлеб, сыр и колбасу, кто-то расставлял тарелки, кто-то мыл в раковине стаканы… Включенный телевизор демонстрировал какой-то развлекательный калейдоскоп, перемежаемый крикливыми рекламными паузами.
– Да выключи ты эту х…ню, Антон, с души же воротит! – пробурчал Василий Степаныч.
– О, как это верно, Степаныч! – Стас уже расставлял граненые стаканы. – Я тоже думаю, вот люди там на ТВ взяли деньги за рекламу, а мы ее должны бесплатно смотреть? Пусть делятся! Возмещают моральный ущерб, так сказать…
– Ну, все в сборе? – на пороге возник Александр Петрович. – Поскольку рабочий день закончен, а год пока еще нет, то и празднования в честь наступающего Нового года объявляю открытыми…
– Ура!
Ящерка, о существовании которой Чекалов начал уже было забывать, резво пронеслась вдоль позвоночника. Алексей мгновенно напрягся. Опять?!
– Ну, вздрогнули! – Гена, слегка взболтнув водку в стакане, поднес ее ко рту.
– Стоп, мужики! – Чекалов демонстративно принюхался к стакану.
– Ты чего, Алексей?
– Не пейте, говорю!
Он уже не сомневался, поскольку, едва невыпитый стакан вновь оказался на столе, ящерка тут же затихла.
– Думаешь? – теперь и Гена опасливо нюхал жидкость, на вид выглядевшую чистейшей, как слеза младенца.
– Уверен!
Пауза. Все уже нюхали свои стаканы, точно дегустаторы на презентации нового сорта коньяка.
– Да ну, показалось тебе. Нормальная вроде водка… – первым неуверенно возразил Стас.
– А если метанол? Все тут и поляжем!
– Б…дь, весь праздник насмарку! – начальник со стуком вернул стакан на стол. – Гонцы, ну-ка, идите и разбирайтесь. Это ж подсудное дело, нах!
Алексей слабо улыбнулся. Спасибо тебе, мудрая ящерка… Однако, отчего ж ты молчала раньше? Могла бы знак подать в магазине…
* * *
– … Вот такие дела.
Свечи горели в высоких стаканах, оранжевые искорки прыгали в пузырьках шампанского, стремящихся вырваться наверх… В углу, на маленькой пластмассовой елочке вразнобой мигали крохотные лампочки, окрашенные цапон-лаком в разные цвета. Новый год, как обычно, самый главный праздник в огромной стране. Экран телевизора, с пригашенным почти до нуля звуком, демонстрировал одетых в блескучие туалеты дам и прочие атрибуты праздника.
Вот только настроение нынче было отнюдь не праздничное.
