— Мне больше нечем увлекаться, — глухо проговорил Яша,- это мое будущее, вы знаете.
А я пришла пригласить тебя, Анну Матвеевну и Филиппа Андреевича вместе с нами встретить Новый год. Выпьем за твои будущие успехи. Хорошо, таракан? Мы же еще ни разу не встречались за праздничным столом. А что касается высшей математики, то я в тебе твердо уверена. Передышка тебе очень необходима. Голова теперь не болит?
— Ни в какой передышке я не нуждаюсь! Так уж просто получилось, и очень хорошо, что вы пришли, Ира… Я… я просто стал лентяй. Некому было подталкивать меня.
— Знаешь что?
— Что?
— Давай составим план номер два на высшую математику.
— Давайте, Ира! Сейчас же, хорошо?
— Согласна.
Они сели рядом за стол.
— А Новый год не забудь: вместе.
Следовало сказать о приглашении Любы, но рядом с Ирой ее образ отступил, поблек. Ира и мечта были неотделимы. В присутствии Иры ни о чем другом ни думать, ни говорить он не мог.
До встречи Нового года оставалось больше восьми часов. После ухода Иры Яша немедленно сел за дифференциальное исчисление. Однако по мере того как день сменялся вечером, по мере того как стрелки часов продолжали свое движение, на душе Яши становилось неспокойно. Он знал, что очень обидит Любу, и ему самому хотелось провести праздничный вечер вместе с нею.
Его колебания решила Анна Матвеевна. Войдя в комнату, она заговорила о сегодняшней встрече у Иры. Оказывается, мать решила сделать Ире новогодний подарок. Они, Якимовы, видели от нее столько хорошего.
Анна Матвеевна стала вспоминать о воспалении легких, перенесенном Яшей, о бессонных ночах, проведенных Ирой у его постели, о переливании крови.
Он устыдился своих колебаний. Да разве можно не пойти к Ире, если она приглашает? Нет, пусть лучше обидится Люба, но к Ире, к хорошей, родной Ире он пойдет.
Всю первую неделю января Яша никуда не выходил — он сидел над высшей математикой. Никогда еще не работал он над ней с таким увлечением. Математика начинала оживать, формулы приобретали физическую сущность. Яша вдруг стал видеть в индексах, в буквенных обозначениях, в длительных процессах выводов формул динамику, движение, то есть то самое, отсутствие чего до сих пор угнетало его. Упал занавес, открылся еще один уголок яркого многоцветного и многозвучного мира.
К девятому января Яша покончил с дифференциальным исчислением и немедленно перешел к интегральному. План, намеченный вместе с Ирой, стал лишним, потому что сроки в нем оказались чересчур растянутыми.
Пришли Борис и Михаил, подивились странному увлечению товарища, пожалели, что он редко бывает вечерами в школе, где собираются все ребята. Михаил увлекся драматическим кружком. Алексей ходил в кружок живописи при городском Доме пионеров, а в школе руководил оформлением выставок и рисовал карикатуры в стенную газету. И только Бориса больше тянуло к природе — в лес, на охоту. Последнее время он охотился самостоятельно, часто жаловался на дядю, в школе появлялся невеселым. Но уж свободные вечера он тоже предпочитал проводить с ребятами, а не сидеть за книгами.
Каждый раз, когда Борис приходил к Якимовым, Анна Матвеевна усаживала его обедать. Борис не отказывался, он по-прежнему всегда бывал голоден.
— Перебрался бы ты к нам, Борис, — сказал Филипп Андреевич, — что это за житье?
— Да житье у меня нормальное.
Борис посмотрел на Яшу, но тот, отправляя в рот ложку за ложкой, думал о чем-то своем и не принимал участия в разговоре.
— Еще пить, пожалуй, научишься, — пошутил Филипп Андреевич. — Дурной пример очень заразителен. — И, не заметив внезапного смущения Бориса, продолжал: — Так что, смотри, невтерпеж станет — шапку в охапку да через дорогу. Не объешь, не бойся.
Время летело незаметно. К вечеру десятого января Яша почувствовал знакомое тиканье крови в висках, голова начала медленно тяжелеть.
Он тотчас же поднялся из-за стола и выглянул в окно. Солнце еще не закатилось, хотя и висело уже над линией горизонта. Яша переоделся и отправился в лес на лыжах.
У опушки он надел лыжи и пошел так быстро и так легко, что на него оглядывались идущие из леса лыжники.
За просекой навстречу Яше вышла группа девушек. Он сделал шаг в сторону под низко нависшие ветви сосен. Первая девушка, поровнявшись с Яшей, неожиданно подняла палку и ударила по ветке, под которой он стоял. Снежный дождь обрушился на его голову и плечи. Девушки дружно рассмеялись.
— Так, так его! Правильно! — крикнул знакомый голос. Последней шла Люба. Поровнявшись с Яшей, она остановилась.
— Люба?
— Узнал? И это хорошо, Девочки, я вас догоню.
Они остались вдвоем.
— Люба, ты на меня сердишься?
— И ты спрашиваешь?
— Я тебе все расскажу, ты должна понять.
— Постараюсь. Но, по-моему, ты не в ту сторону путь держишь.
— Я только что пришел, Любушка.
— Поздновато. Может быть, и меня пригласишь с собой?
— Конечно! Если ты не устала.
— Нет, не устала.
Девушка пошла впереди, что-то напевая. Иногда ома поднимала палку и ударяла ею по стволу сосенки. С ветвей шурша осыпался снег.
Люба свернула к Лисьей горе, лыжня извивалась между буреломом, кустарниками и скалистыми обрывами. Почти три километра продолжался подъем.
Яша несколько раз пытался заговорить с Любой, но она продолжала напевать и делала вид, что не слушает его.
Начало смеркаться.
— Может быть, повернем обратно? — предложил Яша.
Люба опять промолчала. Поведение ее было странным и непонятным. Они вошли в узкий коридор между вековых сосен и очутились на краю спуска с Лисьей горы. Лыжня круто падала вниз, змеей скрываясь в густом лесу и в сплошных зарослях кустарника. Отважиться в сумерки скатиться с Лисьей горы было небезопасно. Но прежде чем Яша успел предупредить об этом Любу, она решительно оттолкнулась и помчалась вниз! Ему ничего не оставалось, как последовать за нею.
Упругий обжигающий ветер ударил Яше в лицо. На глазах выступили слезы. Они мешали видеть лыжню и мчавшуюся впереди девушку. Каждое мгновение лыжи могли соскользнуть с укатанной, вдавленной в снег, колеи и швырнуть лыжника на ствол дерева. К тому же стало довольно темно. Люба мелькала перед Яшей неясным исчезающим пятном.
Вдруг он услышал шум падения, треск подминаемых сучьев, стук лыж о дерево и болезненный крик Любы. Яша едва успел опрокинуться на бок, чтобы не налететь на девушку. Он так ударился грудью о ствол сосны, что на минуту потерял сознание. Снег облепил его с ног до головы.
