– Наверное, кто-то из нашего каравана обронил, – сказала Василиса, – смотри, она даже не запылилась, совсем недавно лежит.
– Давай подберём! – тут же предложил Лёшка. – А когда за нами вернутся, спросим, чья!
Он подбежал к игрушке и уже протянул руку, когда сзади кто-то заорал: «Нет! Не трогай!» Мальчик так и застыл на полушаге с протянутой рукой.
– А ну, отошёл быстро! Вы что, с ума сошли?
У придорожных кустов стоит девочка, примерно ровесница Васьки. Они даже чем-то похожи – обе курносые, зеленоглазые, светловолосые. Но эта одета в драную жилетку поверх ещё более драной майки, грязные военные штаны и стоптанные ботинки, а лицо её густо перепачкано копотью. Причём, судя по следам от пальцев, копоть эта наносилась специально. На правом плече у девочки здоровенная железяка, похожая на насаженную на стальную трубу алебарду, к которой зачем-то прикрутили сложное электрическое устройство. А ниже левого плеча у неё короткий кусок руки, к которому приделан грубый протез.
Василиса насмотрелась уже протезов на рынке, но этот совсем другой – некрасивый, примитивный, склёпанный вручную из кривых и местами ржавых обрезков металла, кое-как подогнанных друг к другу. Прямо поверх идут кабели в металлической гофре и блестят штоки гидроприводов. Совсем не похоже на изящные сложные изделия, которые носят рыночные продавцы.
– Что уставились? – грубо спросила девочка. – Вы рехнулись совсем – с обочины тоймины хватать?
– Что хватать? – переспросила Василиса.
– Да на такую откровенную тоймину даже грудной ребёнок бы не повелся! Вы откуда взялись вообще?
– От каравана отстали.
– Божечки-кошечки… То есть, вы вообще не в курсе, да?
– В курсе чего?
– Смотрите. Да отойдите подальше же!
Василиса с Лёшкой послушно сделали несколько шагов назад, отдаляясь от игрушки. Девочка ухватила механической рукой висящие на шее защитные очки, не с первой попытки натянула их на лицо – точность работы грубых пальцев протеза оставляет желать лучшего. Затем вытянула свою железяку как можно дальше, протянула лезвие к игрушке и нажала кнопку на древке. Электрическое устройство на конце щёлкнуло разрядом, и яркая зайцебелочка хлопнула взрывом, разлетевшись в пушистые клочья. Только небольшая воронка осталась.
– Она её убила! – возмущённо завопил Лёшка, но Василиса уже поняла.
– Это что, мина была?
– Тоймина, мина-игрушка. А вы думаете, как я руки лишилась? – она пощёлкала железными пальцами протеза.
– Но зачем? Кто? Как? – возмутилась Васька. – Ведь дети же могут… Ой.
– Поняла? – кивнула девочка.
– Они что, специально, для детей?
– Именно. Местные давно уже ничего с земли не поднимают, а я была как вы – потерялась, отстала. Хватанула такую – и вот.
Она снова пощёлкала пальцами протеза. Большой палец заклинил, оттопырившись в сторону, ей пришлось постучать по древку алебарды, чтобы вернуть его обратно.
– Чёртова железяка, – сказала она в сердцах.
– Давай гляну, – предложила Василиса. – Я механик.
Девочка молча вытянула в её сторону протез, как будто предлагая поздороваться. Васька взялась за кисть и подвигала пальцы.
– Ось подклинивает. И вот тут привод тоже… Это из-за износа сальника. Пыль и песок попадают на смазку, вон как шарнир поеден. Ну и вообще, так себе сделано, халтурненько.
– У меня, знаешь, денег не вагон, чтобы заводской протез брать. Во всяком случае, сейчас, пока я ещё расту – их же менять приходится. Коплю понемногу, как вырасту – закажем постоянный.
– Я могу этот подогнать и отрегулировать, ось поменять, сальник… Но не на дороге. Нужен верстак, инструмент, запчасти.
– Пойдём.
– Куда?
– На рынок. Вы же от каравана отстали?
– Да, так внезапно всё случилось…
– Попробую вам помочь. Но ничего не обещаю!
– Спасибо!
– Пока не за что. Меня, кстати, Мирена зовут.
– Меня Васькой. Ну, то есть, Василисой. А это Лёшка, Алексей, брат мой.
– И откуда вы взялись на мою голову?
– Мы с цыганским табором ехали, пассажирами, – объясняла Василиса, пока они шли обратно на рынок. – А потом вдруг какие-то люди на машинах, стрельба, караван раз – и ушёл. А мы не успели. Там мама осталась. Она, наверное, переживает.
– Надо думать, – согласилась Мирена. – Я бы переживала.
– А твоя мама где? – спросил Лёшка.
– Не знаю, – нахмурилась девочка. – Я тут уже пять лет, а она за мной не вернулась. Может быть, что-то случилось, а может… Не знаю. Мультиверсум – опасное место.
– Я думаю, она тебя ищет, – сказала Василиса. – Может быть, она не знает, где именно ты потерялась?
– Может быть, – вздохнула девочка, – я уже плохо помню, давно было дело.
– И ты с тех пор совсем одна?
– Нет, с дедом. Ну, то есть, он не настоящий дед, просто он меня приютил, и я его так называю. Он неплохой, хотя… Ну, сама, в общем, увидишь.
***
– Мири, кого ты притащила? – раздражённо спросил возвышающийся из-за прилавка старик. – Они не похожи на покупателей.
– Завянь, дед, – неожиданно грубо ответила девочка, – зачем тебе покупатели? Тебе всё равно нечего им продать. Этот убогий хлам даже на помойку вынести стыдно.
На прилавке, составленном из нескольких серых патронных ящиков (дочь военного моряка, Василиса прекрасно знает, как они выглядят) действительно валялся всякий ржавый хлам: обломки непонятных приборов, поломанные инструменты, ржавые детали, разбитые механизмы и так далее. Это действительно не было похоже на успешный ассортимент.
– И кто же в этом виноват? – мрачно спросил старик. – Может, некая юная сталкерша, которая уже месяц не приносит ничего толкового?
– А может, некий вредный старикан, от которого она не может отойти дальше, чем на полдня ходу, потому что он стал чёртовой недвижимостью? Что я тебе найду за полдня? Вокруг рынка всё давно зачищено, один мусор…
– Вот почему ты мне всё время хамишь, Мири?
– Потому что у меня переходный возраст.
– Откуда куда?
– Не скажу. Ты не любишь, когда я ругаюсь. А что ещё я могу сказать, когда ты отказываешься менять платформу?
– У нас нет денег!
– У нас есть деньги, старый ты пень!
– Это деньги тебе на протез! Ты хочешь всю жизнь проходить с этой ржавой раскорякой?
– А ты хочешь всю жизнь иметь запас хода в десять метров?
– У тебя вся жизнь впереди, дурочка! А у меня – позади!
– Позади у тебя только задница, старый хрен! Которую ты уже с трудом дотаскиваешь до сортира!
– А чего они ругаются? – громко спросил Лёшка.
– Простите, молодые люди, – сказал старик. – Тяжёлый день. Меня зовут Брэн Карлсон.
– Карлсон? Как в книжке? – удивился мальчик.
– Да, как в книжке, – рассмеялся старик, и Василиса внезапно поняла, что не такой уж он и старый. Вряд ли намного старше папы. Просто пыль и солнце наложились на его лице на множество мелких шрамов.
– И раз ты знаешь эту книжку, то вы точно не здешние, – продолжил Брэн.
– Я Василиса, это Лёшка, и мы отстали от каравана.
– Это по вашему каравану стреляли, да?
– По нашему. Он ушёл, а мы…
– А у вас тоже моторчик есть, раз вы Карлсон? – спросил Лёшка.
– Лёш, ну что ты несёшь? – Ваське стало за него стыдно.
– Ничего, юная барышня, мальчик прав, – улыбнулся Брэн, – моторчик у меня действительно есть.
Что-то загудело, заскрипело, защёлкало – и Василиса поняла, почему продавец так странно движется за своим прилавком. Ниже пояса вместо ног у него оказалась железная платформа на небольших треугольных гусеницах.
– Говно у него моторчик, – грубо сказала Мирена. – И привод не тянет, и батарея ресурс выработала. А он не хочет её менять на новую.
– Я уже говорил, у нас…
– Нет денег, я слышала. Не начинай снова. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу. Потом доругаемся, надо ребятам помочь. Мы с Василисой пройдёмся поспрашиваем насчёт попуток, присмотри за пацаном, ладно? А то он чуть тоймину не хватанул.
