У меня распоряжение Мамы Касс. Выхода никакого. Каждый день по всему миру катки консенсусной реальности расплющивают малые культуры. Но человечество продолжает идти вперед. Шатко или валко.
Мне хотелось снова навестить Кувалду и его Бриков, особенно увидеть Зору. Но в то же время, чувствуя себя лицемером, которым в сущности и являлся, я хотел держаться подальше.
Оттягивая решение, я стал разбирать бумажные завалы на столе.
Тут была памятная записка из «Катерпиллара»[29], объяснявшая, почему задержали поставку тяжелого оборудования. «Аллея автоматики»[30] в настоящий момент загружена под завязку, уже и забыла, наверное, как была «Поясом ржавчины»[31]. Некоторое время мы без новых механизмов обойдемся. Чего, впрочем, не скажешь про нехватку цемента. Валового производства этого продукта по всей стране не хватало для восстановительных работ в городах. Мы уже готовы заливать фундаменты, и мне просто необходимы поставки.
Я кое-кому позвонил. Не скажу кому, упомяну только, что они присутствовали на всех стройках Нью-Йорка с тех самых пор, как датчане возвели стену на Уолл-стрит, чтобы не подпускать к домам индейцев. Сделками с ними я не гордился, но надо же придерживаться графика.
Ужинаешь с чертом, имей длинную ложку. Но от кислотного дьяволова бульона она всякий раз плавится, становясь чуть короче.
В итоге с накопившейся писаниной было покончено, и у меня не осталось отговорок, почему я отсиживаюсь в трейлере.
Поэтому я вышел.
Склад, на котором нашли токсичные отходы, уже снесли, и в том секторе оставалось всего три или четыре здания. Пять бригад — Золотая, Топазовая, Голубая, Изумрудная и Черная — враз закончат с обломками квартала. Теперь остался только обустроенный Бриками кирпичный дом. Дом, уцелевший в войне культур. Пока.
Наконец-то, думал я, площадка почти очищена. В северных квадрантах бригады уже вбивают колья и готовят место под заливку фундаментов для будущих жилых домов, офисных помещений, центров досуга, театров и магазинов, которые вскоре распустятся, как цветы при ускоренной съемке. Общество гораздо более, чем природа, не терпит пустоты. Я чувствовал подспудное напряжение, нагнетаемое расчисткой гетто. Оно подрагивало, словно вода над краем стакана, если ее налить слишком много, или точнее — как бесформенная, но энергетически плотная пустота еще не родившейся вселенной, которая только и ждет чего-нибудь, что подтолкнуло бы «большой взрыв».
Зной потихоньку спадал. Пыль клубилась над потными рабочими на закате, когда они собрались возле устройств охлаждения воды: шутили, смеялись, планировали развлечения на вечер. С грохотом отъехал последний грузовик, увозя с собой гору битого кирпича и бревен.
Я удивился, увидев, что с моими болтают многие люди Кувалды. Сперва я решил, что им нужна только наша вода — единственное, чего не было в их доме. Но потом сообразил, что их дружелюбие не напускное. Разношерстные сквоттеры (немытые, худые, задубевшие, как кожа) и мои гомогенные рабочие (потные, но опрятные, хорошо кормленные, ухоженные) отлично ладят между собой, как Гонконг и Китай.
Не увидев среди них Холли, я спросил, где она. За домом Бриков, ответили мне. И это подразумевающееся признание, что старый дом теперь собственность кого-то еще, исходило от одного из моих же людей.
Мне показалось, что ситуация опасно ускользает из-под контроля.
Холли стояла с Кувалдой, Зорой и еще несколькими Золотыми и Бриками. В нескольких футах дальше стоял Коротышка. Половина его лица смеялась. (Вторая, мертвая, как сказала мне прошлой ночью Зора, была парализована: следствие неудачной партии самопальной «ангельской пыли».)
Холли меня заметила.
— Привет, Майк! За мной пиво. Ты был прав по поводу шланга. Я собиралась послать за механиком, но Коротышка сам отлично его залатал.
Тяжелый робот, громыхая, полз к группке Кувалды. Интересно, почему он еще работает?
Потом мне пришло в голову поинтересоваться, кто им управляет.
Рукавицы были на Коротышке.
Он опустил руку. Робот потянулся к Зоре. Пискнув, девушка отпрянула, но все равно попала в пневматическую лапу, способную растереть в порошок стену.
Холли побледнела. Я все видел словно сквозь мерцающую дымку.
— Коротышка! — завопил я, хотя и знал, что нельзя его пугать.
Он помедлил. Зора висела в шести футах над землей, обеими руками упираясь в зажавшую ее, как тиски, руку робота. Ей, казалось, не хватает воздуха, чтобы кричать.
Я постарался успокоиться.
— Остынь, Коротышка. Медленно опусти ее на землю и разожми пальцы.
Он пока не мог сообразить, чего мы так разволновались.
— Конечно, мужик. Конечно, нет проблем.
Коротышка неуклюже плюхнул Зору на землю и раскрыл руку. Спотыкаясь, Зора сделала к нам несколько шагов.
Я тут же оказался рядом с ней, и Коротышка тоже наконец сообразил, что наделал.
— Ты в порядке? — спросил я.
Сглотнув, Зора кивнула.
— Просто… просто дыхание перехватило.
Коротышка едва не плакал.
— Ох, Зора, я не знал. Я ничего такого не хотел. Честно, ты же меня знаешь. Вечно мои дурацкие шуточки. Вот, гляди. — Стащив рукавицу, он бросил ее на землю.
— Это не твоя вина, — сказал я и поглядел на Холли. Ее загорелое лицо все еще было белым как мел. На шее выступали четыре параллельных следа пальцев. — С тобой потом поговорим, Нунэн. Но сейчас мне надо обменяться парой слов с Кувалдой. Лучше наедине. Если он не против.
Все это время предводитель Бриков стоял неподвижно, словно понимал, что ответственность лежит на мне одном, и предоставлял мне самому разбираться.
— Да, конечно. А как же. Пойдем прогуляемся.
Мы отошли. Через несколько шагов единственной свидетельницей нашего разговора осталась Кассиопея.
— Твои люди как будто подружились с моими, — сказал я.
— А твои ладят с моими. Ничего другого я не ожидал. Понимаешь, моим людям много не надо. Им просто невыносима жизнь по чужим правилам. Им не нужны ни подачки, ни благотворительность. Они просят лишь разрешения подбирать то, что обществу не нужно, и использовать по своему усмотрению. Думаю, твои люди это уважают — ну, что мы полагаемся на свои силы и так далее.
— Но разве тебя не беспокоит… — начал я.
— Беспокоит?! У меня нет времени беспокоиться. Слушай, Майк, нам с тобой обоим нужно радоваться. Сколько раз случалось уже, когда при встрече двух племен дела шли далеко не так мирно, как сейчас.
Ему удалось огорошить меня аналогией.
— Ты действительно так это расцениваешь? Как столкновение двух племен?
