Появилось еще несколько десятков голов, мелькнули стрелы.
Это лучники-лесачи, им не нужно по полминуты арбалеты перезаряжать. Упало еще несколько дикарей. Оставшиеся возмущенно взвыли и повернули в сторону холма.
— Залп!
Вихрь арбалетных болтов еще раз проредил темную толпу, но перелома в ее сознании еще не произошло, дикари еще мнили себя непобедимыми и пыталась развернуться для атаки. Вот, наконец, и вездеходы заподозрили неладное, стали неуверенно заворачивать с дороги вправо.
Лучники выглядывали часто, стреляли каждый сам по себе. Результат их огня казался не очень заметен, зато и уследить, где и когда выскочит очередная голова было совершенно невозможно. На склоне тут и там стали появляться желтые проплешины — вездеходы начали ответный огонь.
— Залп!
Почти наполовину опустошенные ряды дикарей заколебались. Странное зрелище — порыв для атаки уже угас, бежать они еще не готовы психологически, а залечь под потоком стрел не догадываются.
— Залп!
Дикари покатились с холма назад, но вездеходы стояли и практически непрерывно вели огонь. Трава желтела и осыпалась пылью, брустверы траншей потекли, как песок — но люди, люди продолжали выглядывать, выпускать стрелу кто в цель, а кто хотя бы в направлении цели, и тут же прятались назад.
Вот плечи стрелка вдруг остались без головы, а тело безвольно сползло вниз. Вот тоже самое случилось с другим… Но чаще всего моменты выстрелов излучателей и выглядывания лучников из траншеи по времени не совпадали — и стрелки оставались целы и невредимы.
Вот терпение водителей вездеходов лопнуло, и тяжелые машины двинулись вперед, готовые стрелять в упор и давить неуловимых арбалетчиков гусеницами.
Найл ощутил, как в животе засосало легким холодком, словно он проглотил пригоршню ночной изморози, а окружающий мир начал постепенно светлеть.
— Нет! Великая Богиня, о нет! Только не сейчас…
Со звоном рассыпались монеты по каменному полу. Граф де Сен-Жермен, окинув Посланника Богини взглядом, с удивлением приподнял брови и положил меч на стол:
— Что с тобой, демон? Ты в крови, твоя голова совершенно белая.
— Отправляй меня обратно, граф, — потребовал Найл. — Скорее!
— Ты ранен? Может, передать тебе воды и мазь от ран?
— Отправляй меня обратно!
— Я хочу помочь тебе, демон, — попытался убедить правителя де Сен-Жермен.
— Назад! — зарычал Посланник. Если Верховный Магистр не увидит меня рядом, он развеет меня в порошок, и больше никогда не увидишь своего золота! Отправляй меня назад!
— Хевентес летюине, — торопливо забормотал дворянин, с опаской поглядывая на плененного демона, — гооне оло…
Найл ощутил пряный смолистый запах хвойного леса, мягкую подушку толстого слоя сухих иголок, услышал стоны раненых.
— Дравиг, где ты?! Ты меня слышишь?! — Я рад слышать тебя, Посланник, — в мысленном послании сквозило огромное облегчение. Наш контакт прервался так неожиданно, что я подумал о твоей гибели.
— Я жив. Что с вездеходами?
Паук тут же дал полноценную общую картину, но Найлу опять пришлось, теряя драгоценные минуты, настраиваться на ее восприятие.
Да, вот оно — прямо перед лицом медленно прокатывалась по узким каткам металлическая гусеница. Похоже, легкий вездеход наскочил на ловчую яму правой гусеницей и завалился в нее боком. Из такого положения его не смогла бы вытащить ни одна сила.
Тяжелый вездеход въехал в одну из ловушек мордой. Он ухнулся передом вниз, но корма его выступала высоко над землей, а гусеницы отрабатывали задний ход, быстро подрывая край ямы. Самое главное — из такого положения он не мог стрелять назад.
Стрелки, успевшие разобраться, откуда им грозит основная опасность, в полном соответствии с заветами Посланника Богини, подбегали сзади и набрасывали на него всякие тряпки — выворотки, покрывала, снятые с себя куртки, стремясь закрыть смотровые щели и приборы. Еще четверо торопливо несли два толстых длинных кола, видимо заготовленных для частокола.
Имея возможность наблюдать за всем полем боя, правитель заметил, что почти две сотни уцелевших после первой атаки дикарей выбегают из лагеря и, потрясая копьями, устремляются на траншеи, на выручку своим железным покровителям. Стрелки, занятые усмирением «железных жуков», почти не обратили на это внимание.
Лишь считанные единицы опять схватились за арбалеты — но что могло значить десять-пятнадцать стрел, когда нужно остановить двести разъяренных бойцов?
Однако дикари снизили скорость наступления — часть атакующих вытащила из-за спин луки и начала выпускать ответные стрелы.
Вездеход высшей защиты ожесточенно крутил башней, наугад паля во все стороны, но сектор обстрела сузился до узкой щели справа и слева, да и набросанные на броню тряпки достигли своей цели, не давая водителю разглядеть, где находятся враги.
Подбежавшие стрелки с ходу вогнали кол под катки одной из гусениц. Бревно резко дернулось, и от сильного рывка люди отлетели на несколько метров в сторону.
Похоже, их изрядно покалечило. Однако печальный пример не испугал двух других стрелков и они вогнали в катки заклинившей гусеницы еще один кол. На этот раз все обошлось благополучно — но дикари приближались и в любую секунду могли смять стрелком и освободить вездеходы из западни.
Со стороны дороги перед самыми глазами промелькнули тени. Когда они отдалились на несколько десятков метров, Найл увидел спины шестерки всадников — отряд Синего флага пошел в самоубийственную атаку. Дикари увидели нового врага, остановились, развернулись, кое-кто попытался даже выпустить стрелу — но движение шестилапых коней оказалось слишком стремительным.
Спустя пару секунд длинные шипастые копья вошли в человеческую плоть, нанизывая по два-три человека на каждое копье. Инерция первого удара раскидала дикарей в разные стороны, конница пробилась сквозь их строй практически насквозь, но все-таки завязла и остановилась. Забыв про все на свете, дикари принялись ожесточенно добивать отважных рыцарей.
— Дравиг, пора! — отдал приказ Посланник. Это было единственное возможное мгновение для атаки: никто из дикарей не смотрел на лес, никто не натягивал луки, обстреливая склон холма.
Картина битвы стремительно накатилась на правителя — восьмилапые выскочили из леса и помчались вперед через траншеи. Найл успел увидеть, как тяжелый вездеход дернулся пару раз, пытаясь хоть чего-то добиться единственной рабочей гусеницей, его окончательно заклинило поперек ямы, и он затих.
Потом траншеи остались позади. Теперь можно было наносить щедрый удар парализующей волей, не боясь зацепить стрелков — и смертоносцы это сделали.
